Седьмой Сценарий. Часть 1. До путча Сергей Кургинян Сергей Кургинян – политолог, кандидат физико-математических наук, режиссер театра "На досках", президент корпорации "Экспериментальный творческий центр", руководитель авторского коллектива книги "Постперестройка" (М., Политиздат, 1990). В сборник включены его основные доклады, статьи, интервью, аналитические материалы, вызвавшие большой интерес и неоднозначную оценку в общественном сознании как в бывшем СССР, так и за рубежом в конце 80 – начале 90-х годов.Книга адресована всем, кто интересуется вопросами выхода общества из состояния кризиса и катастрофы. СЕРГЕЙ КУРГИНЯН СЕДЬМОЙ СЦЕНАРИЙ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ ДО ПУТЧА ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ. ПРОВИДЕЦ ПЕРЕСТРОЙКИ Для читателя имя Сергея Кургиняна не ново. Оно нередко фигурирует в прессе вместе с корпорацией "Экспериментальный творческий центр" (ЭТЦ), якобы обладающей статусом всемогущей империи. Кургинян и его ЭТЦ "руководят не только политикой в СССР, но и политикой многих правительств мира", как-то заявил в своем телевизионном сюжете ленинградский тележурналист Александр Невзоров. А в одной из публикаций в "Московских новостях" проводилась идея о том, что, захватив власть в Кремле, Кургинян сегодня планирует ее захват в Белом доме в качестве таинственного советника… чуть ли не Президента России. Более того, на основании одного лишь предположения (!) о связях Кургиняна с теми или иными фигурами в правительстве РСФСР всерьез ставится вопрос о доверии к правительству… "Досье" на Сергея Кургиняна кочует со страниц одних изданий на другие. Вместе с "досье" из газеты в газету, от "ЛГ" в "НГ", от "НГ" в "КП" и "далее везде" переходят и образные определения личности. "Наш советский Григорий Распутин", "таинственный советник кремлевских вождей", "птица Феникс провокации", "сценарист политического театра"… И везде – некий ореол мистичности, загадочности. "Независимая газета" (№22 от 19.02.91 г.): "Агония политических институтов… порождает политических шаманов… Гришка Распутин получил возможность смещать и назначать министров. Весь мир театр… Например, советские государственные мужи, актерствующие в театре режиссера Кургиняна, старательно разучивающие наскоро написанные для них роли". "Собеседник" (№28, 1991 г.): "Сергей Кургинян – личность таинственная. Режиссер театра "На досках", пособник "памятников" и "интеров", последняя мистическая надежда необольшевиков, спаситель КПСС, теоретик коммунизма как новой религии, глава загадочной корпорации "Экспериментальный творческий центр"… Он же – автор программ вывода страны из кризиса и нашумевшей истории о "заговоре западных банкиров". Пишут о невероятных привилегиях, "дарованных" ЭТЦ. Мало того, предупреждают ("НГ" от 17.09.91 г.): "Корпорация ЭТЦ – мозговой центр депутатской группы "Союз", прибалтийских интеров московских государственных изменников – продолжает работать в прежних условиях. И было бы чрезвычайно досадно, если бы новая российская и союзная администрация решила воспользоваться советами этого авторитетного учреждения. Нашел же вице-премьер России Олег Лобов время, как раз накануне путча, подписать по представлению Валентина Павлова распоряжение № 910-р о налоговых льготах для ведомства Кургиняна. Интересно узнать, отозвало ли новое руководство КГБ назад своих сотрудников, трудившихся в ЭТЦ на ниве придворного нашептывания". Когда же документально знакомишься с деятельностью С.Кургиняна и его корпорации, то видишь, сколько мифов создано усилиями недобросовестных журналистов. Сергей Кургинян: факты политической биографии Попробуем вкратце проследить основные этапы деятельности С.Кургиняна и возглавляемого им ЭТЦ. Без эпитетов и метафор. Только – "голые факты". Сергей Кургинян, кандидат физико-математических наук, профессиональный режиссер. Первый этап деятельности, конец 70 – начало 80-х годов. Руководитель театра "На досках". Постоянно находился в конфронтации с тогдашними властями и официальной идеологией, о чем свидетельствуют публикации начала 80-х годов. Несмотря на многократные "разгоны", создал, возможно, самый элитарный в Москве театр для интеллектуалов. В 1986 г. разработал и воплотил в жизнь механизм возникновения и становления новых, независимых от государства профессиональных театров. Второй этап деятельности, с 1987 по 1989 г. Вокруг С.Кургиняна оформляется группа специалистов, среди которых социологи, экономисты, культурологи и политологи. Начинается активное обсуждение идущих в стране процессов. Тогда же возникает идея создания многопрофильного творческого центра, который бы объединил ученых, обладающих неординарными разработками, и дал им возможность строить независимые научные коллективы, необходимые для реализации этих разработок. Такие коллективы на Западе называют "венчурными", у нас в то время таковых не было. Новации же С.Кургиняна по отношению к интеллектуальным проектам Запада состояли в собирании под одной крышей культурных, образовательных и исследовательских программ, что, как он убежден, может дать серьезный эффект. С 1988 г. группа политологов по своей инициативе регулярно выезжает в так называемые "горячие точки", где ведет ситуативный анализ. Рождается концепция "дуги нестабильности" (которая подтвердилась в дальнейшем), даются прогнозы развития ситуации. Постепенно формируется новая методология системных исследований, возникает модель геополитического процесса, которую группа пытается предъявить обществу (через статьи) и властям (через серию аналитических материалов). Но никто не слышит предупреждений аналитиков о грядущих бедах. Характерный пример: статья Кургиняна о беженцах (декабрь 1988 г. – тогда этой проблемы "как бы" не существовало) претерпевает в газете "Правда" цензурную правку, при которой беженцы стыдливо переименовываются в "переселенцев". Статья в результате вовсе не выходит. В это же время другая статья – "О механизме соскальзывания" – набирается и "рассыпается" рядом ведущих газет и только через полгода печатается "Литературной Россией". Факт напечатания в этом "правом" органе не остается не замеченным леворадикальной интеллигенцией и дает повод к открытой конфронтации. Третий этап, с 1990 г. по настоящее время. Шумная известность приходит после издания группой Кургиняна книги "Постперестройка" (осень 1990 г.) и публикации в "Московской правде" статьи "Литовский синдром" (февраль 1991 г.). В то же газете весной 1991 г. выходит еще несколько статей и две концептуальные разработки: "Предотвратить катастрофу, обеспечить развитие общества" и "Судьба коммунизма". В целом анализ всех публикаций позволяет говорить о Кургиняне как об идеологе прагматической ориентации, стремящемся увязать новые, "постиндустриальные" тенденции в развитии стран-лидеров с объективными возможностями нашего общества. Сам Кургинян заявляет, что его политическая цель – удержать в рамках реальности все политические силы, независимо от их ориентации. Параллельно с активной публицистической деятельностью Кургинян продолжает возглавлять театр и "Экспериментальный творческой центр", который начинает привлекать к себе внимание высоких должностных лиц. Одновременно с этим, естественно, нарастает и стремление дискредитировать ЭТЦ, как говорится, "отсечь" его от контактов с руководством. В результате рождается серия публикаций в " Независимой газете", посвященных невероятным правам, якобы "дарованным" ЭТЦ премьер-министром Павловым. Ознакомившись с реальным текстом распоряжения № 200-р от 20.03.91 г. за подписью В.С.Павлова, убеждаешься в том, что в этой бумаге полностью отсутствуют какие-либо финансовые или коммерческие льготы. Что касается политических прогнозов, то группой политологов ЭТЦ в последние годы был передан руководству страны ряд аналитических материалов, с высокой точностью, как теперь видно, предвосхитивших ход событий. По мнению самого Кургиняна, ни Совет Министров СССР, ни Кабинет министров СССР, ни Президент, заинтересованно знакомясь с его аналитикой, тем не менее не делали из нее практических выводов в своей политике. "Юридическая газета", №11, 1991 г. РАЗДЕЛ 1. НЕВЫДУМАННАЯ ХРОНИКА ПЕРЕСТРОЙКИ От составителя. Назвать "хроникой" в собственном смысле слова содержащиеся в данном разделе статьи и интервью, конечно же, нельзя. Но в них в сконцентрированном виде отражены болевые точки трагического отрезка в истории Отечества, названного "перестройкой". Раскол общества на непримиримые политические группировки, трагедия межнациональной конфронтации, вмешательство чужестранцев в суверенные дела когда-то великого государства – все это запечатлено С.Е. Кургиняном, изучавшим эти процессы непосредственно в "точках кипения". И потому – это невыдуманная хроника перестройки. 1.1. О МЕХАНИЗМЕ СОСКАЛЬЗЫВАНИЯ Статья первая Наука зиждется на сомнении. Во всем. И прежде всего – в том, что кажется очевидным. Уж, казалось бы, что может быть очевиднее лозунга: "От слов – к делу!" Но императив научного "ремесла" не позволяет просто и бесхитростно присоединиться к, казалось бы, столь естественному призыву. Сразу хочется доопределить, доосмыслить: от каких слов – и к какому делу?.. Додумать, как "технологически" осуществить такое преобразование. Возможно ли оно в принципе, и если возможно, то в какие слова аккумулирован сегодня максимум энергии, а значит, какие действия при предлагаемом переходе будут осуществлены? Интуиция подсказывает (а точные социологические исследования подтверждают), что гипнотическую и, я бы сказал даже, магическую власть над массовым сознанием приобретают такие слова, как "геноцид", "партийная клика", "мафиозный заговор", "жидо-масонский заговор", "военная клика"… А ведущим, центральным словосочетанием, "ключевым", как это называют психоаналитики, тем "Солнцем", вокруг которого вращаются планеты всех прочих "энергетических заклинаний" и "политических мантр", является, конечно же, самое раскаленное – "гражданская война". "Предчувствие гражданской войны-ы-ы" – под аккомпанемент рок-оркестра; "гражданская война между народом и партаппаратом" – в мегафон почти на каждом из митингов; "без гражданской войны дела с места не сдвинешь" – это в такси, а еще чаще в подвозящих ночью частных машинах… "Взял бы автомат, да и…" – это от каждого второго пьяного… Сумгаит, Кировабад, ноябрьские события в Закавказье, Тбилиси, Фергана, Коканд… "От слов – к делу!" Но лозунг – это, как определил еще в начале века Мигель де Унамуно, экстра-история. Интра-историю, реальную температуру общественного сознания, не в меньшей степени характеризует такая безобидная вещь, как анекдот, пародирующий лозунговую стихию… И тут, конечно, вне конкуренции следующий перл: "Перестройку – в перестрелку…" "Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется…" Увы, дано… Дано нам это предугадать, особенно если речь идет о горячем слове, брошенном на благодатную почву… С математической точностью предугадываемо действие такого слова всеми мастерами манипуляции массовым сознанием – от Геббельса до "теоретиков" социально-управляемого общества и "системщиков", закладывающих в кейсы своих компьютеров экспертные матрицы и так называемые структурные модели "микровласти". Интересно, какой процент мужчин и женщин (а последние порой ничуть не менее податливы на политические заклинания, чем сильный пол) воочию видел перестрелку? Вообще -войну, и тем более гражданскую? Те, кто видел, вспоминать не любят… Кричат же другие, зачастую те, кто не то что в перестрелке, а в первой же уличной потасовке начнет растерянно озираться и, по меткому выражению Бердяева, "апеллировать к городовому". Вопрос – почему же они так громко кричат, так яростно жонглируют обжигающими словами? Потому ли, что не ведают, что творят? Или оттого, что – да простится мне марксистская терминология-рассчитывают на "разделение труда", коль скоро Слово вдруг возьмет да превратится в Дело? "Предчувствие гражданской войны!" Да что же это получается? Костерили на всех интеллигентских кухнях большевиков за то, что они развязали эту самую гражданскую войну, и вдруг… "Сон разума рождает чудовищ…" Характерно, что мы имеем дело с особым лихорадочным, конвульсивно деятельностным Сном, который Эрих Фромм назвал "сном на бегу". Общество лихорадочно бежит куда-то, в очередной раз не удосужившись уточнить – куда? То ли в Котлован, то ли в Светлое (теперь уже, очевидно, в капиталистическое) Будущее. Бежит, как кажется ему, от нестерпимости своего настоящего. Ему мнится, что хуже некуда и что лучше пускай будет и хуже, но только не так, как сейчас… Ой ли? В Сумгаите я спрашивал тех, кто по роду службы имел оружие и кто по гражданскому темпераменту и уровню профессиональной подготовки мог и хотел вмешаться – и не вмешался. На мой вопрос – почему, рослый, с открытым лицом мужчина, побледнев, ответил: "Мы охраняли хлор…" Сумгаитский резервуар хлора при взрыве может дать последствия не меньшие, чем Чернобыльская катастрофа. Автоматическое оружие уже пущено в ход в Средней Азии. Ручные противотанковые гранатометы на вооружении у таких же стрелковых частей, у каких (больше – неоткуда) бралось, выкрадывалось, выкупалось стрелковое автоматическое оружие. Итак, два фанатика, один РПГ-9 и…? А сколько хорошо вооруженных людей надо, чтобы уничтожить многомиллионный город? Москву? Ленинград? Новосибирск? Десять? Двадцать? Тридцать? Так ли уж нестерпимо плохо наше сегодняшнее состояние, чтобы звать, накликать эту самую гражданскую войну? Днем и вечером у телеэкранов, вместе с десятками тысяч столь же растерянных и дезориентированных людей, наэлектризованных раскаленными словосочетаниями. Людям, по-видимому, кажется, что ЭТО необходимо. Но ведь есть еще ночь. Есть дети. Есть страна, в которой им жить. Что особенно поражало во всех горячих точках Закавказья? То, что дети оказывались втянутыми в далеко не детские "игры". И где? В регионе, где ребенок – средоточие смысла. Что же происходит? Деформация социализма, застойный период, отчуждение, механизм торможения, инерция, командная система… Вавилонская башня слов… Раскаленная лава публикаций… Все – плохо… Все – надо менять. Всюду – незамедлительно вкладывать огромные средства… Вся страна – как открытая рана… Острый политический парадокс. С одной стороны, крик о том, что страна разорена, с другой – истерия социального иждивенчества. Парадокс, рождающий невротическое состояние общественного сознания. Дай – новую надежную энергетику! Дай – экологическую безопасность! Дай – товары народного потребления! Дай – больше заработать предприимчивым людям! Дай – социальную защищенность! Дай… Дай!.. Дай!.. …Откуда взять?! И здесь предлагается такой простой и очевидный выход – частное предпринимательство. Стоит-де, мол, только взять и посадить на царство вместо большевиков министров-капиталистов – и все проблемы сразу решатся. Приватизация! Новое раскаленное слово. Никто не спрашивает, можно ли ее осуществить, как заработает этот новый механизм? Ведь там, у них, хорошо? Значит, и у нас тоже будет хорошо! Оптическая иллюзия. Кажется, от нас до них – рукой подать!.. Но в том-то и парадокс, что при всей обманчивой близости между нами – пропасть. Но кто сказал, что есть лишь два варианта? До каких пор мы будем оставаться в плену этого вечного "или-или"? "Сир, дайте человеку свободу мысли!" "Странный вы мечтатель", – ответил на это пылкое требование маркиза де Позы король Филипп. И исторический опыт, увы, свидетельствует в его пользу. В самом деле, трудно и страшно дающему, но еще страшней и тягостней – берущему. Поскольку не умеет, не может, не хочет взять. Гражданская война – это ясно, понятно, просто. А свобода мысли? В сто крат легче заменить лозунги, чем разрушить структуру лозунгового мышления, создать думающую личность, устойчивую к любому – подчеркиваю, любому – массовому психозу, интеллектуально независимую не только от государственных кабинетов, печатных органов, правых и левых, но и от групповых влияний, и даже, как ни страшно это прозвучит, от своих человеческих пристрастий. Ведь мы же требуем этого от тех, кто вершит суд над людьми. Как отнеслись бы мы к следователю, приобщающему к делу лишь эмоционально созвучные его восприятию свидетельские показания?! Или к судье, имеющему давнишние счеты с подсудимым и не берущему самоотвод?! У меня – крупный фамильный счет к 30-м годам. Но какое право имею я судить этот период, заранее зная, кто прав и кто виноват? Да в этом случае я даже и спектакль не имею права ставить, поскольку и у художника, и у ученого задача одна: добыть истину, а не облечь ее в красивую упаковку. Говорить правду – гораздо легче, чем добывать ее. И кто сегодня при решении вопросов о нашей исторической судьбе, о роковых механизмах, бросающих наше Отечество из одного катаклизма в другой, способен давать рецепты? Только не очень умный и очень ангажированный человек. "Никто не знает настоящей правды…" Искать ее мы обязаны все, изрекать – не смеет никто. Ибо каждое изреченное слово, подхваченное тем или иным общественным веянием, способно стать той самой искрой, от которой если и возгорится пламя, то пламя, в котором сгорят наши дети… Мы обязаны выработать такую научную интонацию, которая (не сковывая свободы научного поиска) исключит превращение наших исследований в финки и автоматы еще одной гражданской, которая – а это понимает любой мыслящий человек – ох как легко может перерасти в третью мировую. Сделать это не так уж трудно. Достаточно, отложив выяснение межгрупповых отношений до более мирного времени, прекратить жонглирование раскаленными словосочетаниями, начать распутывать гордиев узел, вместо того чтобы кромсать его тупым ножом. Статья вторая Любое общество, совершенствуясь, решает совместно проблемы функционирования и проблемы развития. Последние приоритетны. Заботясь об элементах нового и жертвуя во имя их чем-то в своем настоящем, общество сознает, что именно новое поможет ему решить все, в том числе и текущие, его проблемы, сколь бы остры они ни были. Общество, не создающее внутри своего настоящего реальных материальных плацдармов будущего, – больно. Кризис социализма как общественно-политической системы – налицо, но это – кризис социализма индустриального. Это кризис функционирования, порожденный отсутствием моделей развития. Представим себе сегодня "чистый", индустриальный капитализм. Это ведь тоже ничуть не менее, а то и более нездоровая система. Ныне развитие той или иной капиталистической державы полностью определяется тем, насколько она сумела угадать и начать строить свое постиндустриальное завтра. Ярчайший пример – Япония. Наша общественно-политическая система в 20-е и 30-е годы могла развиваться и, наконец, просто быть лишь постольку, поскольку вся, безоглядно, была опрокинута в свое будущее. Будущее это для полуфеодальной России было будущим индустриальным. Но существовало и развивалось общество не за счет социально-психологического восприятия ее именно как Будущего. Вопреки чудовищным патологиям сталинской системы это общество было живым. Мы и теперь задаемся вопросом, как совместить репрессии, культ личности – и, безусловно, духовный тип человека, сформированный в эпоху индустриализации. Классификация по принципу "было плохое, а было и хорошее", чем занимались и с успехом продолжают заниматься "шестидесятники", сегодня абсолютно неубедительна. Про плохое говорится ярче, активнее, энергичнее, а раз так, то – вопреки исторической правде – общество, и прежде всего молодежь, убеждается: было только плохое, хорошее – идеологический блеф. "Шестидесятники" сметены, начинается шабаш. Сказать же подлинную правду о сталинизме можно лишь изменив систему интеллектуальных координат и жестко разграничив понятия – общество и система. В какой-то мере именно степень обладания будущим определяет уровень иммунитета общества по отношению к патологиям своей системы. Не понимая этого, мы можем лучше или хуже анатомировать труп или же разыграть черную мессу. Но ритмы и противоречия жизни в тот бесконечно сложный период будут от нас ускользать. Инструменты не те, технологии исследования не эффективны. К концу 40-х годов индустриальность в СССР из радужной перспективы превратилась в прозаический факт. Перед страной во весь рост встала проблема "нового" будущего. Решить ее маразмирующий сталинизм, естественно, не мог. На Хрущева и пришедшую с ним команду "шестидесятников" была возложена сложнейшая историческая миссия – реформировать, вывести из кризиса индустриальный социализм и – одновременно – дать стране будущее. Итак, Хрущев, понимаемый сегодня в основном лишь через призму либерализации, должен был решить многие задачи помимо разоблачения "культа". Само по себе такое разоблачение могло лишь "подживить" начинающее окостеневать общество на сравнительно недолгий срок – за счет высвобождения негативной энергии по отношению к действительно чудовищным злодеяниям сталинизма. "Сжигая" сталинизм, можно и нужно было разогреть общество прежде всего для антикризисной реформы индустриального социализма. Реформы такого типа – это совокупность мер, эффективно и в кратчайшие сроки устраняющих только самые крупные наросты и патологии, мешающие решить проблемы развития. Дальнейшее и более скрупулезное копание в механизме, не обладающем энергией будущего, бессмысленно. У каждого общества есть естественные пределы в улучшении его настоящего, и нелепо делать его более привлекательным, чем оно могло бы быть. Во сто крат важней – думать о будущем. С упорством, достойным лучшего применения, "шестидесятники" "чинили" хозяйственный механизм, "догоняли" индустриальный капитализм по производству вещей на душу населения и вязли в этих "улучшениях". Искренне желая сделать индустриальный социализм лучше, чем он мог стать по своей природе, они делали его хуже, чем он мог бы быть. Так чересчур чадолюбивые родители пытаются "вогнать" свою неказистую дочку в стандарты суперзвезды, принося в жертву не только ее здоровье, но и здоровье ее детей, свое будущее… Уже к началу хрущевского периода будущее социализма полностью определялось его способностью производить творческий, интеллектуальный продукт, по существу дела единственный продукт, органически свойственный обществу, провозгласившему "тотальное творчество" своей высшей целью и ценностью. Используя духовный потенциал "оттепели", мы к середине 60-х могли создать плацдармы постиндустриального социализма. Разумеется, для этого необходимо было иметь осуществленными немногие ключевые реформы конца 50-х и вместе с тем оставить в покое свою от рождения неказистую экономику. На существование в 60-е годы такой возможности указывает хотя бы интерес США к решению у нас в стране проблемы использования интеллектуального капитала, интеллектуальных сил общества. Учтя наш опыт, они осуществили рынок. Мы же взяли у них химизацию, кукурузу. Мы растворили коммунизм в несостоятельной концепции изобилия. И, как итог, начали пробуксовывать. Эйфорическую радость по поводу того, что индустриальный социализм вот-вот будет улучшен, вытеснило постепенно разочарование. "Дочка", которая, не имея задатков "суперзвезды", ею, разумеется, не стала, превратилась в "падчерицу", которую если кто и мог взять замуж, так только очень и очень неразборчивый или корыстный жених, преследующий свои, весьма далекие от идеальных, цели. Так началось разрушение социальной мотивации, которое ко второй половине 70-х годов приобрело характер мотивационной катастрофы. В отличие от экономической стагнации ,- которая вторична (!), – мотивационная катастрофа осталась и по сей день неотслеженной и неосмысленной. А ведь именно она лежит в основе всех экономических, социальных, политических болезней, поразивших наше общество. Тяжесть их, по-видимому, до сих пор еще до конца не осознана. Наше понимание закономерностей, управляющих развитием – или деградацией – общества, осталось на уровне начала 60-х годов. Мы слепо верим в чисто экономические законы, хотя вот уже более десяти лет весь мир развивает сначала социологическую, потом психологическую и даже этическую экономику. В то время как в Японии изучали опыт первых пятилеток как способ экономически эффективного использования психологических ресурсов, мы сосредоточились на ускоренной распродаже сырья и – разрушении психологических ресурсов общества. Нам до сих пор в диковинку, как это кто-то может использовать – вместе, разом (!) – психологические (и уж тем более этические!) и экономические категории. Для нас в этом – нарушение чистоты жанра, его эклектика. Увы, вне этой "эклектичности" сегодня никому не дано оценить перспективу развития, распутать весь узел противоречий. Общество 70-х годов – это "общество разочарования". Его экономика – это экономика разочарования Характерные черты – заимствование, подмена созидания добыванием. В самом деле, а во имя чего созидать? Концепции будущего – нет, настоящее – уныло. Ситуация поистине трагическая, сложившаяся у нас с вычислительной техникой, имеет своим источником все то же разочарование. Мы-де заведомо хуже, а раз так – зачем надрываться, зачем создавать свои машины?! К чему это приведет? СССР отстал в области вычислительной техники не только от США и Японии, но и от Южной Кореи. Мы производим компьютеров меньше, чем Тайвань, и они хуже по качеству. Но главное: мы капитулировали психологически. И не только в вычислительной технике. Нет, пожалуй, уже ни одной отрасли, в которой бы мы не продекларировали свою несостоятельность, подчас даже вопреки объективной реальности. И разве не разочарование, не смена ценностных ориентаций легли в основу скачкообразного роста "теневого бизнеса", а если уж называть вещи своими именами, то криминальной национальной буржуазии, заявляющей о своих политических претензиях – пока лишь (!) – в ходе национальных конфликтов? В массовом сознании возникла и закрепилась как будто сформированная намеренно, забавная, с точки зрения любого серьезного информационного аналитика, иллюзия, что капитализм – это и есть демократия. Идеалом рая земного для советского обывателя стали Швеция, Швейцария, на худой конец – Соединенное Королевство. Не вступая в дискуссии, просто как технолог, как человек, привыкший просчитывать сценарии возможного разворота событий, хочу сказать, что это нам "не грозит", извините, попросту "не светит". А вот колумбийский вариант – эдакий мафиозный тоталитаризм со специфическими оттенками для каждой из союзных республик – теоретически не исключен. Один из отечественных "бизнесменов", очевидно контролирующих южные плодоовощные республики, высказался по этому поводу вполне определенно: "С большевиками покончено, скоро возьмемся за либералов. – И забавно перефразировал Николая Шмелева: – Эффективно то, что безнравственно". В отличие от наших прекраснодушных "шестидесятников" деятели преступного бизнеса в СССР, контролирующие не менее ста (!) миллиардов рублей, поделили страну на зоны влияния и свободно налаживают связи со своими зарубежными "коллегами", вплоть до откровенного участия в международных "форумах". Они-то прекрасно понимают, что первична политика, а не экономика. Они озабочены прежде всего вопросом о власти. В обществе разочарования силы стремительно поляризовались. На одном полюсе – официозный камуфляж, хорошая мина. И чем сильней разочарование, тем толще слой грима, тем алей румяна. Сложился своего рода негативный консенсус. Ярмарка 70-х предложила два типа невест – на выбор: румяную куклу или оскобленный скелет. Одержимые игрой в правдолюбство, мыслители в массе своей выбрали вторую модель. Обыватель, жаждущий покоя, – первую. А работники идеологического фронта, занимающие промежуточное положение, как сказано у Чехова, женились сразу на двух. При тотальном господстве этой схемы мы с вами уже перестали бы есть, пить, одеваться, не говоря уже – запускать космические корабли. Борьба шла буквально не на жизнь, а на смерть. Увы, о ней пока еще сказано мало. Боролись те, для кого общественно-политический идеал сохранил свое обаяние. В известном смысле здесь сложился широкий демократический фронт. В него – хотя он не был ни зарегистрирован, ни провозглашен – вошли "спасатели" всех видов: как известные обществу имена, так и безвестные, и столь общественно непопулярные работники "органов", из числа тех, кто пытался остановить коррупцию (другие поддерживали ее, а для одураченного общественного мнения все были одним миром мазаны), и столь же "непопулярные" партийные лидеры, включая члена Политбюро, по поводу преждевременной кончины которого Брежнев плакал. (Леонид Ильич вообще был сентиментален. Или по крайней мере с успехом играл эту роль.) Крайне важно осознать, что, распахивая дверь перед теневыми дельцами, Брежнев опирался не только и не столько на бюрократию, которая была совсем не так монолитна, как это пытаются сейчас изобразить, а на весь негативный консенсус. Трагедия "шестидесятников" состояла в том, что их благородный критический пафос был активно подхвачен и перехвачен! Это не трудно было сделать, поскольку позитивные модели, творимые "шестидесятниками", не убеждали и убедить не могли. Подобно тому как в конце 20-х годов никто уже не мог заставить сколько-нибудь мыслящие слои верить в то, что торгующий пирогами нэпман "социалистичней" Саввы Морозова, так же в 70-е стало ясно для думающего большинства, что всерьез построенное на частной собственности и крупном капитале общество работоспособней так называемого "рыночного социализма". "Шестидесятники" от политологии "громили" Сталина и традиционный социализм, пытаясь отстоять, "высветлить на контрасте" и даже отмыть от копоти образ Ленина-либерала, Бухарина как его преемника и нэп – как единственно истинную модель. Те, кто шел следом за ними, выждали, пока "шестидесятники" сделали свою работу, а потом без труда не оставили камня на камне от самих "шестидесятников". Логика соскальзывания была проста: если Ленин (читай: Бухарин) лучше Сталина, то Мартов лучше Ленина. Каутский лучше Мартова, а дальше – либо "Память", либо – Демократический союз. Но только не "красные". В истории такое повторялось не раз. Главное, чтобы Карно расправился с Робеспьером, а уж дальше Баррасу расправиться с Карно не составит труда. Не успели "шестидесятники" распотрошить классику, как настал их черед… Это и есть соскальзывание. Брежнев получил политическую индульгенцию. Он как бы не нес персональной ответственности за происходящее. Все списывалось на систему. И даже более того. Поскольку очевидную для всех правду необходимо было скрывать, как раковый диагноз – от больного, то и его собственное поведение было для всех оправдано. Говорит и не верит? А как же в такое можно верить?.. Затыкает рты? А как же можно про такое распускать языки? Нагло лжет? А что ему остается делать в такой ситуации? Общество было идейно обезоружено, способно только на горький смех, и Брежнев был даже необходим для него – в качестве посмешища. Перестройка пришлась на момент социального шока. Смерть Андропова, черненковский коллапс – призрак Гришина. Унижение было столь велико, что мобилизовались все. Время разочарований кончилось. Наступило время новых надежд. Оно у всех на памяти, и поэтому я позволю себе обратить внимание только на один аспект. Все надеялись на разное, но всяк на свое. Ключевым в этой ситуации был вопрос об авторитете самой партии. Она сделала ставку на демократизацию. Пожалуй, единственно возможную. Но социальные процессы, вызванные таким ферментом, требовали замены репрессивного авторитета духовным. Поначалу простой отказ от репрессивности дал мощный положительный импульс, показавший, что мотивационные сдвиги – обратимы, хотя бы в какой-то степени. Люди выстроились в очереди за газетами. Напряженность ожидания – работает или нет репрессивный тормоз на очередном идеологическом вираже? – по своему накалу могла соперничать с хоккейным матчем СССР-Канада. Назывались имена политических деятелей, ускоряющих и тормозящих, за них болели, на них молились. Кооперативы даже выбрасывали, кажется, по три рубля за штуку значки с лозунгами в поддержку одних и в порицание других. Само по себе это было прекрасно. Постольку, поскольку возвращало горячее внимание туда, куда давно уже было обращено холодное презрение и равнодушие. Постольку, поскольку показало нам всем, сколь велики ресурсы жизни в этой, казалось бы, застывшей стране. Постольку, наконец, и это главное, поскольку был сделан первый шаг к информационно свободному обществу. Вне этого никакое развитие невозможно. Любой вариант, любое блокирование информационного потока равносильны интеллектуальному параличу. Но чем меньше возможности приказывать, тем больше должно быть умения убеждать. Демократизация требует новых методов управления социальными процессами, в противном случае этим займутся другие. Они и занялись. К тому времени у них накопился абсолютный опыт неявных методов социального управления. У партии же он, по существу, отсутствовал. Инициаторы перестройки пришли в общество с уже сложившейся расстановкой сил. И что те, что другие стали тянуть в свою сторону. Игнорировать же расстановку сил в условиях снятия репрессивного механизма нельзя. Остро понадобился маневр между Сциллой и Харибдой. Последнее было возможным в условиях жестко определенной цели и четко прописанной технологии. Цель уже определил апрельский Пленум и детально обрисовал XXVII съезд. Суть состояла в преодолении технологического отрыва. В неявном виде был выдвинут лозунг спасения страны, подхваченный самыми широкими силами. Настало время осуществлять намеченное. На повестку дня встал вопрос о социальных технологиях, и тут карт-бланш получили "шестидесятники". Причин тому было немало. Во-первых, "шестидесятники" пользовались заслуженным социально-политическим авторитетом. Они сохраняли веру в возможность строя, а значит, и мотивацию к поиску средств его излечения. Во-вторых, у них на руках сохранились готовые рецепты, в действительности которых они были убеждены столь же свято, сколь и в пору своего расцвета. В-третьих, ряд выдвигаемых ими максим был очевиден, в первую очередь – последовательный антисталинизм. Итак, "шестидесятники" получили право действий, использовали его, и тут же началось соскальзывание. Уже на деле. Вкратце паллиатив не сработал, как и в 20-е годы. Не злая воля "демона-искусителя" тогда совратила наше общество, а беспомощность полумер, претендующих на либерализацию, которая и катализировала диктатуру. То же самое может произойти и сейчас. Любая концепция преодоления технологического отрыва требует решения вопроса о ввозе новой технологической базы. Этот вопрос, в свою очередь, требует указания на экспортный продукт, за счет которого ввоз может произойти. В 20-е годы, как известно, таким экспортным продуктом был хлеб. Что может стать им сегодня? Займы, концессии. Как тогда, так и сегодня эти меры дела не спасут. Сырьем, дешевой рабочей силой и экологическими ресурсами за новые технологии не рассчитаешься. А что же тогда? Классическая перестройка сделала ставку на следующий, допустим, второй этаж технологической пирамиды – производство вещей. И здесь сразу же возникло одно трагическое обстоятельство. Брежневское процветание жило взаймы у своих основных фондов. Мы задолжали им несколько триллионов рублей. Возместить их в короткие сроки невозможно. Без этого же на мировой рынок выйти нельзя. К тому же культура рабочей силы, преодолевающей технологическое отставание, мгновенно сформироваться не может. Выход, как ни странно, в перескакивании через этаж. В использовании интеллектуального капитала. Хлеб 20-х годов может быть сегодня заменен интеллектуальным продуктом. Мы просто не заметили, как обе системы – капитализм и социализм – перешли в постиндустриальную эру. С точки зрения предъявляемых ею требований социализм имеет ощутимые, пожалуй, даже решающие преимущества. Духовная почва, выжившая даже после чудовищных патологий, способна плодоносить. И плоды эти могут иметь для экономики страны решающее значение. Стоимость программного обеспечения ("софтвера") составляет до 75 процентов стоимости компьютера, и в том, что касается именно этого "продукта", мы уже конкурентоспособны. Но, чтобы этот механизм заработал, мы уже сегодня должны приступить к созданию постиндустриальных зон, "полюсов роста", сознательно сместив акценты на социальные группы, которые способны этот продукт производить. Причем акцент этот должен быть одновременно и политическим, и экономическим. Необходимо безотлагательно сделать все, чтобы у тех, в ком воплощена интеллектуальная мощь страны, возникло осознание своей нужности, чтобы они наконец перешли из группы "просителей"в группу, наделенную "политическим доверием", располагающую широчайшими возможностями для творчества. Путь к этому – создание (сначала точечных, а затем – и более масштабных) зон интеллектуального производства. Это – и решение целого ряда текущих экономических проблем, и, что, вероятно, еще важней, построение плацдармов будущего социализма. Статья третья Еще сорок лет назад Эрих Фромм предупреждал, что коммунисты проиграют все, если только включатся в потребительскую игру. Вне протестантской этики, заполнившей нравственный фундамент здания капиталистической экономики, неминуемым стал бы бандитский рай, общество самосъедания. Ох, как хорошо они это понимают! Как умело расходуют нравственные, психологические ресурсы общества! При изобилии товаров – сколько сил прилагают к тому, чтобы сдержать потребительскую лихорадку! Много ли Рейган говорил о прибыли? Главная его тема – американские идеалы! А Рузвельт? А прочие капиталистические реформаторы? Перелистайте их речи. Может быть, я говорю о слишком высоких материях? Но к чему, скажите на милость, может привести разжигание потребительских аппетитов в условиях товарного голода, удовлетворить который нет сегодня никакой возможности? Не кооперативными же бантиками его удовлетворить?! Но если все-таки свершится худшее и страна пойдет именно этим путем, путем займов и ввоза товаров, то и это – опять экономический гипноз! -не столько поможет удовлетворить спрос, заткнуть "черную дыру", сколько произведет субъекта такого спроса. Субъекта безусловно колониального! Уже Африка поняла, что это путь в пропасть! А мы? Страна до сих пор располагает огромными духовными возможностями! Но разве же не ясно, что их испарение есть самый страшный для нашей экономики процесс? Или же мы до сих пор ничего не научились считать, кроме тонн и километров? Общество не в силах начать производить что бы то ни было, пока ему не укажут будущего. Это будущее для нашей страны связано с социализмом. Но не с развитым или реальным, а с социализмом постиндустриальным. Таким, каким он и был задуман людьми, осознававшими, что из разрухи этот народ, эту страну можно вытянуть лишь указав очень крупную, в каком-то смысле эсхатологически значимую цель. На языке серьезной "экономики" – то есть экономики математической, потому, увы, малопонятной, в отличие от поп-жанра, наспех тиражируемого на потребу разочарованному, социально дезориентированному и не слишком грамотному потребителю, – это означает, что функционалы развития должны оптимизироваться с учетом иерархии потребностей. Kак только вводится эта "весовая функция", оптимум начинает сползать в сторону от рынка, который действительно оптимален при так называемой "единичной" функции, уравнивающей все потребности. Подчеркиваю: не эксплуатирующей только низменные потребности, как учили массы парикмахеры от политэкономии, а уравнивающей все. Хотите – читайте Томаса Манна и Платона, хотите – колитесь наркотиками, рынку все равно. Только не наносите вреда другому. Модель, казалось бы, очень красива. Оттого и боялись ее обнародовать. Но ведь все дело в том, что при таких начальных условиях происходит стремительное "вымывание" высоких потребностей, и "весовая функция" из единичной фатально превращается в так называемый "колокол" – быстро убывающую функцию с максимумом в нуле… Функционировать при таком "обнулении", то есть доминировании низших потребностей, можно. Развиваться – нельзя. Неужели опыт Японии, интеллектуальных коммун и стилей, ставших базой для постиндустриального производства в СЩА, так ничему и не учит? "Можем ли мы достичь и социального, и экономического прогресса одновременно?" – задает вопрос один из ведущих обществоведов Запада А.Этциони, говоря о кризисе конца 70-х годов. И твердо отвечает: "В ближайший период – нет!" И мне хочется спросить наших экономистов – как собираются они решать эту проблему в стране, которая разорена несравнимо сильней, чем Америка 70-х? Невозможное у них – каким образом станет возможным у нас? Мы и так уже живем не по средствам. Будущее десятилетие может быть для нашей страны или страшным, или суровым. Суля красивую жизнь, западные стандарты потреблении – в какую яму толкают этот несчастный и, увы, бесконечно доверчивый народ? В чем завтра придется нам каяться перед своей страной и примет ли она в очередной раз это покаяние? Перестройка дала мне как творческому человеку – все. Защита перестройки – для меня не социальный заказ, а жизненная необходимость. Но как бороться за перестройку – сегодня? Еще год назад казалось, что главное – убедить делом, что ни в какие идеологические дискуссии включаться не надо. Увы, оказалось, что разрушать быстрей, чем строить. Поэтому молчать далее невозможно – следует говорить начистоту. Все как есть. Перестройке угрожают две опасности. Слева – те, кто уныло верит в железное здоровье системы. Справа – кто убежден, что вылечить ее нельзя. Слева, как ни парадоксально, – консервативная бюрократия. Сперва – мафиозный тоталитаризм национальной криминальной буржуазии, уже рвущейся в политические бои. И справа, и слева – свое идеологическое обеспечение, причем у правых уровень идеологической квалификации на несколько порядков выше. Талантливость, с которой благородная энергия антисталинизма оказалась превращенной в инструмент развинчивания всех гаек государственного механизма, вызывает тревогу и уважение разом. Уже и Степан Бандера – жертва сталинских репрессий! Правда, правых в очередной раз подводит их биологический антидемократизм. Они, пожалуй, не учли (потому что искренне презирают) широкий слой средней научно-технической и гуманитарной интеллигенции, думающих рабочих – а таких немало, тех, кто не просто принял перестройку всерьез, а полон решимости "сделать" ее вопреки и правым и левым. Может быть, этот слой еще до конца не ощутил всей опасности и оттого не сказал свое слово. Но, свидетельствую, вопросы уже раздаются. Разве не видно: – что национальные кризисы не есть оздоровление, а неизбежный социальный регресс, следствие потери консенсуса, общей идеи, развития. Если не "пролетарии всех стран…" и не репрессивный механизм, то – отъединение… Это естественно. Как говорят сейчас во многих республиках: "Капитализм мы эффективней построим без вас"; – кооперативы продемонстрировали свою экономическую неэффективность. Производительность труда в них вдвое ниже, чем в инвалидных артелях (выработка на одного работающего соответственно 700 и 1400 рублей в месяц). При этом 93 процента дохода направлены кооперативами Москвы в фонд заработной платы и только 7 процентов – в фонд развития. К сожалению, многие гораздо более "серьезные результаты" требуют слишком специального разговора; – в условиях модной теневой структуры миграция ресурсов идет отнюдь не туда, куда этого требуют интересы развития. Неравенство прав госпредприятия и кооператива чревато развалом государственной промышленности; – частные накопления, достаточные для серьезных инициатив, в массе носят субкриминальный характер (до 20 процентов руководителей кооперативов попросту имеют криминальное прошлое); – именно теневой бизнес владеет по-настоящему мощным, вполне соразмерным государственному, капиталом и что этот теневой бизнес давно находится в контакте с международным преступным миром. Уже одного этого достаточно, чтобы полностью блокировать рынок. А кооперативы – выкупить на корню. Уж не ввести ли антитрестовское законодательство? (Вот один из примеров: в Москве остановлен рост общепита. По сути, это сигнал о том, что кооперативный общепит монополизирован теневым бизнесом. А чем такая монополизация лучше государственной?); – общественное мнение, расколовшееся, условно говоря, на "Память" и Демократический союз, уже начинает разрывать на части наш "конвент" и что линии консолидации не могут миновать консенсусную социалистическую идею; – западноориентированные силы все более и более оперируют, скажем так, супердемократической компонентой западной культуры, производя – и не без успеха – соответствующий тип социального субъекта, а убедительной альтернативы не слышно, и отнюдь не потому лишь, что ее нет вовсе; – и наконец, что все это в совокупности с массой других обстоятельств, которые просто невозможно перечислить в рамках одной статьи, – все это миром не кончится. И дело не только в национальных окраинах. Вопрос шире и еще серьезней. Отсутствие модели будущего и мощный, скажем так, "негативный потенциал", накопленный нашим обществом в предшествующий период, плюс неотвратимый – и это нужно сознавать – экономический кризис приводят к тому, что молодежь и интеллигенция прежде всего, а в общем-то самые широкие слои общества соскальзывают к состоянию, свойственному социуму, переживающему культурную агрессию. Это явление, обычно поражающее колониальные общества, характеризуется патологической зависимостью от метрополии в разных формах и сочетаниях. Это и "истовая тяга" приобщиться к культуре метрополии, и столь же истовое, если не истерическое, отстранение от всего, с этой культурой связанного. Как в том, так и в ином случае процессы носят ритуальный характер и описываются в терминах религиозных. Это либо причащение к новому богу, либо изгнание беса. И – в любом случае – неверие в состоятельность старого бога. Неявно присутствующее в националистических радениях и эксгибиционистски декларируемое в сообществах и группах противоположного толка. Дальнейшая траектория соскальзывания легко просчитывается. Уже сейчас объединившиеся вокруг национальной идеи и объединившиеся вокруг идеи западной находятся в состоянии необъявленной войны. Исторический опыт показывает, что тотальный нигилизм по отношению к ценностям, выстраданным кровью нескольких поколений, вне новой идеи, чреват смутой. Основная, объединяющая, как ни парадоксально, обе стороны идеи – истребление всего инакомыслящего. Финал подобной схватки очевиден. Либо опять возврат к репрессивным механизмам, а значит и полное крушение перестройки, либо "самосъедание". Поразительно, как на фоне этой чрезвычайной ситуации оказалась неэффективной идеологическая машина. Так называемые "кадры" менее всего способны отстоять первородство. Отстоять не окриком, а в открытой политической дискуссии, обозначив прежде всего неутопические пути преодоления наметившейся "колониальности" и сразу же начав осуществлять соответствующие проекты. Идея постиндустриального социализма, стратегия "прорыва" в области интеллектуального производства – это новое строительство на еще не освоенных социальных территориях. Не надо запугивать общество централизацией, сталинизмом как неизбежным побочным продуктом такого рывка. Аналогия рассчитана на обывателя. Сегодняшняя стратегия постиндустриального прорыва никакого сходства с 30-ми иметь не может. Грабить некого и незачем. Современная технологическая база содержит слишком много – на два порядка больше, чем в 30-е годы, – элементов, а срок ее морального старения не 20 лет, а по некоторым позициям – 2-3 года. Иначе говоря, пересадить всю Америку на нашу почву нельзя, а если бы и можно было, то эта трансплантация раньше устареет, чем привьется. Выход один. Ввозить в страну технологии и машины не тоннами и не заводами, а "под идею". В стране есть крупные идеи, опережающие уровень мирового развития, каждая из которых требует своей технологической цепочки, подобной отдельной нитке, выдернутой из ткани западной высокоразвитой экономики. В совокупности с опережающей идеей эта нитка может начать производить продукт, конкурентоспособный на мировом рынке. Так нитка за ниткой мы можем перетаскивать технологическую базу и выходить на мировой рынок. Процесс невероятно сложный, требующий терпения, политической целеустремленности, сочетания прагматики с энтузиазмом. Такое в истории нашей страны уже было. Для меня альтернативой Сталину фигурой был и остается – подчеркиваю – не Бухарин, а Леонид Борисович Красин. И хотя модным стало сегодня заявление о том, что катастрофа 37-го имеет отправным пунктом ноябрь 17-го, я считаю необходимым обозначить другой рубеж. XII съезд ВКП(б) (апрель 1923 г.) Зиновьев: "Мы просим некоторых товарищей, которые слишком часто суются к нам со словом "некомпетентность", чтобы они забыли это слово". И они забыли. История не должна повториться. Статья четвертая Вооруженный компьютером человек, делающий прогнозы, столь же беззащитен, сколь и те, кому он предрекает несчастье, однако намного более уязвим, чем они. Он может либо спасать себя и своих близких, либо… "Восстать", – скажет романтический поэт. "Искать заклятие против злых чар", – скажет мистик. Для аналитика речь идет всего лишь о "рекомендациях"… Кому? Сегодня – любому, кто захочет услышать и сможет понять. Неважно – сколько таких. Лишь бы были… Рекомендуется остановиться – тщательно сориентироваться и лишь после этого начать двигаться дальше, либо скорректировав путь, либо вовсе другим путем, но к той же цели; – выкинуть на свалку все карнавальные атрибуты, маниловские сны наяву по поводу скорого пришествия сладкой жизни и честно признать, что нам предстоят тяжелые испытания, десятилетие подвижнического труда; что на повестке дня аскетизм, жестокость, трудолюбие, трезвость – экономическая, политическая, гражданская; что нам придется расплачиваться за многое… Выдержим – будет достойная жизнь, нет – обречем детей на рабство и гибель; – вернуть ту атмосферу взаимодоверия, без которой все разлетится в пух и прах, нормальным человеческим взглядом взглянуть на иных, чем ты, – иномыслящих, иноверующих, иноязычных и т.п., с которыми вы уже изготовились драться в "последнем и решительном". Не хотите? Не можете? Противно? Страшно? А другое вас не пугает? Работник ЧАЭС, видевший, как загорелся чернобыльский реактор, рассказывал: "Стою я, значит, у окна и думаю – сейчас рванет. И знаете, в этой же комнате дети спят. И у меня мысль: разбудить, спрятать – и тогда есть шанс, что выживут… Или все оставить, как есть, чтоб если, что так сразу, не мучаясь, значит, если рванет…" Тогда – не рвануло. Нынче не может уже не рвануть – предвещает компьютер: "Манэ, тэкэл, фарэс…" – исчислено, взвешено, разделено…" Рекомендуется – от добывания (каждому – для себя) "косметических" улучшений уровня жизни перейти к созиданию нового качества жизни для нашей страны, подвижнический труд всего народа для воплощения Идеи, рожденной в "монастырской" тишине, но обсужденной и принятой соборно, "на площади"… Может, это (последнее – и основное!) пугает обывателя больше всего? Не первый раз в тысячелетней истории нашей страны мы, завидя бедствие, почему-то пускаемся в разгульный, бесшабашный пляс (кто пляшет, а кто только в ладоши хлопает) – с тем чтобы, когда бедствие уже свершится, вдруг из плясунов и зевак превратиться наконец в единый народ. Почему так хочется гульнуть напоследок? А потом? "Суп с котом, плетью обуха не перешибешь, утро вечера мудренее, ломать – не строить, душа не болит…" Так ли? Компьютер предрекает: "Знайте – этой зимой уже может не хватить топлива для того, чтобы согреть ваши дома в сорокаградусный мороз, столь частый у нас восточнее Урала, там, где почти все котельные работают на угле. Знайте, забастовки на транспорте – это анархия, голод, эпидемии. Столбцы экономической отчетности сулят апокалипсис вашим детям. Отбросьте суетные мотивы. Остановитесь, закройте глаза, послушайте тишину… Услышали? Теперь всмотритесь в окружающую вас черноту… Всмотрелись?.. Увидели и услышали, что будет с теми, кто вами любим, через три года? Через год? Этой зимой? Теперь откройте глаза и сами себе скажите: "Мы у красной черты… Ни шагу вперед!" Ни шагу вперед – не исчислив, не взвесив, не разделив. Рукописи не горят… И компьютеры тоже… Горят творцы рукописей и программ, говорящих не то, что хотят услышать, указывающих на то, чего не хотят видеть… Ныне и присно и во веки веков… Да пройдут мимо нас призраки прошлого! Как сравнительно близкого, куда направлено сейчас покаянье, так и очень далекого… Пусть не увидят дети ужасов сталинизма, о которых так много сейчас говорят, но чур их и от того, о чем сегодня молчат: от кошмаров смутного времени, монгольского (или тевтонского) ига, междоусобицы русских князей… Пусть строят Будущее… Но всмотритесь и вслушайтесь, вчитайтесь и вдумайтесь: где-то рядом, поблизости пишется иной сценарий, строится иная ретроспектива – чудовищный проворот времени вспять, и дальше – часы без стрелок, остовы атомных электростанций, горящие города… Хаос. Привожу оценку из политологических центров, расположенных в Калифорнии: "По степени восприимчивости к мифологемам общественное сознание советских граждан близко иранскому или нигерийскому. В СССР мы сталкиваемся со всеми признаками распада традиционного общества… Вряд ли такой процесс будет протекать бескровно… Не исключена потеря целостности… В этом случае социальная детонация может привести к гибели 5-7 процентов населения". С распадающимся традиционным обществом "там" работать умеют… Главное – "никакого грубого вмешательства"… Стоит только чуть-чуть "подействовать в направлении собственных процессов" – "туземцы сами соскользнут (!) в нужном направлении". Туземцы – это, разумеется, "четвертый (!) мир"… Итак, расчленение страны на части, война между слагающими СССР народами ("ливанский сценарий"), этнопартийные диктатуры ("нигерийская схема"; по-видимому, даже в Эстонии при таком раскладе парламентская демократия удержаться не сможет), десятки миллионов беженцев, распад инфраструктуры, голод и эпидемии – вот что грозит нашему обществу, если оно не опровергнет оценку западных политологов по части высокой "восприимчивости к мифологемам"… А попросту – вопиющей политической безграмотности, амбициозности и доверчивости – необходимым слагающим политической истерии и массового психоза… Им этого хочется, нам этого не надо! Пока что, увы, наше общество своими действиями подтверждает их правоту… Накалена вся " Юго-Западная дуга ", от Туркмении до Эстонии, волна забастовок нарастает в дышащей на ладан экономике… А в Москве – межрегиональная группа выдвигает вопрос о власти. Ничего нового не предлагая, никакой новой идеи не привнося. Лишь накаляя добела все ту же потребительскую мифологию:"Тех же щей, но погуще влей". Полным черпаком предлагают лить. Хоть через край – лишь бы побольше! Крепче перца! Больше соли! Съедят! Один за другим к микрофону выходят: …самые смелые! …самые честные!! …самые демократичные!!! …самые умные!!!! самые-самые-самые!!!!! И – такие интеллигентные, такие раскованные, такие эмоциональные, такие открытые, такие… неконсервативные! Так выгодно отличающиеся от косных, пошлых и тупых консерваторов-аппаратчиков. Ура! Бабуся, молившаяся за тирана сиракузского, где ты, милая! В общественное сознание каленым железом вжигают миф о нэпе. Даровали-де, мол, народу нэп в 1922 году – и через пару лет все вздохнули свободно. И мы, мол, тоже, как введем, сразу заживем по-людски… Ну, не сразу, так через пару лет (а то и раньше!). Жилье, шмотки и главное – кол-ба-са! – все вам будет. Опять-таки, разумеется, всем! Прежде всего вам! Мы потерпим… У них же "там" ("там" – все всегда идеально, это сегодня "всем" известно) рабочие больше капиталистов зарабатывают, вы же сами в газетах читали! (А мы – писали!) Впрочем, позволю себе одну развернутую цитату, живое свидетельство блаженной нэповской поры, самого, можно сказать, ее расцвета! Передо мной еще недавно хранившаяся в спецхране меньшевистская газета "Социалистический вестник". По нынешним временам – нечто среднее между "Родником" и листовкой Демократического союза. Датировано 26 июня 1926 года. Цитирую: "Так как реальные заработки за последнее полугодие уже понизились благодаря дороговизне, то объективный смысл всей политики последнего времени состоит в следующем – вынужденные обстоятельствами уступки буржуазии, крохи политических прав, брошенные деревне, чтобы усмирить растущее недовольство и понижение уровня жизни наемного труда всех видов и родов и в деревне, и в городе. Но злая шутка истории состоит в том, что коммунистическое правительство, вызывая своей "рабочей политикой" естественное недовольство пролетариата, в то же время не сможет своими уступками буржуазии и крестьянству купить их подлинные симпатии, сочувствие и поддержку. Ибо то, что оно дает одной рукой, оно другой отнимает!" – Начинаю подсчитывать. В 1922 году ввели нэп. В 1926-м – такая вот констатация (вражьим голосом! "Из-за бугра") – Дан пишет, подчеркиваю, а не какой-нибудь там Дзержинский или Кржижановский! По нынешним временам – все равно как Леонтьев. Итак, 22+4=26. 86+4 – сколько будет? Насчет все более крутых и густых реформ, а также "перца" и "соли" – тоже пробовали. Тот же "Социалистический вестник", за тот же 1926 год. Всего лишь четырьмя днями позже. О чем пишут? О соскальзывании (!) большевистской диктатуры в сторону заурядного бонапартизма как естественном следствии нэпа. Об оппозициях, левой и правой, о стачках… И вот, пожалуй, самое примечательное: "Каждый хозяйственный кризис," ставящий… (внимание!) – ставящий на повестку дня расширение нэпа…" Через три года дорасширялись до коллективизации… Семилетие нэпа – практически белая еще страница нашей истории… "Народ, забывший свою историю, обречен на то, чтобы пережить ее вновь…" А на что, интересно, обречен народ, истории не имеющий? Сегодня понятно всем, что "Краткий курс истории ВКП (б)" – это не история, а чистейшей воды мифология. Согласен. Но, разбивая мифы, создаем ли мы этим историю? Очевидно, нет. Только меняем миф. Иногда не самым удачным образом. Не успели Тухачевского внести в пантеон как жертву сталинизма, как, глядишь, придется и выносить! Не говоря уж о Фрунзе или Якире! Свердлов на очереди, за ним – понятно, кто? Братцы, да ведь, только чтобы таблички сменить, придется всесоюзные субботники объявлять! Может, не будем суетиться, собирая "компромат", в старом энкавэдэшном духе, а займемся историей? Хотя бы как ею занимались французы после конвульсий всех своих революций… А мертвые – что ж, может быть, им-то лучшим памятником будет… ну если не построенный в боях социализм, то хотя бы спасенный гражданский мир на нашей взмокшей от крови земле. Чуть-чуть ведь только стало подсыхать – и снова? "Мы знаем, что ныне лежит на весах и что совершается ныне… Час мужества пробил на наших часах, и мужество нас не покинет…" Когда Ахматова писала эти слова, существовали "мы", и эти "мы" действительно "знали". Сейчас же опасность не меньше, а "знания" – увы, нет… Да и необходимое мужество, час для которого действительно пробил, – тоже, увы, отсутствует. Я не о смелости говорю, о мужестве додумывать до конца. Говоря о деформациях социализма – экономических, политических, правовых, – хватит ли мужества поставить вопрос о деформированности социопсихической? Предъявляя иск государству, осмелимся ли на такой непопулярный акт, как иск к отдельному индивиду и к обществу? А додумывая до конца, что скажем о демократии, кроме общих хвалебных слов? В любом случае, если пошли на этот крайний (подчеркиваю!) – шаг – демократию в отсутствие гражданского общества, – нужны крайняя – интеллектуальная – бдительность и ответственность за все посеянное в массовое сознание. От нас с вами зависит, как вчерашний "винтик" воспримет дарованную ему "кратию", то бишь силу. Как гражданин или как распоясавшийся хам? Ему ведь с пеленок известно, что коли "она" есть, то ума-то не надо. Сумеет ли он перешагнуть через это, сможет ли воспользоваться этой силой по существу или радостно передаст в чужие и, что греха таить, умелые руки? Будет ли демократия подлинной властью демоса в нашей стране или же властью над ним и с использованием его? Что уже неоднократно случалось в нашей (да и не только нашей) истории. Дадим ли мы построить новую мифологию и с ее помощью дергать за нитки новую марионетку, в очередной раз уверовавшую в том, что она свободна? И сознаем ли, в чьих руках окажутся эти нитки? Начав дергать (а уже начали), скоро ли выкинут демократию в мусорный ящик и перейдут к новым аутодафе, благословляемые ликующими толпами жаждущих крови сограждан? Можно будет даже провести референдум. Из всех "орденов" признаю лишь один, вселенский, – интеллигенцию в абсолютном и высшем смысле этого слова. Вопрос – осознает ли она себя сегодня в этом качестве, в этой стране?.. Хотя бы несколько сотен людей? "Отрекись от себя для себя, но не для России" – великие слова Гоголя, навязчиво, иного слова не подберу, цитировавшиеся Блоком, – находят ли они сегодня отзвук хоть в чьей-то душе? Есть ли вы? Если есть, то знайте – рубикон перейден, и мы обязаны дать открытый интеллектуальный бой. Сколь ни мало шансов у нас на успех, но мы должны все-таки попытаться одержать решительную победу. Иначе, вытаскивая молодежь из болота идиотизма старого, мы тут же позволим (да и поможем!) ей соскользнуть в болото идиотизма нового, ничуть не менее (а может быть, и более) опасного, нежели прежний. Потому что в условиях так называемой "демократии" при фатальном отсутствии и политического опыта , и политической культуры уже возник и – что ни день – становится все более прочным союз молодых неофитов с новыми держателями, конечно же новых, и, разумеется, неоспоримых (и не оспариваемых) истин, которые (то бишь истины), ясное дело, всесильны потому… что – ясное дело, что… Я утверждаю, что под видом перестройки сегодня зачастую ведется даже не эрозия, а, иного слова не нахожу, метастазирование смыслов и целей, скрыто начатое в брежневскую эпоху. Что чуть ли не каждый второй из тех, кто с пулеметной скоростью оттарабанивает новый джентльменский набор перестроенных слов и хлестких определений, граждански стерилен. И что присосавшиеся к телу перестройки брежневские дельцы новой формации намного опаснее простоватых консерваторов, способных отстаивать свои, пусть не устраивающие нас, принципы, идя против нового ветра. Общество может негодовать на их архаичность, но грех лакейства, видит бог, намного опаснее. "И аз изблюю их из уст своих". Давно пора вспомнить нам эту старую истину. Равно как и страшный приговор чеховской героини: "Я не знаю точно, где служит мой муж, знаю только, что он лакей…" Лакей… Раба можно выдавливать из себя по каплям, а вот холуйство – это уж на всю жизнь. Когда я – студент первого курса – написал записку, в которой возражал очень солидному человеку, лектору ЦК КПСС, что нельзя, не марая себя, называть серьезного писателя Солженицына "мразью", один из этих лакеев на партбюро, где ставился вопрос о моем пребывании в вузе, сказал: "Я предупреждал, что он что-нибудь выкинет…" Когда на втором курсе я – комсорг студенческой практики – летом 1968 года сказал на политинформации, что ввод войск в Чехословакию является "серьезной политической ошибкой", он тут же подал на меня докладную… Учился я, слава богу, не на истфаке, а в Московском геологоразведочном… Кроя у себя в кабинете и меня, и этого холуя, а может, заодно и висевший у него над головою портрет, секретарь парткома, тяжелобольной человек, рвал его докладную, предупреждая, что "если… (трах- тарарах) еще раз (трах-тарарах), где-нибудь… что-нибудь…". На третьем курсе он, восхищаясь моим спектаклем, шептал за спиной, что я "идеологически опасен". На четвертом – уговаривал меня вступить в партию "ради аспирантуры". На пятом – наконец попал "в точку", законспектировав прочитанную мною (опять в порядке политинформации) студентам первого курса лекцию по политологии, где я, выражая свое несогласие с Авторхановым, зачитывал страницы из его, естественно, нелегальной книги " Технология власти"… Секретарем парткома был уже человек новой формации, гибкий, под стать тому, но менее активный. Объясняя, почему я, имея только отличные оценки и несколько научных работ, не могу претендовать на очную аспирантуру, он сказал фразу, которая мною так до сих пор и не дешифрована: "Нам не коммунисты-геологи нужны, а геологи-коммунисты". Правда, потом, добрая душа, посоветовал не выступать больше при этом лакее. Годы шли, я окончил Вахтанговское училище, моды менялись, но он оставался прежним – и по-прежнему невероятно чувствительным по части новых веяний. В конце брежневской эры, закрывая мой очередной спектакль, очередной "он" сказал, прикрыв перед этим дверь: "Я закрываю все не за то, что вы слишком "левый", а за то, что вы слишком "красный"…" Другой, более высокопоставленный "он", каждый раз, начиная со мной культурную беседу, говорил: "Мы – советский истеблишмент"… И вот теперь, естественно, перестроился первым. А я, как всегда, опоздал. Они всегда будут перестраиваться мгновенно… из шеренги – в колонну, из колонны – в шеренгу, можно и в другую, более сложную конфигурацию, но по команде, в соответствии с последними и, как им кажется, точно уловленными "вкусами начальства" и модой, не общепринятой – что было бы "слишком пошло", – а модой "их круга", их истеблишмента, ориентированного, в свою очередь, на вкусы круга "еще более престижного", чем "их круг"… И еще более истеблишментного. И здесь мы переходим к самому главному. Сегодня наш либеральный истеблишмент печется о храме. Чьем? Того ли, Кто сказал, что "не хлебом единым"?.. "Что такое ваш распределитель по сравнению с их супермаркетом?" – реплика, восторженно передававшаяся из уст в уста. Не в этом ли храме предлагают сегодня служить обедню? " Если вы думаете, что вы нам платите, то можете считать, что мы (по-видимому, дальше пропущено – "на вас") работаем". Физики, сочинившие эту веселую присказку, придумали заодно и реактор РБМК, кстати, не для них, а для нас… И для себя тоже. Взрыв станции – не кара ли за этот кощунственный анекдот, ниспосланная язычникам, вставшим на путь поклонения новому идолу – Колбасе? До Чернобыля эта оценка могла бы еще показаться чересчур патетичной. Но мы живем в новую, Послечернобыльскую, Эру – поймите! И сегодня, одобрительно подхихикивая над таким анекдотом, одновременно (вот что пугает больше всего!) рассуждать о Храме и ионосфере… Прости им, Бог, не ведают… А ведь может и не простить! Так в какой же Храм мы с вами ищем дорогу? Один наш драматург, человек, что называется, "тертый", привычный к запахам столичного закулисья, буквально со слезами на глазах рассказывал мне о том, что в последнее время многие из ведущих актеров и актрис столичных театров соглашаются на роли, только когда им показывают договоры с инофирмами. "Понимаешь, раньше они грызлись за выигрышные роли, а теперь…" Теперь им неважно, что играть, важно – где. И какой категории будет валюта… "Камо грядеши?" Кстати, царство жратвы христианами всегда воспринималось как царство того, другого… "Зачем он вступил в Союз писателей?" – "пытала" меня моя покойная мать лет двадцать назад по поводу одного нашего известного (ныне здравствующего на Западе и прямо-таки почитаемого здесь, "у нас") диссидента. – Ведь он литературовед, сээнэс, он и так без куска хлеба не сидел, нормально зарабатывал, ездил за границу. Зачем же он так унижался? Ради чего? Ради лишней кормушки? Ведь там, в уставе, черным по белому написано "соцреализм", "партийность", он же этого на дух не переносил! Зачем же вступал? Ведь пойми, он не писатель, для которого это – шанс прокормить семью! Он был о-бес-пе-чен, пойми! И на веревке его туда никто не тянул. Сам пришел, ДОБИВАЛСЯ! Зачем? Как не стыдно!" Говорят, что про стыд нынче только старичье рассуждает, а на самом деле "нравственно то, что эффективно…". Ой ли? А как же знаменитое американское "йес", сказанное по телефону, после которого американский бизнесмен не расторгает даже невыгодную сделку? Для того чтобы порядочность на рынке человеческих качеств (не путать с Черемушкинским или Центральным) имела высокую цену, должен быть сформирован (автоматически такое не происходит) спрос на этот "товар"… Нравственность должна иметь высокую котировку на бирже качества! Возвращаясь же к нашей действительности – хотя бы слово "проходимец" не должно восприниматься как похвала, удачливый вор не должен оцениваться как социальный лидер, образец для подражания, законодатель нравственной моды. Профессионален ли экономист, восхваляющий теневого дельца, выдвигающий его на роль нового мессии? Читал ли он о сфокусированной рациональности как непреложном условии любого экономического рывка, об отсрочке вознаграждения, структуре мотивации? Это же хлеб экономики 80-х годов! Почему наши апологеты Запада не используют изощренный западный инструментарий для анализа того, что происходит у нас? Откуда это экономическое плебейство? Разве не ясно, что эта готовность забывать лишнее, жертвовать наукой в угоду групповым интересам и политической конъюнктуре дискредитирует их не только в глазах своих соотечественников, но и в глазах их западных учителей, – прежде всего как профессионалов. Потому что подлинный профессионализм историка, экономиста, философа, физика, рабочего, публициста немыслим вне чести, вне готовности пойти на крест за свою профессиональную веру, вне способности не к покаянию, нет, к искуплению своих грехов своею кровью. Здесь сердцевина всего того, что мы называем честью… Готовность платить… "Ты Сашу не трогай!" – кричал один наш известный писатель другому в начале шестидесятых по поводу принесенных ему для публикации воспоминаний о Фадееве. "Саша чище нас, он свое заплатил…" "Саша" действительно заплатил страшной ценой за свой грех, а его ближайший соратник, замаранный ничуть не менее, нежели сам "Саша", пересидел вдали от Москвы самое страшное, "возвращенческое" время, а потом вернулся в стольный град на целом коне в ореоле борца со сталинизмом. "Покаяние!" Я – не религиозен, но каждый находится хоть в какой-то степени под обаянием образа Распятого, и вряд ли есть люди, живущие хоть сколько-нибудь полной духовной жизнью, для которых вообще отсутствует обаяние этого образа… Так вот, не будучи религиозным человеком, я хотел бы верить, что в царствие божие, коли оно есть, войдет именно "Саша", заплативший страшную цену, а не его почивший в бозе соратник. Кстати, о модном ныне христианстве. Здесь – глубокая разница с тем блаженным нигилистическим временем, которое так напугало Федора Михайловича Достоевского. Там, по крайней мере, ясно было – кто есть кто. Ныне же все обвешались иконами, зажгли лампадки, а на видное место поставили Священное писание (желательно в зарубежном издании). Так вот, говорю я с одним из наших либеральных Дон Кихотов, осуждающих революционеров за жестокость и кровопролитие, и выясняется, что он учит "жить по Христу". Спрашиваю – включает ли он в это "жить по Христу" Голгофу? И получаю в ответ жесткое, хорошо продуманное – нет. Так один ли у нас с вами Храм и одна ли Дорога? Может, пути-то давно уже разошлись?.. Может, и христианство-то вам нужно только "до кучи", лишь бы "против большевиков"? И если антисталинизм вы превратили в орудие демонтажа "империи" (а заодно и Варшавского Договора, Ялты, Потсдама и многого другого), если сброс Ленина (а он уже начался) нужен вам для того, чтобы добить идеологическую и политическую структуру, взять власть (об этом говорится впрямую), то кто на очереди? Почему бы не Он с его "не убий"? Модные нынче оккультизм, неоязычество, неошаманство (не путать с традиционными верованиями нехристианских народов!), – популярность оккультной практики "третьего рейха" в наше время очень симптоматична. Кто же грядет? Неужели так-таки никому не понятно? Телевизионная камера жадно выискивала очередной уголок дворца американского миллиардера. Крупным планом – безделушки, украшения, интерьеры, сервировка: "Ну, живут!" Взволнованный, захлебывающийся голос советского комментатора повествовал о том, что коммерческий гений американца подсказал ему вложить вывезенный с Востока капитал в торговлю спиртным. Правда, в Америке в то время царил так называемый "сухой закон" и такая рекомендация "гения" была незаконной… (Ну и что?!), делающей необходимыми связи с бутлегерами… (Ну и что?!!), с мафией!.. (Ну и!)… Ожерелья, сервировка, свечи, обои, картины, рамы, фраки, декольте, паркеты, цветники и опять все та же пищевая проблема… В колбасном храме приняли причастие и оказались возведены в сан "борцов за демократию" уже не только "теневики", "цеховики", сумевшие в условиях застойного периода, оказывается, не только хапнуть пару сотен миллиардов, но и, судя по выступлениям наших либеральных публицистов, "сохранить в нашей стране дух энергии и предприимчивости", пусть даже и не вполне морально безупречными способами. Мило! Дальше – получили отпущение грехов уже и откровенные криминалы. Ставка – на них. "Лучше Колумбия, чем ваши красные…" Лучше – кому? " Они страну довели до ручки – пусть уходят!" Нет уж, давайте всерьез разбираться, кто именно ее до ручки довел… И куда вы ее доведете… Где бросите… И кому передадите с рук на руки. Разбираться будем с цифрами в руках, строго и беспощадно. Без ложной патетики, начистоту. На карту поставлена жизнь наших детей, да, кстати, и ваших тоже, потому что все за границу сразу не убегут, просто-таки не успеют, а радиация, эпидемии и погромы не разбирают своих и чужих. Творцы хаоса зачастую оказывались и его жертвами. Поэтому в правде, которую мы вам говорим и будем продолжать говорить, вы тоже заинтересованы. "Литературная Россия", №26, №27, №28, №35, 1989 г. 1.2. ЭТО ЧИСТЫЙ КРИЗИС УПРАВЛЕНИЯ Новый таинственный советник вождей о ситуации в стране – Вы представьте, что такое КПСС, которая управляла всем? Все остальные структуры были фиктивны. Это миллиона полтора комнат, в каждой телефон, и сидит кто-то, какой-то хмырек. Они все между собой связаны проводами. И каждый сигнал, который шел от генсека, попадал в каждую точку. Это и называется тоталитаризм. Когда я управляю адресно, то примерно 250 тысяч парткомов я прозваниваю в течение дня, и они доводят до 18 миллионов коммунистов, то есть до 20 процентов работающих. И дальше эта машина начинает вертеться. Теперь все эти провода перерезаны. Чем он их хочет заменять? Он может сделать только одно: в каждый партком посадить своего комиссара или, будучи президентом, действовать через генерального секретаря, восстанавливая старую структуру. На самом деле были две структуры: партийная и государственная. Как только партийная исчезла, Рыжков уже был потоплен автоматически, он ни через что уже не мог управлять. Он кое-как справлялся, пока сидела партийная структура, сейчас у него инфаркт. А он на четыре порядка сильнее как хозяйственник, чем те люди, которые сейчас приходят. – У вас есть альтернативный план нормализации ситуации в стране? – Конечно. Оперативно восстановить порядок за две недели, но только в ситуации, когда будет объявлено чрезвычайное положение. – В чем оно будет выражаться? – Только в одном. Чтобы все хозяйственные команды, исходящие из единого центра, подлежали неукоснительно выполнению на протяжении четырех месяцев. – А какая сила может заставить это сделать? – Прямая дисциплина, наказание, снятие с работы, отдача под суд, ничто больше. – А как заставить рабочего у станка? – Этого не потребуется, рабочий у станка отлично работает. – То есть режим чрезвычайного положения касается только руководителей? – Конечно. Причем тут рабочие, их даже не надо лишать права на забастовку. Просто надо каждого, кто будет нарушать единую команду, вышвыривать из этого дела. – А для республик? – То же самое. Для всех: республик, краев, областей. – Ну, предположим, прокурор республики отказывается выполнить? – Значит, надо распустить ВС республики. – Для этого же нужна военная сила? – Да какая же военная сила! Войди сейчас, скажи: "Караул устал", – и они все выйдут и пойдут по домам. Да сейчас захоти какая-то крепкая рука качнуть российский ВС в противоположную сторону – он завтра будет сидеть в любом другом кармане. Это игорный дом, в котором крупье мечет, а все остальные играют. Пока они играли в политические игры, все было отлично. Они могли перетасовывать Лигачева на Горбачева, КПСС на ССПК (союз солидарности по построению капитализма). Конечно, вся гниль откуда? Из высших эшелонов этой же партии и пошла, антисоветская и антикоммунистическая, тут никаких иллюзий нет. Но главное в том, что, пока они играют в любую самую гнилую игру, все нормально. Но когда они начали играть с хозяйством, я понял, что это полный финиш. Они же идеалисты все. Каждая поправка, которую они вносят, – чудовищна, каждый корректив, – ужасен. Структуры верхней власти сейчас не соотносятся с нижней. Это же сложная схема управления, а они начали в нее лезть. Кризис, который сейчас существует, – это чистый кризис управления. – Вы считаете, что нужно использовать партийные структуры, поставив во главе нового человека? – Партия – это вопрос отдельный. А партаппарат имеет одно "'свойство – хозяйственное. Он никогда партийной структурой не был. Это государственная структура, тоталитарная, но другой нет. Для меня нет нравственной оценки. – Но, если восстановить старую структуру, заставить ее работать, у власти пропадет стимул что-то менять. – - Это смотря под какую политическую доктрину берется власть. Что мне не нравится в сегодняшних так называемых правых – они все время кричат: "Ваше величество! Вы гений! Но только введите чрезвычайное положение, давайте чуть-чуть постреляем". Но прежде чем вводить любое положение, надо сказать одну простую вещь: перестройка провалилась. Почему? Были неверны цели или средства, доктрина или стратегия? После того как это будет определено, возникнет база для политического кулака. Тогда можно будет прийти хотя бы к тому, что реально возможно. А вся ложь о консолидации – это наглая ложь. Она может быть только на икре и на сервелате. Может быть гражданский мир, для его достижения нужна сильная группа, которая захочет его осуществить. А под крики о консолидации запускают механизм гражданской войны. Тем, кто затеял эту игру, все равно, будет ли здесь красный дебил или либеральный болтун. Важно, чтобы эта страна не развалилась. С самого начала были заданы ложные цели, были введены шумы в каналы информации. – Это сознательно? – Кто-то сознательно. Я думаю, что часть наших советологов, которая, уезжая отсюда, поклялась мстить этой стране, делает это сознательно. Они уехали, служат в госдепе. Это их вопрос – дестабилизировать эту страну, чтобы решить какие-то глобальные задачи. Я понимаю какие, они отнюдь не связаны с военным противостоянием, им нужно другое. Это их право, а мое право в этой стране – защищать интересы государства, неважно какого: кап., соц., какого решат. А когда люди здесь начинают, обижаясь на партию, набирать в рот дерьма и на себя же выливать, то есть воевать со своим же государством, я этого не могу понять. Такое ощущение, что здесь истреблен дворянский ген. Дворянин не может так себя вести. Что страшнее партократии? Те, кто ей задницы лизал. Это отдельное сословие. Была высокая профессия – облизывание задов. Сами по себе зады можно презирать и ненавидеть. Но среди них были разные мужики. Были такие, которые, попросту говоря, занимались хозяйством, пахали. Это страшно тяжелый труд. Но те, кто облизывал зады, были всегда бездельники, всегда мразь. Так вот эта мразь сейчас правит этот бал. Ей надо было всегда сохранять критическую парадигму. Это значит: неважно, кого критиковать, важно всегда быть при критике: буржуазных теорий, социализма, всего, чего угодно. Это как хлеб – метод существования. Сейчас можно только одно – реанимировать жесткую структуру управления народным хозяйством или хотя бы всю инфраструктуру жизнеобеспечения. Сейчас под угрозой товарно-денежные отношения, не рынок, а вообще деньги. Еще два месяца – и военный коммунизм. Им, может быть, кажется, что таким способом они что-то сделают. Ничего не сделают. Никакого военного путча не будет. Через два-три месяца коменданты, отчаявшиеся, когда им нечем будет кормить солдат, когда их будут уже не заплевывать, а расстреливать, начнут где-нибудь на местах захватывать власть и начнут снабжать на машинах, хоть как-то, как в оккупированной стране. После и этот режим рухнет. Начнется чехарда, месяца четыре может просуществовать Ельцин. Потом его тут же спихнут сладострастно. Придут какие-то новые люди. Это уже будет не один, а их будет несколько. Они распадутся до атомов. Веселая картинка будет. – Вы эту перспективу приводите как однозначную? – Нет. Я считаю, что прежде всего надо признать ошибки. Надо признать стратегию осуществления перестройки ошибочной. – Не вернуться к прежнему курсу? – Нет. Ни в коем случае. Надо вернуться к многосекторальной структуре управления, которая всегда в чрезвычайных положениях вводится. Нужно сдвинуть промышленный контур страны, то есть модернизировать промышленность. Для этого никакой другой системы в мире нет, кроме как экономический комитет с высокими полномочиями. У нас это Госплан. Вернуться к куйбышевской системе Госплана во всем, что касается структурной модернизации. Но руки прочь от мелкого предпринимательства! Создать комитет по защите мелкого предпринимательства, как в Испании, льготы давать, ссуды. Предпринимательство защитить. Модернизированную промышленность усилить командностью и административностью. – Ваше отношение к письму 53-х. – Меня оно абсолютно не устраивает. Там есть хорошие ребята среди подписавшихся, я чуть не заплакал, когда его прочитал. – Ходили слухи, что вы один из его авторов? – Нет. Я могу показать, что я написал. Я никогда не подпишу документа, в котором на такой ноте будут про Горбачева писать. Если он не признает своих ошибок, то все бессмысленно, все безнадежно, надо сказать, что перестройка закончена. Если этого не сказать, то жить дальше нельзя и работать нельзя. Пока что у них еще есть время покаяться. Я могу процитировать свое письмо: "Страна в опасности. В этот момент становится очевидным, кто есть кто. Какие-то чиновники бегут, как крысы с корабля. Мы в этот момент отбрасываем все идеологические противоречия, все нас разъединявшее ради одной цели – спасти государство хотя бы как систему жизнеобеспечения общества в сложных условиях. Прежде всего отринуть порочный тезис о том, что вы будете конструировать некий новый буржуазный класс из криминальных элементов. Этот класс никогда не будет спасать государство. В нашей стране он антигосударственен по природе, он может только развращать, разворовывать, растлевать, собирая вокруг себя б… и их продажную идеологическую прислугу. Не опираться на этот класс, не консолидировать всех подряд! А объединить все здоровые силы общества в борьбе с этой черной антигосударственностью. Вот ваша задача. Во-вторых, даже Сталин вводил диктатуру под определенную идеологию. Они ничего не говорят народу, не признают своих ошибок, не выдвигают перед ним какой-то модели будущего. В чем главный порок перестройки? В том, что они с самого начала мистифицировали все. Сейчас нельзя говорить на языке "социализм-капитализм". А язык очень простой: "общенациональная катастрофа, спасение, выживание, цели развития". Что нам реально-то нужно? Я хочу хоть раз в жизни услышать с высокой трибуны не идеологические цели. Потому что рынок – это тоже идеологема. А что, я это от Афанасьева услышу? Это такой же идеолог, они все идеологи, там ни одного человека, который нормальные цели ставит, нет. Страна оказалась в чудовищной ситуации. 70 лет она куда-то там перла, непонятно куда. Сейчас она существует в определенном качестве. Что они предлагают в этой ситуации? Про капитализм забудьте. Во-первых, "семерка" уже объединилась, и думать, что нас пустят туда восьмыми, – это бред. Дальше. Если бы даже они хотели построить нормальный капитализм, кто будет играть роль третьего мира? Капитализм неэффективен без третьего мира? Где третий мир, пусть они мне его покажут? Если нет, то уже капитализма в таком виде не будет. Тогда что остается? Субколониальное существование. Все время говорят, что Запад нам поможет. Я хочу спросить: какой у Запада интерес нас развивать? Запад хочет иметь около себя Африку. Они Индию не могут развить, те. все проще. Они остановили развитие. Им нужно иметь здесь Ливию, Судан. ЮАР будет Эстония. Южной Родезией будет Армения. А посредине всего этого будут огромные просторы, которые будут стараться вообще не развивать, а превратить в заповедник. Для того чтобы этого не было, нужно только одно. Дать понять, что жизненный уровень будет ниже, чем на Западе, вводить свои программы развития, давать цели. Положение может спасти группа честных интеллигентов, поклявшаяся в верности государству. Беседу записал М. Ланцман на IV съезде народных депутатов СССР в декабре 1990 г. "Независимая газета", 19.02. 19 1.3. КРЕМЛЬ: ПАРАД МАСОК Взгляд режиссера на IV Съезд народных депутатов СССР Нынче каждый чих – "исторический". Если верить, конечно, оценкам самих чихающих. Подобно теряющим популярность актерам, они не скупятся на саморекламу. Весь Съезд актерствует. Вот в двух словах главное впечатление от того, что было мною увидено и услышано в Кремле за эти несколько дней. Для точности скажем – почти весь, поскольку несколько раз возникали попытки сломать игру, прорваться к реальности. Тщетно. Актерство – доминировало. Играли – на фоне голода, холода, нищеты, унизительных подаяний Запада. На фоне полного бессилия власти. На фоне… Впрочем, для актеров – все это и есть декорум. Нерон сжег Рим, чтобы был яркий фон для грандиозного шоу. А нешто мы хуже! Стыдно, Боже, как стыдно! Так стыдно, что впервые понимаешь, что такое сгореть от стыда в буквальном смысле этого слова. Но это – если стыд не утерян, а если… "И явился во сне к нему маленького роста кошмар в брюках в крупную клетку и глумливо сказал: "Голым профилем на ежа не сядешь!.." Святая Русь – страна деревянная, нищая и… опасная, а русскому человеку честь – только лишнее бремя…" Лишнее бремя! Разруха в экономике, гибнет наука, рассыпается армия, льется кровь, ломаются судьбы десятков миллионов людей… Но это все, весь ужас жизни, где-то там, за кулисами… А на сцене – глаголят о второстепенном. Так, как и глаголили лет десять назад… Так, как и глаголили три года назад… Для них – все по-прежнему. Народные демократы – на "мерседесах", народные консерваторы – на "Волгах" или в "ЗИЛах", какая разница! Их суть – одна. Они все вместе и есть система, своеобразный симбиоз, где дача "либерала" и дача "консерватора" – за одним и тем же забором, одинаково "по ту сторону" горя и нищеты. Их роли – это их биографии, это дух иронии и царедворства, довлеющий надо всем остальным. "Там" – ни о чем не говорили всерьез, "там" – не было принято что-либо принимать близко к сердцу, "там" – творческая продуктивность, оригинальность подхода, способность действовать "моветона". "Там" главное – это способность играть. Играя – начали реформаторство. А когда вдруг почва начала уходить из-под ног, когда "поплыла" та система, в рамках которой их способность к игре и была "высокоценным товаром", попросту растерялись. И не смогли переломить актерство, снять маски, начать всерьез говорить о серьезном. Это было выше их сил и возможностей. Вместо этого – еще сильнее начали играть в рушащемся театре. На первый взгляд – все выглядит дико. Чем сильнее все рушится, тем лихорадочнее и напыщеннее играют. Потом начинаешь понимать, в чем дело. Главное действующее лицо спектакля – это Страх. Боятся начальства (традиционно!). Боятся друг друга (тоже традиционно!). Боятся сказать правду о сложившейся ситуации, поскольку придется в этом случае отвечать. И раз так, то боятся и понимать, что именно происходит. И раз так, то не боятся единственного, чего должны бы были бояться больше всего, – крушения государства. Вместо прорыва к реальности – бегут от нее. Куда? В игру! Отсюда фальшь, отсюда кривляние, отсюда страстное желание казаться больше, чем ты есть на самом деле. А как же! Ведь это все для истории! Все! Пустите в историю! Пустите туда грозных полковников, предъявляющих Президенту ультиматум и начисто забывающих о своих угрозах по истечении срока. Не придирайтесь! Вы ведь не спрашиваете актера, играющего Гамлета, почему он не умер! Помните – мы в театре. Это – прежде всего для истории. Так пропустите в нее! Пропустите министра, кричащего о диктатуре, обидчивого, как юный паж, рыцарственного, как Дон Кихот, ранимого, как молодой Вертер. И не задавайте глупых вопросов, не пожимайте плечами, не пытайтесь анализировать, сопоставлять. Боже вас избави заглянуть за кулисы! Помните, вы на сцене. И плачьте вместе с другими, пугайтесь, вскакивайте с мест и аплодируйте, аплодируйте без конца этому апофеозу индийского кино, этой мелодраме, рассчитанной на плебс. Ведь нужный эффект достигнут! Чего ж вам более? Так пропустите же! И приступайте к выполнению своей роли летописца этих исторических, да-да, подлинно исторических, судьбоносных событий. Отразите их адекватно их значению и роли в мировой истории! Займите место – справа или слева, а лучше всего в центре, отсюда виднее. Найдите верный тон и включитесь в игру! И тогда… Тогда все будет в порядке. И неважно, с какого бока вы окажетесь с вашим мнением по поводу всего происшедшего. Главное – соблюдение правил игры. Помните, что вы в театре, и относитесь ко всему исходя из этого. Вы перегнете вправо, очень хорошо. Мы найдем молодца, который, отвечая вам, так выгнет влево, что… Что все останется на своих местах… Нуте-с, кто победил на Съезде? Чей человек Янаев? Зачем Шеварднадзе подал в отставку? Пошел Горбачев вправо или сдвинулся влево? Кто стоит за Петрушенко и правда ли, что он уже генерал? Что значит инфаркт Рыжкова? Отвечать на эти "вопросики" подмигивающего булгаковского кошмарика в клетчатых брюках – это и значит включиться в игру и тем самым заранее обречь себя на неудачу. Ничего не понять в сути происходящего, слишком много значения придать мелочам, политическим финтифлюшкам. Это значит, наконец, легитимизировать происшедшее, дав "этому" право на принадлежность серьезной политике. А тем самым – самому начать играть по правилам там, где главное – это суметь, по правилам, изложенным Брехтом, "отстранить" происходящее, то есть удивиться самому и передать свое удивление людям. Не позволить им привыкать к "этому", делать "это" нормой политической жизни. И вот почему я взялся излагать свои впечатления очевидца, применяя сценарно-театральный, а не информационно-политический инструментарий. Что, кстати, вполне допустимо в современном исследовании политической практики, где "сценарный подход" все больше вытесняет "информационную кибернетику". Итак: Первый узел сценария Съезда ВОПРОС О СОЮЗНОМ ДОГОВОРЕ Главными действующими лицами были пустые стулья в президиуме, не занятые представителями Прибалтики и Закавказья. Кроваво-красные, ярко освещенные прожекторами, они были неизмеримо подлиннее людей. Люди – казались предметами. Стулья жили. Они жили своей особой жизнью, ежесекундно опровергавшей то, о чем говорилось с трибуны. Там доказывали друг другу необходимость союзного договора, а стулья смеялись, хохотали, высмеивали, дискредитировали эти бесконечные монологи в поддержку Президента и его исторической инициативы. Они были пустыми и, нагло оскаливаясь в лицо присутствующим, говорили им; "На-кась, выкуси!" И если у спектакля, шедшего в эти дни на сцене КДС, был свой режиссер, как он мог не почувствовать, что мизансцена полностью разрушает слова, что чем больше говорится о судьбоносности союзного договора в условиях, когда пустые кресла вопиют о тщете этого замысла, тем в большей степени дискредитируется все, что происходит на Съезде? Второй (центральный) узел сценария ВОПРОС О ЧРЕЗВЫЧАЙНОМ ПОЛОЖЕНИИ В СТРАНЕ Выпущено грозное постановление! Сколько редакций прошел этот злополучный документ! Сколько прекрасных монологов было произнесено о срочности, чрезвычайности мер, которые необходимо предпринять, чтобы преодолеть! Переломить! И что же? Сразу же после принятия этого постановления к числу пустых прибавился еще один, главный, российский стул. Ельцин демонстративно уехал в Якутию. И пока говорили министр финансов СССР, Президент СССР, члены президиума, стул этот непрерывно и оглушительно молчал, перекрывая этим молчанием такие пустые, такие бессмысленные, такие бесплодные монологи. Стул заклинали – сгинь, его пытались испепелить словами, но они лишь увеличивали его масштабы и значимость. Стул непрерывно рос, приобретая гигантские размеры, заслоняя собой все остальное, придавливая своими тронными ножками трибуну, говорящих, весь зал. И что же? Хоть какая-то попытка чем-нибудь компенсировать данную мизансцену? Отнюдь! Только безразличие и беспомощность! Третий узел О ПЕРЕСТРОЙКЕ В адрес Президента страны фактически не прозвучало никакой концептуальной критики. Серьезные выступления депутатов Денисова, Блохина и Рыжкова не меняли общего течения событий. Большинство поддержало мнение президента Казахстана Назарбаева в том, что главное – это первоочередные меры. Что сыпать соль на раны! Ну не удалось нам осуществить перестройку- , подумаешь, – открытие сделал товарищ Рыжков! Дальше что? Что будем делать? Конкретно? Такая игра в "конкретивизм" четко уловила настроение большинства, его воинствующий антиинтеллектуализм, его почти врожденные бюрократические рефлексы. "Что тревожить отца-государя?!" На самом деле, любому серьезному политику, любому ответственному человеку ясно, что, не признав ошибочной стратегию реализации перестроечной линии Горбачева, именно всю целиком, невозможно искать выход из сложившейся ситуации. Почему мы зашли в тупик? Вот главное, вокруг чего должна была бы развернуться дискуссия на Съезде, который в этом случае сумел бы отстоять свой интеллектуальный авторитет. По большому счету в этом были заинтересованы все – и правые, и левые, поскольку тугодумие Съезда угрожало его авторитету, угрожало ему именно как структуре власти. Но это было за пределами возможностей собравшихся в зале людей. Интеллектуальный поединок нужен был и самому Президенту, но и он ушел от этого и тем самым проиграл основные, ключевые позиции. Эту слабость мгновенно уловил Ельцин, в результате чего уже не Горбачев, а Съезд, Верховный Совет СССР, так называемый "центр" был обвинен в интеллектуальной несостоятельности. Был задан убийственный вопрос: "А под что вы хотите брать чрезвычайную власть?" И этот вопрос остался без ответа. В ходе Съезда вышло обращение пятидесяти, вполне подтвердившее тот факт, что Горбачева сдвигают в сторону "хэппи-энда": Вы-де, мол, Ваше Величество, – гений, перестройка – чудо из чудес, и надо ее просто дополнить введением чрезвычайного положения, вот и получится "хэппи-энд". Разделяя чувство авторов письма по поводу надвигающейся катастрофы, никак не могу согласиться с такой постановкой вопроса и в силовой "хэппи-энд" никогда не поверю. Дело в том, что Горбачев сегодня еще имеет авторитет творца перемен. Его капитал – совсем в ином банке, нежели капитал остальных "архитекторов". Он имеет право даже на такую страшную ошибку, как неверный выбор стратегии, в случае, если у него хватит сил продолжать борьбу. Ближайшая аналогия – поражение Петра I под Нарвой. Но представим себе, что Петр не подвергает жесточайшей критике причины нарвского поражения. Что он не меняет все в корне, да, именно все – от принципов построения своей политики до кадрового состава, что он по-прежнему совещается с герцогом де Крои. Это, естественно, не позволяет обществу осознать масштабы опасности и причины сложившейся ситуации. Тогда – и только тогда – Петр гибнет, поскольку инициатива им потеряна, новых принципов действий нет, да и энергия уже не та, желания спорить с оппонентами поубавилось, а славословие (в этой – чудовищной ситуации!) им допускается. В этом случае он превращается из Петра I в Бориса Годунова, а в стан самозванца потянутся перебежчики, и никакими новыми регалиями, властными полномочиями и чрезвычайными мерами дела тут не исправишь. Это – конец. Четвертый узел ОБЛАСТИ Любой думающий человек понимает, что так называемая новая система управления страной – это не более чем игра. В самом деле, представьте себе – всерьез! – действительный масштаб работы, с тем чтобы всю сложную систему властных коммуникаций перестроить по-новому! Ведь даже в "мирных" условиях для этого нужны годы. Новая система неизбежно будет "сбоить", расползаться на части, искажать управляющие сигналы. Как минимум год нужен только на то, чтобы "перепаять" коммуникации на всех уровнях, и еще три-пять лет – на то, чтобы сбалансировать новую схему. Еще нет союзного договора, то есть неясен сам принцип устройства государства. На какое политико-государственное управление будем "паять"? И это тоже неясно. Так в чем же смысл? А он очень разный! Для так называемых "левых" – это игра, подлинный смысл которой еще один шаг к бонапартизму, без него, по их мнению, нельзя осуществить необходимые реформы, для "ультралевых" – это игра, а за кулисами очередной блок в стратегии напряженности, способ усилить развал страны и организовать так называемое "восстание масс", для так называемых "правых" – тоже игра. Подтекст – укрепление спайки Генсек – Президент. И для "ультраправых" – игра, где важны лишь предпосылки к военному положению. А вот для самого Горбачева это переход от позиционной игры ("качания" между Ельциным и Рыжковым, Яковлевым и Лигачевым) к игре инициативной, к той игре, которая в общем-то уже не игра. Президентская власть – власть без флангов. А значит, власть, требующая своей программы, того, что называют концептуальной идентичностью. Альтернатива – сокрушительное фиаско в течение нескольких месяцев. Пятый узел СОЮЗ И РОССИЯ Союзный договор, экономическое соглашение между республиками, единая исполнительная власть в стране – все это лишь бюрократические маски, за которыми борьба Союза с Россией, Горбачева с Ельциным, борьба групповых интересов на всех уровнях социальной иерархии, борьба за собственность, которая и есть власть, и, наконец, политическая борьба, коль скоро большинство проголосовало за сохранение названия страны. Развернулась ли эта борьба на Съезде всерьез, возникли на нем какие-то содержательные точки зрения по этому поводу, началась ли концентрация политических сил вокруг двух разных политических программ, определилось ли место тех или иных политических лидеров по отношению к этому, главному из всех реальных вопросов политики противостояний? Ничуть не бывало! Позиция – сугубо выжидательная, игра ведется по-прежнему "втемную", в кулуарах, и о результатах этой драки под ковром можно догадываться только по выкидываемым трупам. Не присутствуя за кулисами, анализировать что-либо в этом вопросе практически невозможно. Разве что призвать на помощь так называемый сравнительный метод. Действительно, сравнив два Съезда – СССР и России, мы можем понять неизмеримо больше, нежели подглядывая за подковерными драками. Так что между двумя Съездами общего? Кажется, ничего! "Там" все жестко, агрессивно и гораздо ближе к реальности. "Там" народные на ранг ниже и во много раз менее сыты, "Там" даже охрана ведет себя несравненно более демократично. "Там" все приватизируют и за социализм не цепляются! И все же… Все же общее есть. Театральности "там" ничуть не меньше, а, пожалуй, даже и больше. Она просто иная. А причина театральности – та же. Оба Съезда объединяют некомпетентность, непрофессионализм, неспособность взять на свои плечи груз ответственности за судьбу государства. Это сознается и народными депутатами СССР, и народными депутатами РСФСР, только выводы они делают разные. Те, кто поближе к жизни, злятся, агрессивничают, ужасно выпячивают себя, как и свойственно дилетантам. Те, кто от жизни дальше, цепляются за спасительное: "Ему виднее". Но губят дело одинаково и эти, и те. Поскольку и эти, и те ведут себя одинаково несерьезно, играя там, где надо хотя бы пытаться думать. Шестой узел "МАССОВКА" В театре есть такое принижающее понятие. Принято считать, что она как бы ничего не решает, а решают герои. В политике это не так! По крайней мере при так называемой "демократии". Здесь у каждого один голос. Кстати, и у тех, кто не понимает или плохо понимает по-русски и весь Съезд сидит и слушает "иностранную речь" (трансляция на языки народов СССР, насколько мне известно, все еще отсутствует). Массовка не играет сама – с ней играют. Примерно по тем правилам, по каким "играет" хороший директор в школе для трудновоспитуемых подростков. А.И.Лукьянов с этой ролью справлялся блистательно. Прав ли он? В тактическом смысле – ему вроде бы ничего и не остается. А в стратегическом? Нравственно ли и прозорливо ли оставлять большинство на стадии политической неполноценности? До какого-то момента такое "болото" всегда голосует "за". Но с какого-то момента так же упорно – "против". Когда-то маршал Ней, обращаясь к Наполеону, сказал: "Смотрите, мой император, как вас приветствует народ!" А император ответил: "Они так же ликовали бы, если бы меня вели на эшафот". Будем помнить историю! Седьмой узел Б.Н.ЕЛЬЦИН В этом политике меня как режиссера всегда поражала способность вживаться в чужие тексты. Поражала способность разглядеть слабое место "партнера". Точность вхождения в образ. И поразительная концептуальная пустота – каждый раз, когда он начинает говорить от себя, тем более поразительная, что он все время обвиняет в отсутствии концепций своих оппонентов. Восьмой узел Э.А.ШЕВАРДНАДЗЕ Нужно бесконечно презирать зал, чтобы так грубо его обманывать и знать, что твоя игра будет оценена шквалом аплодисментов. Победа в игре блистательная. Жаль только, что игра подходит к концу. Девятый узел Н.И.РЫЖКОВ Премьер вроде как бы все проиграл, включая здоровье, но, может быть, оказался поэтому единственным победившим, потому что, будучи опытным игроком, отказался играть, сказал правду и сорвал с себя обаятельную лицедейскую маску. А как трудно было это ему в силу его социального опыта – показал клинический исход этого срыва. Действительный профессионал (директор завода, работник Госплана и народнохозяйственной сферы ЦК КПСС – не путать с так называемой "идеологией" – и, наконец, высший хозяйственный руководитель страны), Рыжков сумел подняться до политического анализа. По-видимому, прежний опыт давал о себе знать и не позволил отмахнуться от надвигающегося ужаса. Он принял все близко к сердцу. Для этого надо носить в себе неистребимое зерно порядочности. И для меня один, настоящий, инфаркт Рыжкова, человека с завидным здоровьем, стоит больше, нежели все фальшивые примадоннские страсти и массовочные антраша. Видимо, не для меня одного. Потому что, могу засвидетельствовать, гробовая тишина в зале в момент, когда сообщали о здоровье Рыжкова, была подлинной. Настолько, насколько фальшивой была идея о передаче ему дачи в частную собственность. Ох уж мне эта собственность! Иногда кажется, что, живи мы в эпоху распятия, какой-нибудь оратор обязательно предложил бы скинуться в складчину на достойные похороны Иисуса Христа. Рыжков ушел со сцены правдолюбцем и человеком идеи. Вернется ли он на нее героем – время покажет. Но его противники явно не собираются списывать его со счета, о чем свидетельствует вышедшая во время болезни в нарушение всех правил игры и даже просто хорошего тона статья Явлинского. "Когда враг не сдается – его уничтожают!" Наши радикалы-нувориши – достойные наследники взрастившего их партийного аппарата. Десятый узел Последний и главный. ЭТО ПРЕЗИДЕНТ Сначала о частностях. Как режиссер, берусь утверждать, что об отставке Э.А.Шеварднадзе Президент не знал. Хотя легче всего предположить противоположное. Судить могу только по мимике, пластике, особенно непроизвольным движениям левой руки. По обертонам в интонации – интонации человека, большим усилием воли взявшего себя в руки. Если все это было сыграно, то речь идет о великом актере. Еще деталь – упоминание о своем намерении сделать Шеварднадзе вице-президентом. Человек масштаба Горбачева не стал бы этого делать, если бы не хотел отсечь для Шеварднадзе такую возможность. А это вдвойне свидетельствует о том, что отставка была-таки для Горбачева малоприятным сюрпризом. Но это – частности. О путях выхода из кризиса, которые предложил Горбачев, говорить почему-то не хочется. Борис Николаевич прав – нет концепции. Добавлю – в той же степени, в какой нет ее и у российских парламентариев. Весь этот пафос якобы "концептуальной" борьбы слишком уж напоминает анекдот о разнице между коньяком в три и пять звездочек. Розлив-то у этих концепций один – абалкинский. И по-дворянски старомодный, хотя и видавший партийные виды Леонид Иванович только ахнул, когда сделанное в его же отделе Явлинским как раз и сделали орудием против него. В этом было, видимо, нечто уже нравственно запредельное. Нечто побудившее вчерашнего вождя экономической фронды возглавить колонну на демонстрации 7 ноября 1990 г. Главный вывод Он в том, что театр подходит к концу. Мигель де Унамуно говорил о том, что у него болит Испания. Время движется к той черте, за которой мы разделимся на два лагеря: граждан и лицедеев, тех, у кого болит его родная страна, и тех, у кого надсадно ноет его тщеславное "я". Горбачев был растерян и не скрывал этого, он был смертельно усталым и не скрывал этого. Для меня это важнее всего остального. Умрет лицедейство – страна спасется. А нет – так глубоко заблуждаются те, кто ампутацией думает остановить в границах России такую гангрену. Гражданская война, констатирую с глубоким прискорбием, начата событиями в Литве. Постепенно нарастая и накладываясь на экономический хаос, она перерастет во всеобщую смуту. Распад пойдет до конца, и в трупном миазме распада будут хохоча приплясывать актерчики в клетчатых брюках, упиваясь тлением великого духовного контингента и крича, что "честь – только лишнее бремя". И да не будет так! "День", №1, 1991 1.4. "ОХОТА НА ВЕДЬМ" Зачем она нужна людям, именующим себя радикалами Взяться за перо нас заставила статья Г.Явлинского, М.Задорнова и А.Михайлова "Перестройка и передышка" ("Известия", 2 января 1991 года). В этой статье наносится очередной удар по Совету Министров СССР и его руководителю Н.И.Рыжкову. Его обвиняют во всех смертных грехах: и в антиалкогольной кампании, и в территориальном хозрасчете, и в предельном консерватизме, и, главное, конечно же, – в тотальной некомпетентности. Казалось бы, что только не было сказано о правительстве Рыжкова – Абалкина на митингах, демонстрациях и в левой прессе за последние несколько месяцев! Что может добавить к этому еще одна публикация и стоит ли, что называется, ломать копья, отвечая на нее и вступая в полемику? Мы считаем, что стоит. Постольку поскольку принцип "демонизации", согласно которому за все ошибки должен нести ответственность некий специально выбранный "козел отпущения", мешает аналитическому подходу к тому, что произошло за эти пять лет. Постольку поскольку статья "Перестройка и передышка" опубликована не когда-нибудь, а на 17-й день после инфаркта Рыжкова. Тогда как известно, что инфаркт рубцуется примерно через месяц. Значит – в этом была определенная политическая срочность, стремление успеть не упустить время. Чье время? Какие силы смогли и захотели вопреки элементарным требованиям нравственности дать такое "космическое ускорение" именно этой публикации? Постольку, наконец, поскольку речь в статье идет об экспертизе доклада Рыжкова. А сейчас, когда мы зашли в тупик с реформами, экспертиза становится настолько принципиально важным понятием, что допустить профанацию в этом случае нельзя. Вот почему мы считаем важным дать экспертную оценку статьи "Перестройка и передышка", ответив, так сказать, экспертизой на экспертизу. Судя по всему, вышеупомянутая статья – свидетельство продолжающейся борьбы между Россией и Центром. Политический вес выступления Председателя Совета Министров СССР на IV Съезде народных депутатов, как видно, настолько велик, что его противники готовы взять на себя безусловные нравственные издержки, лишь бы дискредитировать то опасное для них, что прозвучало в этом выступлении. При этом лидеры борьбы между Россией и Центром, заинтересованные в подобной статье, – по сути, жертвуют ее авторами. Как подтвердил социологический опрос, для большинства (73% опрашиваемых) в контексте болезни Николая Ивановича Рыжкова столь резкое по тону и содержанию выступление против него вызывает отрицательную реакцию по отношению к авторам публикации. Можно было бы предположить, что после эксперимента в "реальной политике" интеллектуалы хотят теперь испытать себя в новой роли – политически независимых экспертов. Но они тут же теряют главное – свою независимость. А жаль… Думалось, опыт политической деятельности убедительно показал Г.Явлинскому, что политические боссы с огромной легкостью приносят в жертву интеллектуальные пешки в тех случаях, когда это им хоть в малейшей степени выгодно, и что независимость – дороже всего. Вот и все, что следовало бы отметить, если бы речь шла просто о публикации. Но речь идет о большем. И потому мы считаем необходимым тезисно изложить свою позицию. Первое. Мы не собираемся здесь отстаивать достаточно неровное, хоть и принципиально важное, выступление Н.Рыжкова и полемизировать по этому поводу. Второе. Статья "Перестройка и передышка" интересует нас лишь как один из компонентов новой большой игры. С этой точки зрения она носит неординарный, более того, программный характер и заслуживает внимания. По сути, это – сигнал к началу очередной кампании против инакомыслящих. И пора бы понять инициаторам подобных кампаний, что время их безраздельного господства уже миновало. И не только потому, что эпоха партийного диктата, при котором только и возможна действительно эффективная травля в печати, уже позади. Кончается и последовавшая за этим эпоха диктата так называемой демократической прессы. Ее сила уже на исходе. Уже слышны шаги Командора. И этот Командор – вовсе не "Виктор Имантович Пиночетов", как хочется думать так называемым "демократам". Отнюдь! Это, пользуясь терминологией Юнга, "тень" демократов, их "анима", их грехи и пороки. Вот чего следует бояться больше всего – и им самим, и всему нашему обществу. Вот с чем следовало бы бороться, вместо того чтобы с апломбом считать чужие грехи. А иначе – хоть подымай на дыбы всю "левую гвардию", а народ все равно будет петь частушки, а независимые ученые – критиковать без оглядки руководство. Общество действительно ожило. Тут Г.Явлинский прав. И так хочется верить, что этот процесс необратим… Разве что, став премьером, товарищ Явлинский приведет общество к присяге на верность теперь уже своей перестройке. А кто не с нами, тот, как известно… некомпетентен. Третье. Жесткий анализ ошибок, приведших к сложившемуся положению дел, – единственная возможность спасти авторитет самой идеи демократии в нашей стране. Вот что понял Рыжков и чего не могут понять другие носители элитарного интеллекта. Сводить же все дело к чьей-то некомпетентности – наивно ничуть не менее, чем скорбеть по поводу "злых сил". Четвертое. О некомпетентности и непонимании как основных деструктивных силах. Да что греха таить! Присутствуют эти "силы" с избытком. Тут мы полностью согласны с Г.Явлинским и его соавторами. Да вот беда, эти силы не знают политических границ. Они и в правительстве СССР, и, наконец, они же и в высшем руководстве страны. Они – и в Московском, и Ленинградском Советах, в короткий срок окончательно "доведших до ручки" свои города. Они – и в правительстве РСФСР, и в Верховном Совете РСФСР, начавших очередной виток гиперинфляции поднятием цен на сельхозпродукты, кстати, еще при Явлинском. Надеемся, что эпоха наличия зон вне критики тоже уже позади?! И каждый, подчеркиваем, внес в провал перестройки свою лепту некомпетентности, в том числе и Политбюро ЦК КПСС, приняв антиалкогольную программу. Но, по достоверным данным, Рыжков, – единственный из членов тогдашнего Политбюро, выступил против развязывания антиалкогольной кампании. Высшее руководство, идеологи и архитекторы перестройки, помимо глубоких общеконцептуальных ошибок, внесли свою лепту и принятием (отнюдь не правительственной!) концепции территориального хозрасчета, одобренной на высших партийных форумах и разработанной цветом идеологической мысли. И концепцией бархатных революций, так сказать, перестроечных национально-освободительных движений в республиках. И своим все поставившим вверх тормашками тезисом о "союзе суверенных государств", кажется, благополучно уходящем в прошлое и уступающем наконец-то место "союзу суверенных республик на федеративной основе", и… Ну и что же из этого следует? А разве высший законодательный форум страны не проявил очевидную некомпетентность и с оценкой пакта Молотова-Риббентропа, и с оценкой тбилисских событий, которая особенно странно выглядит сегодня на фоне гробового молчания по поводу трагедии в Дубоссарах? Ну и что? Как говорится: "Вы полюбите нас грязненькими, а чистенькими мы сами себя полюбим!" С грузом некомпетентности и непонимания мы жили до 1985 года, с ним бредем и ныне по дорогам истории. А как же? Так вдруг "оно" ведь не рассосется. Пятое. Одним из главных средств манипулирования общественным мнением, отработанным до блеска в Отделе пропаганды ЦК КПСС еще в застойные годы и годным, как мы теперь видим, во все времена, является деформация понятийного пространства, создание в нем асимметрии. Рыжков якобы видит врагов в экономистах и республиках. Явлинский – конечно же в некомпетентности и непонимании. Но ведь это субъекты из разных понятийных пространств. Зачем такое смешение и смещение? А затем, чтобы показать: Рыжков – это ограниченный консерватор, а Явлинский – интеллектуальный либерал. И точка. И за скобками остается то, что некомпетентность и непонимание проявлялись в последнее время либералами чаще, нежели консерваторами. Некомпетентность в проблемах управления, например, проявлена новыми отцами столиц, такими интеллектуальными и либеральными. Мы знаем, что тут же последует возражение: "Не трожьте их! Им мешают!" И здесь уж мешают никак не некомпетентность и непонимание, якобы персональные демоны, грызущие исключительно академика Л.И.Абалкина (учителя Г.Явлинского и недавнего кумира так называемых "левых "). Здесь – именно "темные силы", антиперестроечники, партмафия и т.п. Что же это получается – демократы могут в оправдание своих срывов говорить о врагах, а правительство СССР – ни под каким видом? На чем основана такая асимметричность? Г.Х.Попову и Б.И.Ельцину дарим и компетентность, и козни врагов! Н.И.Рыжкову и Л.И.Абалкину – ни того, ни другого? А как же соблюдение правил игры, без которого нет экспертизы? Давайте все же ликвидируем асимметрию. Ну и если в заключение высказать сугубо частное мнение о тех качествах, которые привели к срыву перестроечного процесса, то к этим качествам, на наш взгляд, надо обязательно отнести интеллектуальную несостоятельность, прикрывающую себя хлесткой фразой, цинизм, отсутствие элементарной человеческой серьезности. И родились эти качества не где-нибудь в детском доме, а в подрастающей поросли партгосаппарата (гнившего не одно десятилетие), того партгосаппарата, который с приходом перестройки начал бойко тиражировать красивые фразы из ИНИОНовских рефератов, выдавая это за интеллект, разумеется, элитарный. Не знаем, как там по поводу тех или иных рецептов спасения в кратчайшие сроки, а здесь нам без "стоп-крана" не обойтись. И лучше бы нащупать его каждому в своем сердце и рвануть на себя! Пока еще есть для этого время! (Статья написана совместно с Г. Л. Аврехом и В. С. Овчинским) 1.5. ОБ ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ И СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИХ ТЕНДЕНЦИЯХ РАЗВИТИЯ СССР Группа "Союз" ставит себе задачу – сохранить Союз. В научном плане может оказаться, что вообще сохранить Союз ССР нельзя… Поэтому мы заранее ставим себе задачу, не спросив, решаема она или нет. Можем ли мы решить эту задачу? Задача науки – проанализировать и дать объективную информацию, а уже задача политиков – что с этой объективной информацией делать. Самая большая трагедия перестройки состоит в том, что это правило было поломано и нарушено! Ни разу объективной информации о том, что происходит, представлено не было! В последнее время часто сообщают чьи-то рейтинги… В очередной момент рейтинг Горбачева М.С. или рейтинг Ельцина Б.Н. оказывается наверху. Но к объективной научной информации это не имеет никакого отношения! Мы попытаемся сравнить политиков по рейтингу, не определяя, в каком пространстве мы их сравниваем. Рейтинг на Западе всегда вычислялся определенным количеством экспертов, т.е. людей, которые в состоянии оценить последствия данных шагов, кратковременные и долговременные, в то время как мы эти последствия вообще не оцениваем, рейтинг у нас проводится непонятно кем, в какой группе, каков уровень компетентности той группы, которая дает оценку… В то время, когда фактически идет политизация науки, так называемая "объективная научная информация" уже содержит в себе какие угодно ловушки (пример с рейтингом – один из многих), и эти ловушки надо знать, для того чтобы в эти ловушки не попадать. Наипервейшее в любой политической деятельности – это разработка некоторой сценарной формы происходящего. Вот возникает сейчас здесь собрание – у него обязательно имеется определенная сценарная форма; если она отсутствует, не построена, то тот, кто руководит этим собранием, уже лишен возможности действовать в своих интересах так, чтобы результаты этого заседания были такие, как надо. Сценарная форма эта простая. Ее можно показать в лицах. Вариант – позиционный центризм: "Вот товарищ говорит, что у него есть информация, большой объем ее, что я агент ЦРУ. Кричит на меня, топает ногами. Надо драматизировать это обстоятельство? Нет! Потому что объективно в его заявлении истина содержится, – так как происходит развал государства, безобразие творится в национальном вопросе. И т.д. и т.п. Поэтому объективная истина в выступлении, очевидно, содержится! А товарищ с другой стороны говорит, что я, как Полозков, только свирепо жду диктатуры! Должен я на него обижаться? Нет! Потому что он правильно говорит – медленно перестраиваемся, медленно! Обкомы на местах все время тормозят, ломают, переворачивают не в ту сторону… А еще вот есть пачка писем трудящихся – 12 тысяч писем! И в каждом письме есть кусок объективной истины! А еще есть информационное поле вон там, и там тоже есть объективная истина! Теперь мы сделаем перерыв, а после перерыва проголосуем". С научной точки зрения – я осуществляю позиционную сценарную форму, в пределах которой я каждому задаю кусок объективной истины: вы – держатель куска объективной истины, вы – тоже держатель куска, и вы – держатель, и вы! И вот здесь, в пачке, еще 12 тысяч кусков, – но вся объективная истина у меня! И до тех пор, пока я могу подстроить эту сценарную форму, я всегда буду находиться в положении человека, который мечет рулетку, а все остальные в нее играют! Когда люди не знают, во что они играют, то возникает некое недоумение, и возникает ощущение какой-то мистики во всем происходящем. Задача науки – это демистифицировать, т.е. показать, что там, где, кажется, есть мистика, есть достаточно обычная технология. Эта технология никогда не переставала применяться, ничего в ней особенного нет; вот у нас, предположим, с одной стороны, тов. Яковлев, а с другой стороны – нужно сбалансировать эту ситуацию – будет тов. Лигачев. Это неважно, что тов.Лигачев какое-то время даже фильм "Покаяние" рекламировал, а сейчас нам нужно, чтобы он находился в правой позиции в этой позиционной игре, а кто-то – в левой. Для чего это нужно? – Чтобы кто-то мог находиться в центральной позиции, т.е. выступать в роли посредника. И важно – кто оказывается в этой роли! Может поменяться пара – отрубим правое крыло – сдали народу. Нужно новое. Что возникает вместо ? – Товарищ Рыжков и товарищ Ельцин. И опять некто третий выступает и в этой ситуации в роли посредника. А теперь -оценка существующей политической ситуации. В чем ее специфика, в чем новизна? Новизна существующей политической ситуации заключается в отсутствии флангов (левых-правых)! То есть вся эта позиционная модель, характеризующая безумно длинный этап развития, кончилась на IV Съезде народных депутатов СССР – это и составляет его основной и главный итог. IV Съезд – это съезд, на котором ничего не произошло, потому что так называемая реформа управления содержания в себе не несет. Чем Совет безопасности отличается от Президентского совета? Я, например, этого понять не могу. В Президентский совет входил Главнокомандующий, министр обороны, председатель КГБ, министр внутренних дел, ученые, ведущие деятели и т.д. Убежден, что и в Совет безопасности войдут те же фигуры. То же обстоит с Кабинетом министров и Советом Министров. То есть сама по себе эта реорганизация никакого особого содержания в себе не несет. Это первое. Второе. Укрепляется президентская власть. На языке радиотехники это означает, что на том месте, где стоял генератор сигналов в 3 вольта, будет поставлен, предположим, генератор сигналов в 300 вольт… Но ведь проблема-то не в том, 3 вольта или 300, а в том, что провода перерезаны! Получается, что все это укрепление бумажное. Третье. Предположим, что действительно реорганизуется структура управления. Никто не сомневается, что распайка и схема Советского Союза, управленческая, гораздо сложнее, чем распайка в схеме телевизора. И вот у вас начинается управленческий кризис. И нужно его срочно выправлять. Но я-то прекрасно себе представляю, что новая распайка, даже если два элемента в ней заменить, по балансировке потребует года полтора (в масштабах всей страны)! Если действительно осуществлять трансформацию управленческой схемы, то ее будет знобить и штормить года полтора – два. (Вспомните совнархозы – хорошая была идея, а управленческая схема налаживалась сколько?) Поэтому у меня возникает мысль – каково объективное содержание решений, которым для их воплощения требуется два года, а отведено три месяца? Мы можем коснуться союзного договора. Непонятно: мы уже произвели все изменения в управлении, а в каком государственном пространстве будет осуществляться управление? Если это конфедерация, то это одна схема управлений, если федерация, то другая. Может быть, там вообще регионализация, тогда третья схема. Так где же собираемся что-то менять? Мы еще не успеем получить новое политико-государственное пространство – и снова начинаем менять его. Это неизбежно, причем вопрос не в том, кто это делает – хорошие или плохие, – это математика процесса. На IV Съезде не произошло оценки принятых постановлений. Не успели выполнить постановление о чрезвычайных мерах и др., как оно уже нарушено. Вот принимали ранее (на III Съезде) постановление о Литве… А как оно – осуществлено? Не осуществлено! Чем кончилась эта история с географией? А ничем! Принимали там какое-то решение о преступности, а хоть один пункт этого решения выполнен? Почему не выполнен? Ответ получили? Нет! Значит, из трех главных функций власти: информационно-аналитической, управленческой и собственно контрольной – отсутствует контрольная. Всему миру и всей стране продемонстрировано, что контроль не осуществляется в этой системе. Происходит полное растабуирование власти на всех уровнях! Что это означает? Это означает, что страна стоит перед одной-единственной проблемой, по отношению к которой меркнут проблемы Эстонии, Латвии, Литвы. Это проблема – как людей побудить работать. Ну не хотят. Самое тяжелое последствие (растабуирование власти) – это сломанное социально-психологическое пространство. Оно нарушено. Мы оценивали это в количественных показателях. Кризис мотивации начался в 1987 году, и он идет. Мотивация к труду и вообще к деятельности падает стремительно. И это падение надо начать выправлять. Но его нельзя начать выправлять, пока не начнем что-то делать с нарушенным социально-психологическим пространством. Далее. Вот ты – власть. Ты мне сказала, что так нельзя, а я сделал! А ты что сделала в ответ на это? То есть идет, осуществляется непрерывно, на всех уровнях, проверка власти на "вшивость". Она какая? Она власть или не власть? И мы должны понимать, что весь предшествующий период власть жила памятью о том, что она страшна. Был социально-психологический образ того, что она ух с какими рогами – она всех забодает! И эта память избавляла власть от необходимости репрессий или, по крайней мере, сводила их к минимуму. Теперь во всех регионах произошло зондирование и проверка: а есть она эта власть или ее нету? И выяснилось, что ее нет! Как ее проверяют? Ей говорят: ты что-нибудь постанови такое хорошее, сделай постановление, чтобы там все хорошо было написано и что нужно стране и т.д. А я теперь не выполню это постановление. И что ты сделаешь? А ты ничего не сделаешь… Власть-то фиктивная, оказывается! Почему она свои собственные решения не проверяет? Приняли плохое или хорошее решение о Литве или о преступности, но главная функция (власти) – проверить, выполнено это решение или нет? Проанализировать, почему не выполнено? Наказать, если надо наказать. И таким образом, в народном сознание не впрямую сказанными словами, а сложным образным языком входит одно понимание – что все здесь фиктивно. Оно фактически не существует, и можно абсолютно его не выполнять, потому что уже есть примеры: он не выполнил – и очень хорошо кончил, здесь то же: рычали и кричали, ногами топали, а они не выполнили – и тоже хорошо кончили. Следующий вопрос – двойной подход к оценке событий. Тбилисское событие, где погибли люди, является большим горем и очень нехорошим событием в жизни страны, когда гибнут женщины и дети, получило взрывную оценку и фактически заполнило все информационное пространство. А события в Дубоссарах? Когда фактически произошел расстрел уже из огнестрельного оружия людей (который можно приравнять только к Новочеркасским событиям 60-х годов) – это событие получило адекватную оценку в прессе? Хоть кто-то что-то сказал? Так у меня возникает вопрос: с каким субъектом мы имеем дело? Сегодня происходит то же, что происходило с КПСС… Причем по тому же механизму, и фактически полностью повторяет дело. А что происходило? "Ей плюнь в глаза, а ей все божья роса". Вот же что было главное! И на этом деле фактически все и было сломано. Так что возникли острые события, а оценки нет! Так вот – отсутствие оценки является более важным фактором, чем тот, что 12 человек выступили и аргументированно доказали, что союзный договор нужен. Почему XXVIII съезд КПСС народ не признал? Что он в нем уловил прежде всего? Безволие. Я вступил в партию в 1988 г. Для меня это был вопрос принципа – вступить после того, как уже этого не нужно было для карьеры. Я выходить из нее не собираюсь, но оценки, опросы, которые мы проводили, показывают, что главная характеристика КПСС – безволие. Страна болеет, а они сидят спокойные! А почему они так спокойно существуют? Это что – высшая политическая мудрость? Или отсутствие реакции? Так получилось, что я видел два съезда подряд – этот и Съезд народных депутатов РСФСР. Отличие есть огромное! Все по-разному. Охрана ведет себя по-разному, степень доступности Президиума разная, реакция людей разная – все разное! Что общее? А общее – вот это отсутствие четкого понимания того, что происходит, отсутствие оценки происходящего – в то время как оценка должна быть дана любой ценой! Там люди реагируют через крик, здесь они реагируют через апатию, вялость. Когда-то я проводил рейтинг по опросам каких-то политических выступлений на каком-то партийном форуме, и меня спрашивают: а как народ оценивает вот это выступление? Это выступление получило высшую оценку! Они говорят: покажите. Я говорю – вот, пожалуйста, 55 баллов, 30 баллов среди читавших отчеты. – А сколько читало? – А читало 8 процентов коммунистов. Вот самое грубое, что может произойти – когда материалы съезда начнут смотреть лишь несколько процентов. Все это означает, что властью он уже не является! Там, где социально-психологическое пространство поломано, там все уже бессмысленно! Концепция должна строиться по следующим направлениям. Цели, которые были выдвинуты, были верными: информационная свобода, открытость миру и т.д. Но результаты реализации каждой из этих целей оказались фактически обратными тем, которые были выдвинуты. Вместо открытости миру мы получили связь с узким слоем транснациональных монополий, вместо информационной свободы мы получили диктат примерно одних и тех же групп средств массовой информации, вместо модернизации общества получили полную деградацию и так далее… Теперь мы должны понять, что же было ошибочно в идеологии, философии, политике, культуре и так далее. И только разобравшись в этих ошибках, проведя их подробный, детальный анализ и решив, где, можно начать строить то главное, без чего ничего остального не будет, – концепцию выхода из сложившейся ситуации. Никакие меры сейчас не важны, важно только одно – понять, где мы находимся, и выстроить концепцию. Верховный Совет превращен в ведомство по производству законов, ибо здравоохранение производит законы по здравоохранению, а национальные отношения – по национальным отношениям и т.д. Но там, где нет концепции, будет происходить следующее: она будет у кого-то другого не явной… Потому что там, где потерян радиус, объединяющий эти все вещи и пропитывающий, там решения нет и не будет. И я, начав говорить о социально-психологическом пространстве власти, завершаю вопрос о пространстве власти концептуальной. То, что выиграл IV Съезд народных депутатов СССР, самый крупный вопрос, который он поставил, – это вопрос об отсутствии власти! Об отсутствии власти и о том, что власть не есть сила, а она есть сложное понятие – это власть информационная, концептуальная, социально-психологическая, управленческая и прочее и прочее. Такая власть может начать восстанавливаться, и если кто-то хочет начать это делать именно на законодательном уровне, то она может начать восстанавливаться только с концепции, которая, если она возникнет и если она разделяется определенным кругом людей, она и становится тем единственным, с чего можно начать движение вперед. Вот и все, что я хотел сказать. Спасибо. ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ ВОПРОС: Что можно сказать о позиции так называемых "демократов" и группы "Союз" в сравнении? С.Кургинян: МДГ и группа "Союз" абсолютно аналогичны по своим ролевым функциям. Предположим, Лигачеву и Яковлеву 1989 года или Ельцину и Рыжкову недавнего времени. Это и есть две силы с двух сторон большого рычага. Качаются. И смысл этого качания заключается в том, что это роли, которые им продиктованы и которые они выполняют! Есть два способа избавления от ролей: первое – это показать игру. Не стучать кулаком и не выступать гневно, а встать и показать эту игру – смотрите: вот правый, вот левый, а куда мы движемся, ребята, – никуда! И вторая часть, которую не осуществляет никто, – это просто попросить одно – показать цели! Без эмоций, без страстных эмоциональных обрушений. Покажите ваши цели. Но для того, чтобы эти цели были у самого этого субъекта. Поэтому если группа "Союз" выступает с требованием показать цели, то она должна сама эти цели иметь, а цели – это и есть концепция. Субъекта нет. Если говорить об этом научным языком, то ни одна, ни другая группы не являются субъектом власти и в пространстве съезда в этом качестве не существуют. ВОПРОС: Не кажется ли вам, что "демократы" знают свои цели. И если они придут к власти, то подавят структуры, которые сейчас сопротивляются, будут действовать жестоко, т.е. наступит тирания? С.К.: Все, что я сказал, – это довольно значимый аргумент в пользу этого. Была директива Совета национальной безопасности США №28/1, касающаяся механизма политического геноцида и всего, что с этим связано. Поэтому у меня нет никаких сомнений. Все реформы снижали уровень жизни. Никакого объективного смысла не было. Первая зона – это когда уровень жизни снизился с 1,0 брежневской до 0,6. Критиковали застой, Сталина и т.д. Вторая зона началась примерно с заявления Рыжкова о повышении цен. Сейчас начинается зона (уровня жизни), вызывающая ностальгию. В этой зоне процесс может быть в правильном направлении. Сначала… дадут центристам, потом так называемым правым и только потом левым. И следующая зона, в которую войдет общество, – это зона бедствия. Это примерно с 0,1 от уровня жизни при Брежневе. В зоне бедствия та социальная память об уровне жизни при Брежневе, как это ни странно, будет снята. Там будут думать только об одном – сегодняшнем дне – как достать мыло, хлеб и все. И вот только в тот момент, когда общество войдет в зону бедствия, только тогда будут заменены политическая парадигма и лидер. Чуть-чуть будет поднят уровень жизни и застабилизирован, а флаг обязательно сменен. То есть: под каким флагом войдет общество в зону бедствия, тот флаг и сбросят! Поэтому, чем больше мы сейчас говорим, ничего не решая, о социалистическом выборе, тем больше шансов на то, что именно этот флаг и будет наиболее жестоко растоптан и выкинут, как только начнется бедствие. Потому что субъективно этот флаг помог прийти к бедствию. ВОПРОС: Ваше мнение о деятельности ДГ "СОЮЗ"? С.К.: Я не хотел бы, чтобы группа "Союз" хотела получать информацию только в свою пользу, как Горбачев, Брежнев и другие. Самая большая опасность – это неумение выслушать объективную информацию. ВОПРОС: Что надо делать для того, чтобы не произошло смены флага, снизилась зона бедствия? С.К.: Нужно стать субъектом власти. Субъект власти состоит из трех уровней. Это: первое – лидер, второе – социально значимая группа, поддерживающая его, и третье – концепт, доктрина этого лидера. Я не верю, что власть сегодня можно восстановить в других формах, кроме демократической. И говорю об этом прямо. Восстановить власть по-настоящему – это значит восстановить доктрину, социальную группу и лидера. ВОПРОС: Вам не кажется, что вы несколько противоречите себе? В своем докладе вы говорили о том, что у нас кончилась эта фланговая ситуация Лигачев-Яковлев. Однако в ответах на вопросы вы тем не менее говорите, что ДГ "Союз" и МДГ – это те же фланги. С.К.: На уровне лидера и исполнительной власти ситуация кончилась взятием Горбачевым М.С. на себя всей полноты исполнительной власти. Это самый сильный результат, который удалось достичь на IV Съезде, фактически единственный. На уровне законодательной власти борьба продолжается, ибо ни одна из групп не обладает полнотой концептуальной власти, ни одна из них не организована в достаточной степени, а поэтому обе они существуют не как субъекты истории, а как ее тень. "Рабочая трибуна", 09.01.91 г. 1.6. ЛИТОВСКИЙ СИНДРОМ Из стенограммы выступления на заседании Координационного совета Всесоюзного объединения народных депутатов всех уровней "Союз" 10 января 1991г. От авторов. О событих в Литве в январе 1991 года написаны уже тома. Проведены официальные и неофициальные расследования. Поставлены полнометражные документальные фильмы. К этой теме будут еще не раз возвращаться и ученые, и политики, и, видимо, юристы. Наша статья была одной из первых сделана по "горячим следам". Сама история ее появления была необычна… …14 января, после трагедии у телебашни в Вильнюсе, нас пригласил первый секретарь МГК КПСС Ю.А. Прокофьев и попросил выехать в Литву для независимой экспертизы того, что произошло. В момент разговора мы поняли, что правды не знает никто, так же как никто не владеет ситуацией… …Мы прибыли в Вильнюс, когда вокруг парламента еще горели костры, в республике был траур, царила общая атмосфера шока и… ожидания каких-то новых событий. Все, что мы узнали, увидели и поняли, было изложено в короткой аналитической записке на имя Ю.А. Прокофьева. Суть ее сводилась к следующему: события в Вильнюсе – спланированная провокация, направленная на дискредитацию Советской Армии и КПЛ, ускорение процесса выхода Литвы из состава СССР. Немалую роль в этой провокации сыграли как спецслужбы СССР, так и спецслужбы иностранных государств. 25 января в МГК КПСС состоялась встреча городского партийного актива с двумя военными из Прибалтики, которые дали довольно поверхностную оценку произошедшего. Переполненный зал гудел, требовал к ответу бюро МГК и политбюро ЦК КПСС. Раздавались призывы создать комитет национального спасения и в Москве. Мы присутствовали на этой встрече и попытались выступить и рассказать о нашей версии событий. Такая возможность была нам предоставлена. После наших выступлений кто-то из зала предложил проголосовать за то, чтобы стенограмма выступлений была опубликована в "Московской правде". Зал единогласно проголосовал "за". Так появилась первая часть "Литовского синдрома", которая сразу же была перепечатана во многих республиканских, областных газетах и в зарубежных изданиях. Выход статьи вызвал крайне негативную реакцию в "демократической" печати. Нас обвинили в искусственном разжигании проблемы западных спецслужб и их роли в литовской трагедии. Ответом на это стала вторая часть статьи. Самое удивительное, чтo американская сторона и не пыталась оспорить роль своих спецслужб. Так, например, бывший посол США в СССР Джек Мэтлок в интервью "Рабочей трибуне" (15.03.1991) на вопрос: "Не считаете ли вы безнравственным вмешательство США во внутренние дела Советского Союза, касающиеся Прибалтийских республик?" – ответил следующим образом: "…мы никогда :не признавали насильственного присоединения независимых Прибалтийских стран к Советскому Союзу, мы не можем считать, что отношения этих стран с Советским Союзом – вопрос только внутренней политики СССР". Откровеннее не скажешь! Анализируя события в августе того же года, но уже в Москве, мы убедились в их идентичности литовским. И выдвигаем версию, которая заключается в следующем. Да, январь 1991 г. в Вильнюсе был генеральной репетицией августа 1991 г. в Москве. Только это была репетиция не путча, а имитации путча, ставившего целью окончательную компрометацию КПСС, окончательный развал СССР и Советской Армии. Сценарии и механизмы этой имитации идентичны и, скорее всего, имеют одних и тех же режиссеров! ЧАСТЬ 1 События в Вильнюсе показали, что мы на пороге гражданской войны. Той самой, о которой так много говорилось в последнее время. И вот – она стала реальностью. Той реальностью, с которой можно бороться, только осознав ее неотвратимость. Но для этого нужны трезвость, беспощадный аналитизм и – вся правда о сути происходящего. А не слухи, мифы, легенды, обрывки правды, склеиваемые вперемежку с ложью и образующие пестрый коллаж. Сегодня, как и 10 лет назад, общество "доверяет, а не проверяет". Верит, а не анализирует. И это, пожалуй, самое страшное. Наследие монополии КПСС состоит в том, что общество стремится передать в чьи-то руки право на абсолютную истину. Раньше это право имела газета "Правда". Теперь, к примеру, программа "Взгляд". Так что изменилось? Только слова? Цель нашей экспертизы – разрушение мифов. Наш доклад адресован рядовым гражданам нашей страны. Если они не научатся думать самостоятельно, если будут верить на слово даже самым честным, самым прогрессивнодобром. Не знали, кого обвинять, кого оправдывать. Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе. Собирались друг на друга целыми армиями, но армии, уже в походе, вдруг начинали сами терзать себя, ряды расстраивались, воины бросались друг на друга, кололись и резались, кусали и ели друг друга. В городах целый день били набат, созывали всех, но кто и для чего зовет, никто не знал того, а все были в тревоге. Оставили самые обыкновенные ремесла, потому что всякий предлагал свои мысли, свои поправки, и не могли согласиться; остановилось земледелие. Кое-где люди сбегались в кучи, соглашались вместе на что-нибудь, клялись не расставаться, но тотчас же начинали что-нибудь совершенно другое, чем сейчас же сами предполагали, начинали обвинять друг друга, дрались и резались". Приведенный нами отрывок принадлежит перу Федора Михайловича Достоевского. Этот пророческий сон Раскольникова, увы, намного ближе к нашей реальности, нежели поражавшая умы полгода назад антиутопия Кабакова "Невозвращенец". Рядовые жители нашей страны, возьмите голову в руки. Не дайте себя обманывать! Ничего не берите на веру! Все – намного сложнее, нежели вы это представляете! И – страшнее! И – подлее! Так хотите ли вы знать правду о Вильнюсе? Корпорация "Экспериментальный творческий центр" адресует свой доклад вам – и никому другому. Поскольку спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Итак, проведенный нами анализ позволяет высказать рад положений. ПЕРВОЕ. О СУЩЕСТВОВАНИИ ПРОЕКТА ВВЕДЕНИЯ ПРЯМОГО ПРЕЗИДЕНТСКОГО ПРАВЛЕНИЯ В ЛИТВЕ. Мы предполагаем, что он был (а серьезные основания для его разработки мы раскроем ниже). И если это так, то попытка скрыть наличие такого проекта не оправдана для всех, в том числе и для высшего политического руководства страны. Если этого не признать, то придется признать, что поведение военных – преступно. Придется признать далее, что столь же преступно и поведение Коммунистической партии Литвы на платформе КПСС (КПЛ). Придется признать, что Президент не способен контролировать действия своей армии, а Генсек – своей партии. А поскольку шила в мешке не утаишь и правда уже выходит наружу (см. "Комсомольскую правду" от 30 января), то вся эта пирамида лжи дискредитирует всех, кто в ней вольно или невольно участвует. То есть – все государство. И если государственные лица почему-либо не хотят признать эту горькую правду, то мы берем это на себя. Считайте наше утверждение одной из гипотез, сделанной независимыми специалистами. Итак, мы считаем, что было намерение ввести прямое президентское правление в Литве во второй половине января 1991 года. Наиболее вероятный срок – 15 января. ВТОРОЕ. О ТОМ, ЧТО СЦЕНАРИЙ ДЕЙСТВИЙ БЫЛ, В НАШЕМ ПРЕДСТАВЛЕНИИ, ОДНОВАРИАНТЕН И ЛИШЕН ГИБКОСТИ. Что он содержал в себе ошибки как стратегические, так и оперативные, тактические. Самый главный стратегический вопрос: можно ли было ввести прямое президентское правление только в Литве, сохранив обычный режим на всей остальной территории? Пытаясь осмыслить логику авторов такого сценария, встать на их точку зрения, мы с прискорбием вынуждены констатировать, что такая затея изначально обречена. Особый режим может возникнуть сегодня либо на всей территории страны, либо нигде. От стратегии переходим на уровень оперативно-тактический. Как можно было, создавая Конгресс демократических сил Литвы как "независимую" организацию, одновременно включать в структуру Конгресса Коммунистическую партию Литвы, делать, далее, председателем Конгресса первого секретаря этой партии, заместителем председателя – первого секретаря Вильнюсского горкома и после этого пытаться сохранять за Конгрессом демократических сил Литвы статус "независимой" организации? Далее, создавая Комитет национального спасения Литвы как дочернюю организацию Конгресса демократических сил, как можно было рассчитывать на то, что по этому телефонному следу любой сколько- нибудь грамотный человек не набредет на нашего "рулевого"? Прежде всего, если уж создан комитет, да еще спасения, то необходимо назвать членов этого комитета. Иначе – их все равно назовут ваши противники и впишут в него – кого захотят! Это же очевидно! Мы понимаем всю сложность и опасность этой ситуации в Литве и отдаем дань мужеству людей, остающихся сегодня в рядах КПЛ. И, естественно, не ставим знак равенства в мере ответственности за политические и организационные просчеты между руководством КПЛ и всей партией. Далее, в операцию оказались включенными так называемые дружинники. Это – люди, шедшие на смертельный риск ради идеи. Посылая их на подобный риск, как можно было на следующий день после провала отречься от них, предать?! Отдать на расправу вместе с семьями? Практический вопрос: после этого, когда на штурм пойдут по гораздо более квалифицированно разработанным сценариям боевики "Саюдиса", кто будет защищать все эти конгрессы, комитеты и партии? Отвечаем: никто! Можно и дальше перечислять ошибки, но, экономя время и, как мы считаем, охарактеризовав ситуацию с той стороны, пора подводить итог и переходить к характеристике действий тех, кто, как мы уже сейчас увидим, "был еще хуже". Итог же в том, что задуманная операция в духе 56-го года с оказанием братской помощи некоему комитету – архаична по сути и абсолютно не отвечает духу и качеству политического процесса. А по своему выполнению свидетельствует… скажем так, об очень и очень многом… Ну а теперь о тех, кто противостоял "нашему центру". ТРЕТЬЕ. О ТОМ, ИМЕЛИ ЛИ ПРЕЗИДЕНТ СССР И ВЫСШЕЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО СТРАНЫ ОСНОВАНИЯ ДЛЯ ПРИМЕНЕНИЯ ЖЕСТКИХ МЕР. Мы считаем – имели, так как то, что готовилось в Литве боевиками "Саюдиса" с конца декабря (сразу же после наделения Президента новыми полномочиями), поразительно напоминало печально известную директиву Совета национальной безопасности США №28/1 от 1948 года в части политического геноцида по отношению к коммунистам, проводимого, как там и рекомендовалось, "руками местного населения". Никакого отношения к политической борьбе в любом цивилизованном смысле планы литовских радикалов на конец 1990 года уже не имели, потому что (и надо называть вещи своими именами!) политическую борьбу в Литве сколько-нибудь политическими способами "Саюдис" и стоящие за ним силы проиграли позорно и в кратчайшие сроки, проявив все пороки наших так называемых демократических сил, т.е. некомпетентность, неспособность управлять в условиях демократии, разобщенность, интеллектуальную несостоятельность. Изготовленность литовских радикалов к политическому террору (зафиксированная в ряде их документов, включая списки "устраняемых источников политической напряженности" – термин ЦРУ, в интеллигентной форме означающий прямое убийство политических оппонентов) – это тот "оскал демократии", с которым нам придется столкнуться в ближайшее время – отнюдь не в одной только Литве. Время Ландсбергиса скоро кончится. Время Прунскене оказалось, как видим, недолгим. Идет "ротация кадров". И идет не только в Литве. Повестка дня – "народно-освободительная армия" Раудониса, партия "Независимости", возглавляемая В.Чепайтисом, для которого не только Прунскене, но и Ландсбергис – это предатели. Наконец, откровенно террористические профашистские организации. Вот политическая Литва нынешних дней! Вот кому надо кончать с демократией, вот кому надо переходить к террору, диктатуре под руководством националистической административно-командной, большевистского образца (по структуре) и профашистской (по идеологии) партии, о чем впрямую говорил В.Чепайтис. Над Литвой действительно нависала фашистская тень. Только ли над ней? Там (и только ли там?) действительно могла возникнуть (с учетом огромных вооруженных сил с партбилетами в карманах, с одной стороны, и фашистских подразделений – с другой) … нет, не Советская Литва Бурокявичюса и не независимая Литва Ландсбергиса… И не особая экономическая зона Прунскене… А просто огромная братская могила, в которую легли бы и литовцы, и русские, и коммунисты, и националисты, и пара миллионов "просто так, на всякий случай", как поется у Кима. Пара миллионов людей, стоящих совершенно вне политики; а с учетом Игналинской АЭС, террористических групп различных ориентаций, одинаково готовых на все, и модного нынче в Литве лозунга "Всю энергию АЭС – на борьбу с КПСС", могло произойти нечто такое, что затронуло бы самым капитальным образом… ну, скажем так, только Северную Европу. Вопрос: почему нельзя было напрямую обо всем этом сказать? И наводить порядок прямо, честно, от лица Президента, сообщив об этом в ООН, дав внятную мотивировку и не задействуя здесь ни общественно-политическую организацию, которой все еще снится руководящая роль, ни дружинников, а только тех, кто получает за это зарплату и чей профессиональный и гражданский долг – обеспечить безопасность и прекратить недопустимый по всем международным нормам бедлам. Почему этого не было сделано, ведь этого ждали, ведь это бы поняли. Или мы таким способом оберегали авторитет Президента? Но, простите, ничего худшего для авторитета Горбачева, нежели то, что случилось в Литве, быть не могло. Кто не верит – пусть взглянет на литовские баррикады, которые там простоят еще пару месяцев, как объект фото- и телесъемок на весь мир (разумеется, кроме нашего "независимого" советского телевидения, включая "Взгляд", "Пятое колесо", "600 секунд" и т.п.). Там Президент фигурирует в основном как сатана, дьявол с клыками, горящий в аду грешник, Иуда. В сущности, весь смысл это баррикадного декорума и состоит, по большому счету, лишь в том, чтобы такие плакатики вывесить в максимальном количестве на обозрение мира. Это, что ли, поднятие авторитета? Или то, что Верховный Главнокомандующий не знает, что делают его Вооруженные Силы? Или то, что он при таком сценарии окажется вынужденным от них отмежеваться и тем самым вызовет законную ненависть этих сил и в перспективе – кровавый сброс и настоящую военную диктатуру? Или то, что его на этих баррикадах зовут… Впрочем, этот вопрос заслуживает отдельного рассмотрения. Вывод. Основания для чрезвычайных мер в Литве были, а вот средства были применены либо вопиюще безграмотные, либо просто провокационные. ЧЕТВЕРТОЕ И ОСНОВНОЕ. О ТОМ, ЧТО РАЗРАБОТАННЫЙ "ЦЕНТРОМ" ПЛАН ПРИМЕНЕНИЯ ЧРЕЗВЫЧАЙНЫХ МЕР В ЛИТВЕ ОКАЗАЛСЯ В РУКАХ У ЛАНДСБЕРГИСА И ЕГО ОКРУЖЕНИЯ, ПО НАШИМ ДАННЫМ, НЕ ПОЗДНЕЕ 3 ЯНВАРЯ 1991 ГОДА. Немедленно в Литву были вызваны специалисты высшего класса из спецслужб ФРГ и США. Мы будем называть лишь два имени: Линас Коялис, работавший ранее в Совете национальной безопасности Рейгана, и Эйве, который координировал в Афганистане деятельность "зеленых беретов" (спецвойск США, специализировавшихся в том числе и на диверсиях, подрывных действиях и других сложных акциях, требующих "высокой" квалификации). Настоящий состав группы гораздо более обширен, и количество инструкторов, готовящих литовские структуры, как нам представляется, перевалило за сотню. Но "китов" вызвали на большую игру. Кстати, при этом под видом гуманитарной помощи ввозили самое современное вооружение – от стингеровских ракет до боевого оружия с повышенной летальностью, для которого титановые бронежилеты десантников – это, увы, вчерашний день. Подставляя людей под такое, пора переходить на керамические волокна, которые "держат" снайперские выстрелы и спецоружие "зеленых беретов". Итак, ЦРУ начало в Литве контригру. Внимание! Мы имеем уже четыре этапа. Сначала – подготовка к запуску политического террора литовскими экстремистами, затем, скажем так, неадекватные ответы центра, спровоцированные этой подготовкой, затем – предательство там, где это предательство карается исключительно высшей мерой, и сдача секретных планов спецслужбам, ведущим борьбу на территории Литвы, отнюдь не в интересах целостности СССР, и, наконец, контригра этих спецслужб, в которой Ландсбергис только политический тенор, поющий арию по чужим нотам, с чужим оркестром. ПЯТОЕ. О КОНТРИГРЕ. 9 января был назначен митинг КПЛ о введении прямой президентской формы правления, тогда должно было, видимо, прозвучать и обращение Горбачева с призывом опомниться. 7 января было православное Рождество. На это Рождество выходных не предусмотрели, предложили брать за счет отпусков, хотя на Рождество католическое дали два выходных дня. Закладывали тем самым не только национальный, но и конфессиональный конфликт (вопрос о демократах из числа православных священнослужителей; они что, не могли встать на защиту интересов паствы?). Вообще вопрос о психологическом давлении на русское население в Литве совсем не так прост, как это излагается и "русскими патриотами", и "демократами западной ориентации". К примеру, авторов этой статьи в Литве встречали приветливо, хотя они говорили по-русски, и даже на вопрос, как найти дорогу в ЦК КПЛ, отвечали подробно и очень любезно. В ресторанах, гостиницах, торговых точках – никакого национального конфликта, никаких грубых форм оскорблений на национальной почве нет и в помине. Народ, кстати, вообще начинает задумываться что к чему. И недалек уже, ох как уж недалек грозный час раскола литовского общества. Неизмеримо, отметим, более грозный, нежели вся танковая мощь СССР. Что касается давления на некоренное население Литвы, то тут при подчеркнутой внешней корректности "новой власти" пора, как это ни прискорбно, ставить вопрос об организованной психологической войне с весьма изощренными методами. Удивительно схожими с теми, которые рекомендуют специалисты по психологической войне из ЦРУ. Хотелось бы верить, что это – случайное совпадение. Меняют, к примеру, таблички на двух языках (литовском и русском) на таблички на одном языке (литовском, конечно). И ни у кого это ярости не вызывает. И вот когда на табличке с двумя языками замазывают черной краской русский текст – это совсем другое. Это прямое и преднамеренное оскорбление, осуществляемое должностными лицами с использованием денег и ресурсов, формируемых в том числе и из русскоязычных отчислений в бюджет Литвы. И такие зловещие черные пятна на табличке давят, бесят, вызывают желание ответить чем-то такого же типа. Подобных "мелочей" так много, они настолько "системны", что поневоле ловишь себя на крамольной мысли о наличии "интеллектуального спонсора", организующего эти мелочи в психологическую войну. И пусть международная комиссия заодно рассмотрит и этот вопрос. И ответит – случайно ли не был дан выходной 7 января, то есть на православное Рождество? И – случайно ли за несколько дней до Рождества была резко поднята зарплата так называемым бюджетникам, то есть по преимуществу литовцам, интеллигентам "белой кости", чиновникам и т.п.? И – случайно ли то, что лишь после того, как эту часть населения защитили, начинается ошеломительный подъем цен в 4-5 раз. И когда же? Именно 7 января, не раньше, не позже, и не много ли случайностей сразу? Рабочие заводов получают известие о том, что завтрак у них отныне стоит 3-4 рубля, обед – 4-5 рублей, а прибавок к зарплате либо не будет вообще, либо они будут когда-то, в далеком будущем. А ведь известно, что рабочий долго думает о том, взять ли ему обед за 1 руб. 20 коп. или за 1 руб. 35 коп. И раз так, то известно – чем было чревато такое повышение именно 7 января. Мы в такое совпадение случайностей поверить не можем. Мы фиксируем за этим нагромождением случайностей отлично выстроенную блестящими специалистами контригру. Он добился своей цели, этот высококвалифицированный специалист-советолог из "Рэнд-корпорейшн" или "Лэнгли". Он вычислил все. И если ад существует, то этому парню придется там гореть до второго пришествия. Итак, 7 января – шокотерапия, 8-го – бунт, именно бунт. К Верховному Совету Литвы пошли те заводы, которые никогда нельзя было поднять на политическую деятельность, пошел элемент, скажем прямо, почти деклассированный, который долго давили, которому плевали в лицо черными пятнами на табличках и прочими иезуитскими фокусами. И пошел он делать то, что он мог делать, то есть кричать "Долой", "Позор", "Хлеба", а иногда и штучки похуже, особенно когда его провоцировали на это, а его провоцировали. В толпе сновали люди, которые совали женщинам мегафоны и, скажем прямо, знали, кому совать, и оттуда неслась непристойная брань. И это все заснималось телестудиями всего мира (как они там оказались и зачем?)… И здесь возникает принципиальней вопрос, который будет очень сильно определять нашу политическую жизнь на протяжении ближайшего полугодия, а именно: "Не одни ли и те же структуры дают приказы и левым, и правым? 8 января 1991 года милиции у входа в Верховный Совет Литвы почему-то не было. А обычно – была. Толпа вошла во двор. Путь ей не преградили. "Там" – били стекла, срывали двери, врывались в здание. Спровоцированные на это, доведенные до отчаяния люди. Кому это было нужно? И зачем? Затем, чтобы потом, сбросив цены, снять неугодного? Прунскене (или Рыжкова?), Собчака (или Попова?). А нужно будет – и Горбачева, и Ельцина! Любого, кто неугоден. И не уместно ли будет здесь вспомнить о стратегии напряженности, разыгравшейся в Италии, которая в 70-е годы слишком уж быстро начала "розоветь" (как и Литва в результате бездарной деятельности Ландсбергиса) ? Тогда была включена ЦРУ так называемая "стратегия напряженности", были внедрены свои люди в радикальную часть красного движения. Созданы террористические организации – "красные бригады", и их стали использовать для провокаций, с тем чтобы сбить рейтинг левых социалистических сил, консолидировать правых, свергнуть центристов. (А если сильно будут сопротивляться, то и убить. Вспомним пример Альдо Моро!) Но вернемся к Литве: стекла били, двери снимали, кипятком поливали рабочих, цены меняли, Прунскене скидывали… Это все шелуха, а главное, на всю страну и весь мир объявили, цитируем: "Пьяные на свое православное Рождество, русские предприняли попытку сбросить законное правительство литовского народа". Так, значит, готовили заранее дату и "отжимали" из нее все, что могли. И кто же подлее: задавленная, годами живущая в бараке женщина, с ее непристойной бранью, или рафинированный интеллектуал, все это вот так просчитавший? Тогда же, 8 января, начался "телемарафон Ландсбергиса". Он кричал, вещал, проклинал, взывал, как талантливый актер, по заранее заготовленному сценарию. Он выступал неоднократно. М.С. Горбачев на Верховном Совете СССР говорил правду. В эфире тогда действительно творилось нечто чрезвычайное. Была надавлена до предела главная педаль – национальная. Был детально описан весь ужас советской оккупации, народ призвали к героическому самопожертвованию: "Tot не литовец, кто не прольет кровь". На место идей демократии, рационального экономического механизма, вхождения в мировую цивилизацию вдруг оказались вброшены идеи, близкие по духу к классическому национал-социализму: "Одна земля, одна кровь, один фюрер!" За этим – пошли. Впрочем, не будем преувеличивать стихийный характер такого принятия. Движение из Каунаса в Вильнюс было стимулировано как денежно, так и наркотиками и алкогольными напитками. Принадлежа к каунасскому клану, Ландсбергис искал опоры на своей, так сказать, территории, призывая своих людей. Включено было все – от республиканской "теневой" экономики до насилия и прямого обмана. По свидетельству очевидцев, литовских детей свозили к месту будущей катастрофы – из детских домов Варене, Тракая и Укмерга. Не желая, естественно, называться (и имея на это право, в отличие от членов Комитета национального спасения Литвы), рядовой литовец рассказал нам о том, что его дочь пошла на концерт, после которого ее и других молодых ребят стали зазывать на дискотеку, предлагая автобусы и суля призы. Дискотека, естественно, обещалась бесплатная. Их привезли в район будущего кровопролития (которое уже планировалось!), вбросили в толпу. Склонимся перед человеческим горем. Перед невинными жертвами всех этих политических игр! И спросим себя: хотим ли мы, чтобы по всей стране наших парней и девушек под аккомпанемент красивых слов и призывов на дискотеки втягивали в автобусы, вдавливали в толпу и бросали под пули? ШЕСТОЕ. О ТОМ, ГДЕ БЫЛО РУКОВОДСТВО КПЛ. Вместе с народом, пусть обманутым и спровоцированным, или метаясь между Москвой и Вильнюсом в спецсамолетах, или торча у ВЧ и ожидая высокой команды. По нашим данным, 8 января руководства КПЛ с народом не было. Организовать стихийный бунт и превратить его в политическую акцию не хотели или, скорее, не могли. Почему? Да по той причине, что митинг КПЛ был запланирован на 9.01. Эти аппаратные рефлексы и составили ту входную информацию, которой прекрасно воспользовалось ЦРУ. И именно 9-го в 16 часов, в соответствии с уже устаревшим (!) на этот момент планом, люди вышли на площадь. И лозунги были написаны заранее, а в них – никакой экономики, никакой реакции на цены. А это было заложено изначально, по той самой схеме, с которой мы начали наш анализ, – прямая президентская форма правления. Но ведь она уже никого не могла волновать. Как говорится, вижу то, что дано, а отношусь так, как задано. И если в 16 часов митинг был запланирован КПЛ, то в 15 часов рядом, на той же площади, начал свой митинг Ландсбергис. И когда стали говорить заготовленные ораторы от КПЛ, их не было слышно, потому что группа скандирования, выставленная Ландсбергисом, заглушала их речи, а с крыши били в железные щиты люди, подставленные на крышу тем же Ландсбергисом. СЕДЬМОЕ. О ТОМ, ЧТО СВОЙ ПЛАН ДЕЙСТВИЙ ПОДГОТОВКИ К ПРЕЗИДЕНТСКОМУ ПРАВЛЕНИЮ ИМЕЛИ, КАК МЫ СЧИТАЕМ, И АРМЕЙСКИЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯ. 11 января 1991 года они во исполнение Указа Президента СССР об охране союзной собственности взяли под охрану здания партийного издательства и ЦК ДОСААФ, в котором разместился Департамент охраны края. По логике того же 11 января, под охрану должно было быть взято и телевидение. Но захват произведен не был, так как республиканские органы госбезопасности получили информацию, точнее – дезинформацию, о том, что якобы "там" находится большой отряд вооруженных "доковцев" (на самом деле объект в тот день практически не охранялся). Это позволило Ландсбергису совершить маневр и действительно перебросить боевиков. ВОСЬМОЕ. О ТОМ, КАК 11 ЯНВАРЯ КОНГРЕСС ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ СИЛ, КОТОРЫМ РУКОВОДИТ ПЕРВЫЙ СЕКРЕТАРЬ КПЛБУРОКЯВИЧЮС. НАПРАВИЛ В ВЕРХОВНЫЙ СОВЕТ РЕСПУБЛИКИ УЛЬТИМАТУМ ТРУДОВЫХ КОЛЛЕКТИВОВ И ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ СИЛ. После истечения срока ультиматума, в котором содержалось требование ответить на обращение Президента СССР согласием и немедленно ввести на территории республики действие Конституций Литовской ССР и СССР, было объявлено об образовании Комитета национального спасения Литвы (КНС), то есть создана параллельная структура власти. Повторяем: с момента образования КНС его состав не обнародовался, это создавало ореол подпольной организации, неконституционной по своей природе. Повторяем: с самого начала было очевидно, что за КНС стоит КПЛ. Тем самым в любом случае конфронтация развивалась не по схеме "Верховный Совет – против народа", а по схеме "Верховный Совет – против коммунистов". ДЕВЯТОЕ. О ТОМ, КАК В НОЧЬ НА 13 ЯНВАРЯ В ЗДАНИИ ВИЛЬНЮССКОГО ГОРКОМА КПЛ БЫЛИ ПРОВЕДЕНЫ В НЕРВОЗНОЙ ОБСТАНОВКЕ ОРГМЕРОПРИЯТИЯ ПО ПОДГОТОВКЕ И ВВЕДЕНИЮ ПРЕЗИДЕНТСКОГО ПРАВЛЕНИЯ В РЕСПУБЛИКЕ. По полученным нами данным, спешным порядком готовились рабочие дружины, была отключена связь. Когда в здании горкома собралось несколько десятков рабочих, им вручили заранее подготовленную петицию Комитета национального спасения. В ней содержались требования отставки Верховного Совета республики. При вручении петиции на подступах к Верховному Совету на рабочих действительно набросились боевики "Саюдиса" и "доковцы" и стали избивать. ДЕСЯТОЕ. О ТОМ, ЧТО ТЕ ЖЕ ИЗБИТЫЕ РАБОЧИЕ ПО УКАЗАНИЮ РУКОВОДСТВА КНС БЫЛИ НАПРАВЛЕНЫ К ТЕЛЕВИДЕНИЮ И ОДНОВРЕМЕННО КНС ОБРАТИЛСЯ С ПРОСЬБОЙ ОБ ОКАЗАНИИ ПОМОЩИ К НАЧАЛЬНИКУ ВИЛЬНЮССКОГО ГАРНИЗОНА. По имеющимся данным, подразделения гарнизона и сотрудники госбезопасности республики в захвате телевидения не участвовали. Поздно вечером им был дан отбой. В операции участвовала воздушно-десантная дивизия, находящаяся в подчинении КГБ СССР. Видеосъемка захвата со стороны армейских подразделений не велась, поэтому невозможно восстановить подлинную картину. Есть данные о том, что огонь велся не только по десантникам, но и по гражданскому населению, часть которого (как мы уже говорили) привезли либо обманным, либо насильственным путем. Очевидно, что возможность кровопролития была заранее смоделирована со стороны советников Ландсбергиса, так как уже в момент захвата телевидения с автономных радиостанций в эфир пошли заранее заготовленные пленки на различных языках о том, что "в Вильнюсе пролилась кровь и осуществлен военный переворот". Но придать подобным данным статус безусловной истины может только следствие, которое власти Литвы, непонятно, допустят ли, а если и допустят, то это произойдет уже после захоронения жертв трагедии. Так чего же боялись, почему не допускали "чужих"? Если бы все было так, как они стремятся представить, – убеждены, созвали бы специалистов со всех концов страны вовремя, до похорон. Ведь они подтвердили бы "злодеяния войск". ОДИННАЦАТОЕ. О ТОМ, ЧТО 11 ЯНВАРЯ СБЕЖАЛИ ИНФОРМИРОВАННЫЕ РАБОТНИКИ, КОТОРЫЕ, ВИДИМО, И ОСУЩЕСТВЛЯЛИ ПЕРЕДАЧУ ДОКУМЕНТОВ ЛАНДСБЕРГИСУ. Центру тем самым дали понять, что план имевшейся операции известен Ландсбергису. Центр, как мы считаем, отреагировал на это, включив "стоп-кран". Вот почему так "странно" действовали войска. Осталось только объяснить, почему они все же действовали. Имелась (думаем, что провокационная!) информация о том, что телевидение готовится призвать к оружию литовский народ. Внушалось, что с этого "объекта" должен раздаться призыв к ночи "длинных ножей", к избиению политического противника. Ошибочно, думается, было придавать такое значение подобным внушениям. Вряд ли Ландсбергис пошел бы на это, и уж абсолютно, как мы думаем, исключено, что ему дали бы на это санкции его консультанты из ЦРУ. Начнись такое – и он потерял бы все, что "наработал" начиная с 7 января. ДВЕНАДЦАТОЕ. О ТОМ, ЧТО В РЕЗУЛЬТАТЕ ПОЯВИЛИСЬ (ВМЕСТО ВОЙСК ОКРУГА) УЖЕ ДЕСАНТНЫЕ ВОЙСКА КГБ. Десантникам, срочно брошенным с узколинейной задачей (взять "опасное" телевидение), без рекогносцировки и отработки, был отдан приказ – стрелять только "внутри объекта". Десантники выполнили приказ. Да, после того как был убит их командир, они мало походили на элегантных "бобби". Но думаем, что рано или поздно придется признать, что они тем не менее вели себя в этой чудовищной ситуации более чем достойно. Намного интеллигентнее (если вообще применимо такое слово), нежели, к примеру, "зеленые береты" в ничуть не менее суверенной Панаме. Есть данные о том, что стреляли со слишком большой высоты, судя по типу ранений. Есть данные, что стреляли из точек, где вообще никаких десантников не было. А что если эти данные, подтвердятся? Что скажут тогда наши демократы, так поспешно все осудившие, так опрометчиво быстро поставившие точки над i? "Политика" – столь же грязна, как грязны сегодня тротуары Тверской. И этой "даме" можно адресовать слова, сказанные Пьером Безуховым его жене Элен: "Где вы, там разврат, зло!" Эйве, тренировавший "зеленые береты", -профессионал, а не голубь мира. Он "сделает" столько трупов, сколько надо. И там, где надо. Мы его, работающего на другое государство, его, равнодушного и к Ландсбергису, и к Горбачеву, и к русским, и к литовцам, которые для него и его коллег одинаково туземцы, дикари, варвары, не собираемся упрекать. В отличие от наших демократов, вроде бы представляющих наше общее государство. И – именно в связи с этим – о "прозвищах", которыми награждают нашего Президента, законного главу нашего вроде бы общего государства. Нет, речь не "о чести и достоинстве"… И не об указах. Речь – о гораздо более серьезных вещах. М.С. Горбачева связывают в этих прозвищах с президентом Ирака. Это – не мелочь. Это определенная, очень подлая геополитика. Если Литва – Кувейт, СССР – Ирак, Горбачев – Хусейн, то кто "коалиционные силы"? Тут можно и на уступки (территориальные прежде всего) восточноевропейским соседям пойти, и внушать всем, что в СССР – армия не армия, партия не партия, а все – сплошное беззаконие и терроризм, а Горбачев не контролирует ситуацию. Зачем? Чтобы разыграть Смутное время! Напомним – это кончилось Мининым и Пожарским. И Царством Польским в составе Российской империи. Вопрос к подлинно демократическим силам в литовском обществе, вопрос к подлинным сторонникам независимого и дружественного России литовского государства: "Вы не ощущаете в этом "хусейновском шабаше" угрозы суверенитету Литвы, ничуть не меньшей, нежели в трагическом инциденте? Подумайте! ' И, наконец, основной вопрос к нашему обществу, тот вопрос к нашему обществу, тот вопрос, ради которого и написана эта статья: Неужели господин Эйве прав и мы вами – туземцы? ЧАСТЬ II Только по опубликованным материалам, имеющим свой официальный источник Вместо предисловия В статье "Наши начинают и проигрывают ЦРУ", опубликованной в "Московских новостях" (№7 от 17.02.91 г.), мы были подвергнуты критике. Отвечать нет сил и времени. И не отвечать – тоже нельзя, поскольку произведенный структурный анализ статьи Т. Яхлаковой, где "разбирается" наша публикация "Литовский синдром" ("Московская правда" от 1.02.91 г.), позволяет нам утверждать, что мы имеем дело с типичным образцом средней псевдодемократической публицистики. А раз так, то есть предмет для анализа. Причем такого, который обществу нужен не меньше, а то и больше, чем правда о Литве. Вот мы и совмещаем две эти темы. Основные особенности обсуждаемого жанра, образцом которого является ответ на нашу статью, состоят, по нашему мнению, в следующем. Первое. Полное отсутствие критики по существу. То есть нет разбора содержания нашей статьи и обсуждения затронутых в ней версий, гипотез и фактов. Это мы классифицируем термином – "антидискуссионность", под которым понимается категорическое нежелание соблюдать главное правило дискуссии – анализ позиции оппонента, внедрение в его логику изложения. После чего только и должен следовать "разгром" заблуждающегося соперника. Второе. "Анонимность". Наши фамилии достаточно известны. Мы публикуемся не первый раз, а один из нас даже является не "только автором, но и официальным экспертом "Московских новостей", о чем свидетельствует выданное ему удостоверение с печатью и подписью. Таким образом, речь идет об анонимности демонстрационной, являющейся, по всем мировым стандартам, символом… ну, мягко скажем, "антиаристократического", "антиэлитарного" направления в публицистике. Третье. "Ассоциативная спайка или искусственный контекст". Мы предлагаем на выбор любой из этих терминов. Не будем настаивать на первом, поскольку он по международным нормам классифицируется как психологическая война. Если не автору публикации, то по крайней мере главному редактору газеты известно, что это противоречит канонам международного понимания термина "демократическая печать". Остановимся поэтому на понятии "искусственный контекст". Что это означает? Собираются в "одну кучу" все говорящие о ЦРУ. Депутат Блохин, "Гардиан", Полозков, Алкснис, Язов и авторы "Литовского синдрома". На основании этого делается вывод о том, что все они равны друг другу. Ибо все пишут об одном и том же! О ЦРУ! При этом сознательно не говорится о том, кто из указанных лиц "что именно говорит"! Не что – а кто! А поскольку никому из "консерваторов и ретроградов" не запретишь разворачивать эту тему, то любой из авторов, желающих анализировать деятельность ЦРУ всерьез, уже тем самым лишается на это права. Возникает вопрос – не есть ли это вывод ЦРУ из зоны критики? И еще. Всем известно, что лидер "Памяти" Д.Васильев постоянно выступает с критикой КПСС. С такой же критикой выступает и главный редактор "Московских новостей", и ряд крайне уважаемых авторов его газеты, в том числе, например, Е. Боннэр. Позволяет ли это утверждать тождественность Е. Боннэр Д. Васильеву? Мы заранее извиняемся перед Еленой Георгиевной, но считаем, что необходимо продемонстрировать всю абсурдность метода искусственного контекста и всех производных, которые неизбежно возникают, коль скоро этот метод начинает применяться последовательно. Обращаем внимание редактора "Московских новостей" на то, что тенденция к использованию подобного "пути к истине" в его газете нарастает. Мы – профессионалы и можем, разумеется, по заказу (как все работы, проводимые нами как экспертами корпорации) дать ему аналитический материал, показывающий темп этого нарастания и его масштабы. Можем даже выработать рекомендации (договорная цена – 25-50 тыс. рублей). Кстати, напоминаем, что главными любителями такого метода "спаек" были Сталин и Гитлер. Скажем, Сталин указывал на сходные "места" у Троцкого и Каутского и утверждал на основании этого, что Троцкий тождествен Каутскому. Примеров можно привести много. Егора Владимировича с удовольствием приглашаем на спектакль "Стенограмма" театра "На досках", где психотехнологии подобного рода разбираются всерьез. И где мы ставим вопрос о том, что есть психологический террор как предвестник физического. Четвертое. Прямое доносительство – с обвинением в том, что мы разыгрываем антипартийную карту. Одновременно с антизападнической! Ну до чего же надо дойти, чтобы приравнять ЦРУ к Западу! Ведь половина западной (и американской) публицистики заполнена проклятиями по отношению к ЦРУ. И ничего, терпят. Только в СССР на этом почему-то лежит табу. Следует ли считать позицией "Московских новостей": "Кто не с ЦРУ – тот против нас!"? Насчет антипартийности тоже забавно. Мы – члены КПСС и именно поэтому ошибки и просчеты нашей партии критикуем особенно жестко. Но из партии не выходим. Что касается намека на "сумму" антизападнического и антипартийного, то предупреждаем, что время информационной блокады кончено. И что историю 70-х годов мы готовы рассматривать основательно – без черных дыр и белых пятен, поднимая множество тем и фигур, действующих в то время. Просто считаем, что есть более важные темы. Пятое. Демонизация противника. Возникает якобы естественный, якобы органичный вопрос: откуда у экспертов имеется такая специфическая информация? На самом деле любой журналист знает, что такой вопрос является грубейшим нарушением профессиональной этики. Не раз уже доказано, что "некие безымянные эксперты" работают в струе Язова-Алксниса, то здесь все позволено. Это страшное заблуждение! Если Егор Владимирович Яковлев не верит в этом автору спектакля "Я" по повести "Записки из подполья" Федора Михайловича Достоевского, то пусть спросит своего автора, эксперта и, безусловно, авторитетного для него человека – Юрия Карякина, к чему привело это самое "все позволено". Кем бы ни были эксперты, хоть агентами сатаны, – но работать с ними следует, хотя бы по форме, как с любыми дружественными тебе демократами – не ради экспертов, а ради себя. Чтобы себя не марать! Ибо кто ты – задающий такие вопросы? Ну, а если по существу, то откуда информация, например, у той же Елены Боннэр? Пусть предоставит, к примеру, главному редактору "Литературной России" свои источники. Смешно, не правда ли? К тому же и "левая демократическая печать" имеет свои источники повсюду: и в армии, и в КГБ, и в партийной элите. Так пусть расскажет – откуда у нее секретные документы партии? Специальная армейская и политическая информация? Откуда секретные данные у группы "Щит"? И если такая информация есть у них, то не означает ли это, что они все – агенты? КГБ? КПСС? Армии? И не слишком ли далеко мы с вами зайдем в подобных гипотезах? И, наконец, выводя из-под критики любимое ЦРУ и демонизируя КГБ, к чему мы приходим? Пусть сам читатель делает выводы. Мы не верим в наиболее благоприятный для газеты "Московские новости" и ее журналиста вариант, а именно, что все это есть не более чем кризис жанра. Кризис жанра: – поскольку все настолько перегрызлись, настолько потеряли себя, оголтело оскорбляя противника, что даже любители "Московских новостей" и то в ответ на извергаемую с ее страниц площадную брань раздраженно морщатся; – поскольку восклицания никого уже не устраивают сегодня, все ищут анализа, профессионализма (и мало думают об источниках); – поскольку срыв перестроечного процесса налицо, идея демократии дискредитирована, и дискредитирована беспомощностью, несерьезностью, амбициозностью самих демократов; – поскольку в 260 км от нашей границы идет большая война, а деятельность по дестабилизации нашей страны извне, причем с самых разных сторон (не только пресловутое ЦРУ), – это уже совершенно очевидная вещь, чтобы можно было не пожимать плечами по этому поводу; – поскольку все большее число людей начинает задумываться о том, не пора ли вывести из сферы непристойных, постыдных, демонических слов термин "безопасность нашего государства". И обсуждать этот вопрос всерьез, на новом уровне, не возвращаясь при этом к идеям "холодной войны". Вот в чем задача, которую мы решаем. Не возвращаться назад, отчаявшись в том типе движения вперед, который предлагают "Московские новости", "Огонек". Это уже перестроечное ретро, не более. Ведь, взяв в руки тот же "Огонек", априорно знаешь, что там будет написано. Так зачем открывать? А значит… Значит, надо произвести, как говаривал один немецкий философ, "переоценку ценностей". Их инвентаризацию, сказали бы мы. Понять, где мы находимся, куда идем, как не допустить диктатуру, как не сорвать процесс жизненно важных реформ! И какими они должны быть – эти реформы? Все это мы и обсуждаем в наших статьях. Для этого пишем. Поэтому нам верят. И дают необходимую информацию. Но не это главное. Главное в том, что если есть профессионализм, стремление и умение анализировать, то никакой специнформации и не нужно. Достаточно той, которая есть в открытой печати. Если располагать ею во всей полноте и иметь инструменты анализа. Ну хотя бы на уровне имеющихся в тех же "Московских новостях" персональных компьютеров. А вот насчет их программного обеспечения – это, простите, наша деловая тайна (читай, кодекс американского бизнеса). И лучше бы "Московским новостям" обратиться в этом плане за помощью, если не хотят потерять тиражи. А мы поможем, поскольку никакой ностальгии по предшествующему периоду не испытываем, демократию любим и готовы бороться за нее до конца. Только без тех перечисленных нами "пунктов", которые, если называть их своими именами, и есть те же тоталитарные замашки "левой" прессы. Вывернуть наизнанку застой, а то и нечто более страшное. Вот тут нам с "левыми" не по пути. А кое в чем мы едины. Но надо не воевать, а объединяться. На поле необходимости, сохраняя волю к реформам, менять курс. На необходимости идти от эмоциональной публицистики к профессионализму и жестокости. На необходимости признать кризис жанра в форме погони за легкой демопопулярностью. Признать и срочно изменить жанр. Пройдем еще раз по основным позициям "Литовского синдрома", делая остановку на наиболее "скользких местах". И факты, только факты, свидетельства. 1. Тайна повышения цен Мы выдвинули предположение, что этот акт следует рассматривать как приводной ремень дестабилизации со стороны Ландсбергиса и его окружения. Неожиданностью для нас стало признание Казимиры Прунскене, которая после отставки в одном из своих интервью заявила: "…руководство парламента знало о повышении цен. И сроки, и уровень как закупочных, так и розничных цен. Как и то, что есть договоренность об этом с Латвией и Эстонией. Планировали сделать это 5 января, но по просьбе представителей торговли отложили до 7-го, так как им переоценку удобней провести в выходные дни. Так что не может быть и речи о том, что руководство парламента об этом не знало. Вечером, накануне обсуждения на Верховном Совете уже произведенного повышения цен, В.Ландсбергис участвовал во встрече руководителей правых партий, и было видно, что он определился. Было принято решение на завтрашнем заседании поднять два вопроса: приостановить повышение цен и высказать недоверие правительству… Хочу обратить внимание на один кажущийся парадоксальным момент. Для свержения правительства суперпатриотически настроенные радикалы использовали толпу, организованную КПСС, "Единством" и другими организациями (смеем утверждать, что "Единством". – Авт.) явно выступающими против независимости Литвы. Но это логично, так как и для тех, и для других первичная цель – власть, а лозунги – средство… Нет сомнения в том, что заранее готовился удобный предлог для свержения правительства. Не настроение людей привело к нашей отставке, а преднамеренные действия определенных деятелей. Логично, так как крайности часто сливаются…" ("Господин народ", №1,1990,с.7). 2. О судьбе самой К.Прунскене Казимира Прунскене, которую литовцы называют "наша железная леди", "наша Маргарет Тэтчер", не может не вызывать симпатии как женщина и уважения как политик "новой волны". Но еще в начале апреля прошлого года стало ясно, что Прунскене обречена на поражение в политических играх и ее заслуги перед "Саюдисом" будут ей же поставлены в вину. Судьба "железной леди Литвы" была решена в газете "Республика", где 5 апреля 1990 года была опубликована карточка агента КГБ Литовской ССР Казимеры Прунскене под псевдонимом "Шатрия". Там же было опубликовано анонимное письмо следующего содержания: "…Не секрет, что КГБ разваливает "Саюдис" и другие неформальные движения изнутри, внедряя своих агентов. При зарождении "Саюдиса" в него была послана Казимира Прунскене. На КГБ она работает уже с 1980 г. Ее подпольная кличка – "Шатрия" (псевдоним). В целях конспирации ей предоставлены самые большие полномочия, такие, как возможность на всех уровнях гласно ставить вопрос о независимости Литвы и сепаратизме ЛКП. Пока она в основном только "информирует". Главную свою работу начнет, когда будет заменено правительство, его состав. О других информаторах – позднее. Наши сведения 100-процентные, как и об архивах. Эта информация попасть обратно в КГБ не может, как вы понимаете, по известным причинам". Подпись: "Сотрудник КГБ". В той же публикации было интервью с самой К. Прунскене. Приведем некоторые выдержки: Корр. …Сотрудники КГБ четко пользуются старыми методами. Так как же на самом деле: приходилось или нет с ними сталкиваться? К.П. Моя совесть чиста. В каждом учреждении были свои кураторы, которые постоянно интересовались происходящим. Но я, общаясь с ними, никогда не опускалась до их уровня, не жаловалась на своих сотрудников, другими словами говоря, не продавала им своей совести за деньги. Никакой оплаты не было. Мое знакомство с ними связано только с поездками за границу. Корр. А сейчас снова вернемся к обвинениям в ваш адрес: "агент КГБ", "Шатрия". Не боитесь читателей "Республики"? К.П. Как меня КГБ называет и кем считает – это его дело. Фантазии нет предела, могли и "Зорге" и "Трианоном" назвать… Согласитесь, данное интервью – весьма сомнительная реклама для премьер-министра "независимой" Литвы. Поэтому у нас есть все основания считать, что Ландсбергис и его окружение искали случай, моделировали ситуацию, при которой можно быстро избавиться от К.Прунскене. 3. Стратегия внешнего давления В ноябре 1988 г. "Лига свободы Литвы" (националистическая организация, до августа 1987 г. действовавшая в подполье) выпустила для своих активистов брошюру "По вопросу свободы Литвы. Надежда и перспективы", где довольно подробно описаны основные этапы оказания внешнего давления на СССР с целью отделить Литву с начала перестройки. Поскольку эти события неизвестны широкому читателю, позволим себе остановиться на них более детально. " Основным препятствием полного создания федерации народов Европы, – говорится в брошюре, – является СССР, который оккупирует Восточную Европу и Прибалтику. Оккупационные гарнизоны СССР не позволяют Европе объединиться, поэтому основная цель внешней политики Западной Европы – мирными средствами освободить Восточную Европу, государства Прибалтики от советской оккупации, ликвидировать раздробленность Германии. С этой целью государства Западной Европы приняли весьма важные решения, касающиеся освобождения народов Прибалтики". В 1985 г. Международный трибунал юристов в Гааге обсуждал вопрос о народах Прибалтики. Решение суда таково: – осуждена оккупация Литвы, Латвии, Эстонии в 1940 г. и 1944-1945гг.; – дальнейшее пребывание оккупационных войск СССР есть затянувшееся нарушение норм международного права; – согласно принципам международного права, действующим в демократических странах, СССР обязан, безусловно, уйти из Прибалтики. Имущество, принадлежащее Советам, оставляется в странах Прибалтики как компенсация за многолетнюю моральную и материальную обиду. Если бы Москва со своими ставленниками подготовила бы референдум в Литве, Латвии, Эстонии – оставаться им в составе СССР или нет, – такой референдум был бы незаконным и бессмысленным актом; – СССР обязан выселить из государств Прибалтики всех колонистов, переведенных с июня 1940 г. (из Литвы, по решению Гаагского трибунала, должно быть выселено около 400 тыс. русских колонистов). В 1987 г. в Европейском парламенте образовалась Прибалтийская Интергруппа во главе с генеральным секретарем Альгисом Климайтисом. Прибалтийская Интергруппа информирует Европарламент о положении в странах Прибалтики, помогает решать вопрос этих стран. В 1987 г. Европейский Совет дает рекомендации министерствам иностранных дел западноевропейских государств и, таким образом, координирует общую внешнюю политику стран Западной Европы. Европейский Совет принял постановления, на которых основываются государства Западной Европы в своих отношениях с СССР: – не признавать аннексию Прибалтийских государств; – требовать, чтобы СССР прекратил оккупацию Прибалтики; – требовать, чтобы СССР прекратил в Латвии, Литве и Эстонии национальный и религиозный геноцид, освободил политических заключенных. "За" голосовали 120 представителей различных политических партий Европы, воздержались все представители коммунистов, против – 0. Напоминаем, что решения Евросовета утверждаются лишь в том случае, если нет голосов против. В нашем случае "против" не было. Таким образом, с 1987 г. государства Западной Европы твердо поддерживают "борьбу оккупированных народов Прибалтики за свободу и независимость". Кроме того, с 1987 г. в сессиях Европарламента на правах совещательного голоса участвуют представители четырех литовских политических партий. Главный комитет освобождения Литвы (ВЛИК) из США переселился в Европу. Заметна активизация политической деятельности литовской эмиграции, выискиваются новые пути борьбы и поддержки литовского движения сопротивления. Усилиями политиков литовской эмиграции и других прибалтов правительство ФРГ собиралось в 1989 г. аннулировать и публично осудить пакт Риббентропа-Молотова. Того же будут ожидать и от Советского Союза (как мы теперь знаем, ожидания были оправданы. – Авт.) Осенью 1987 г. конгресс США единогласно утвердил закон, который требует, чтобы любое правительство США всеми возможными мерами боролось за прекращение советской оккупации народов Прибалтики. В конгрессе США действует комиссия, в которой постоянно обсуждается положение в оккупированной Прибалтике и конкретная помощь борьбе этих народов. В июле 1988 г. республиканец Дж. Буш, будучи еще кандидатом в президенты, посетил посольство независимой Литовской Республики в Вашингтоне и подтвердил, что, "когда он станет президентом, США сделают все, чтобы Литва и другие государства Прибалтики были освобождены". Как можно было убедиться, подготовка к внешнему давлению на Литву была проведена довольно основательно. А с 11 марта прошлого года, и в этом надо согласиться с М. Бурокявичюсом, "Литва была превращена в полигон, на котором с помощью иностранных советников и зарубежных организаций отрабатывались и отрабатываются методики разрушения СССР". О том, что и как творилось на этом полигоне, наш следующий сюжет. 4. "Коктейль" от "зеленого берета" Первая публикация в литовской прессе об Андрюсе Эйва (он же Эйве, он же Эйвайтис, он же Эйтавичюс Эндрюс) появилась под названием "Человек, которого не любит ЦРУ", в газете ЦК комсомола Литвы "Летувос Ритас" 7 марта 1990г. (т.е. за несколько дней до известного "ночного" отделения Литвы). В ней рассказывалось о "госте" Литвы, бывшем капитане "зеленых беретов" А. Эйва, который воевал в Афганистане на стороне "партизан". В статье рассказывалось о том, что А. Эйва родился 26 октября 1948 г. в Бонне, в лагере беженцев. Он рос среди рассказов о движении литовского сопротивления… Его дед, генерал Казимерас Ладыга, в конце Первой мировой войны сражался против большевиков, в 1925-1926 гг. командовал главным штабом армии независимой Литвы. Еще в юности Эйва узнал, что у "зеленых беретов" есть спецчасть, в одной из них даже знают литовский язык. Чтобы попасть туда, поступил в американскую военную академию в Вест-Пойнте. Закончил курс в 1972 г. и на протяжении последних восьми лет служил в разных частях, специально выбирая те, где лучше подготавливали бы к партизанской войне. Ознакомился с различными видами оружия, подходящими для партизанской войны. Командовал небольшой группой из 12 солдат, которая специализировалась на советском вооружении и тактике. В конце 1979 г. началась война в Афганистане. Тогда он ушел из армии и отправился в Афганистан, чтобы "помочь партизанам освоить оружие противовоздушной обороны". "…Он пишет в сенат резолюцию, которую представит сенатору Паулю Э. Тсонгасу, демократу от Массачусетса, и в которой призывает оказать эффективную помощь афганским повстанцам, призывает группы лобби финансировать его операцию. Резолюцию поддержали 99 сенаторов… Эта резолюция была "величайшим в Вашингтоне достижением по делу афганских партизан". (Из статьи Лесли X. Гелба "Из одной армии в другую", опубликованной в "Нью-Йорк таймс" 25 мая 1983 г.) Вот такой "герой Рембо" в начале 1990 г. у себя дома в Вильнюсе (Эйва в 1989 г. женился на гражданке Литвы) собирал за "чашкой чая" бывших литовских "афганцев". …Как потом оказалось, далеко не из добрых побуждений, а подбирая надежных помощников для ведения "партизанской войны" уже на территории Литвы. Уже в последний наш приезд в Вильнюс на глаза попалась газета "Форум" от 29 января 1991 г., в которой была опубликована статья "Коктейль" в пять часов утра", где американец Эйва отвечает на вопросы корреспондента: Корр. С какого времени вы снова в Литве? Эйва. Во второй половине декабря приезжал сюда в отпуск. Правда, планировал встретиться с господином А. Буткявичусом (директор Департамента охраны края ВС Литвы. – Авт.). Корр. Надеялись ли вы на такие события в Литве?.. Эйва. Эти события меня удивили, но вместе с тем и заинтересовали. О таких вещах я имею понятие, поэтому думаю, что мог бы быть полезным Литве… …В субботу утром пришел домой, поспал, а затем двое суток провел в Верховном Совете. Ночь была страшной – ничего не было организовано должным образом, много страха, от телебашни запахло кровью… В пять часов утра в здании парламента было девять винтовок на 803 добровольца. Семь – малоэффективные охотничьи, 1 – времен Первой, 1 – Второй мировой войны. И еще какой-то заржавленный пистолет… Это было все, что имели против танков и бронемашин… Затем понемногу в здание начало прибывать (откуда? – Авт.) более серьезное оружие. Утром в воскресенье появились автоматы, карабины, увеличился запас гранат. Тогда начали готовить "Молотов-коктейль". Мне сегодня один офицер сказал: "Андрюс, ты много сделал, но самая большая заслуга – "коктейли". Корр. Даже в наше время это все еще серьезное оружие? Эйва. Когда лучшего нет… Венгры такими "коктейлями" уничтожили две советские бронетанковые дивизии… "Бутылочки", как утверждают специалисты, эффективны против БТР, БМД, против ВМП эффект меньше, против Т-72 еще меньше, но действуют. Корр. Вы считаете, что именно люди, собравшиеся вокруг, защитили парламент? Эйва. Не только это. В тот вечер планы не удались, так как силы зла не собрали всех компонентов-политических и других…Они были готовы в воскресенье утром, но испугались не только толпы, но и подготовленных нами "коктейлей". И серьезного оружия уже имели около 100! Многие из них (из тех, кто охранял парламент. – Авт.) позже вышли из здания и заняли хорошие позиции. Если бы сейчас был нанесен удар по парламенту, то внутри жертв было бы намного меньше, а отпор был бы несравненно сильнее… 5. Другие "советники" В статье мы указали, что Эйва – далеко не единственный гражданин США, непосредственно "вклинившийся" и влиявший на процессы в Литве. Мы назвали их примерное число: 100 человек. Теперь мы думаем, что их было гораздо больше. Называли мы и еще одного конкретного человека – Линаса Коялиса. Интерес представляет уже сама биография этого человека, почерпнутая нами из литовской и зарубежной прессы. Родился в 1955 г. в США в семье литовских эмигрантов. Родители выехали в Германию из Литвы в 1944 г., вместе с немецкими войсками. В 1976 г. окончил с отличием Калифорнийский университет. В 1978 г. руководил Комитетом прибалтийцев. В 1982 г. Коялис работает в Пентагоне. С мая 1983г. – помощник президента США Р. Рейгана по этническим меньшинствам и католическому населению. С ноября 1985 г. – специальный помощник Рейгана по связям с общественностью. Возглавлял отдел Белого дома по вопросам политики и проблемам обороны США. Чем Коялис занимался в Литве? В феврале 1990 г. оказывал руководству Верховного Совета Литвы методическую помощь в подготовке к выходу из СССР, организации военизированных отрядов "шаулистов", Департамента охраны края, служб безопасности, таможенного контроля на границах Литвы… Достаточно? Вновь посетил Литву в декабре 1990 г. по приглашению "Саюдиса". Чем занимался? Нетрудно догадаться. Но есть еще и третья, не менее колоритная фигура – Уильям Хаф. Также гражданин США. Тоже относительно молодой – 1956 г. рождения. 31 марта 1990 г. в МИД СССР первому секретарю посольства США в Москве Дж.Шумейкеру было указано на неприемлемость деятельности граждан США У. Хафа и уже известного нам Л. Коялиса, которые функционировали в МИД Литовской ССР как помощники В. Ландсбергиса по вопросам непризнания. После демарша МИД СССР Хаф пояснил, что прибыл в Вильнюс 12 марта 1990 г. по визе как частное лицо по ходатайству МИД Литвы "для оказания деловых и юридических консультаций". Хаф принимает непосредственное участие в разработке проекта Конституции "независимой Литвы" и в подготовке документов для МИД Литвы, в которых обосновывается "законность" установления независимости. До Вильнюса У. Хаф длительное время находился в Польше и консультировал "Солидарность". А теперь вопрос к "литовским патриотам". Можно ли достичь независимости от одной страны, попав в полную зависимость к другой? И еще. Куда исчезает национальная гордость и как происходит превращение в туземцев, которых обучают изготовлению бутылок с зажигательной смесью? И написанию собственной "независимой" Конституции? А может, на это В. Ландсбергис ответит народу? Может быть, он как президент "суверенного" государства объяснит своим гражданам, почему в литовских газетах публикуется универсальная инструкция ЦРУ для стран Восточной Европы и СССР по общественной обороне под названием "Выжить, не сгибаясь (прочти и передай)" ("Согласие", №5, 29.01-04.02.1991)? (Статья написана в соавторстве с B.C. ОВЧИНСКИМ.) 1.7. ТАКТИКА АКТИВНОГО ЦЕНТРА И РЕФЕРЕНДУМ 17 МАРТА Надо отказаться от референдума. Это твердое мнение наших экспертов… У вас на руках прекрасные карты для этого. Вы сами говорите, что в Молдавии начинают привлекать к ответственности за поддержку референдума. Вы говорите и о том, что люди подвергаются террору за то, что голосуют так или иначе. Так что условий для проведения референдума нет. Сценарий простой. Президент должен выступить на ТВ и сказать: "В сложившихся условиях объявляем, что даем 24 часа для того, чтобы республики подтвердили готовность обеспечить нормальные условия для референдума. Если этого не будет, значит, референдум сорван. Ответственность за это берут на себя те силы, которые по таким-то и таким-то соображениям начали террор против народа, желающего подтвердить свою верность Союзу…" …Теперь о более фундаментальных вещах. Мы уже давно видим четыре элемента политической структуры в обществе: это – правые, левые, пассивный центр и инициативный центр. Самая слабовыраженная система сегодня – это инициативный центр. Я могу показать модель по каждому из этих элементов. Пассивный центр – это Горбачев, который играет позиционную игру. С другой стороны, существует понятие "правые". И правильно, что "правые", не надо бояться слов. Правые – это те, кто стоит за coxpaнение государства в существующих формах, т.е. СССР, за возврат к экономике, которая на самом деле была не так уж плоха, но которой изрядно подгадили. Левые – это те, кто стоит за развал Союза, за переход к капитализму в формах социал-дарвинизма. Это сказано на чешско-американской конференции. Американцы ужаснулись. По сути, выступают левые за капиталистическую диктатуру пиночетовского типа. Инициативный центр, обеспечением которого мы в какой-то степени заняты, представляет собой следующее. Первое. Никакого движения вперед не произойдет до тех пор, пока КПСС в виде тех или иных достаточно серьезных ее структур не заявит, что ленинская национальная политика есть преходящий момент в истории развитии партии и страны. Это будет первый основополагающий момент, с которого можно начать нормальное построение центризма и единого государства. Это первая декларация, которая должна быть немедленно принята, потому что стоять за возврат Союза в формах союза национальных государств нельзя. Это просто невыполнимо. Процесс пошел нелинейный, восстановить существующее вы не сможете, а восстанавливая, вы зацепитесь еще на более плохих рубежах, нежели Ленин в 1917 году. То есть вы получите полную невозможность развивать страну. И кроме того, – возврат связан с определенными консервативными синдромами, которые не позволят развивать общество. Надо использовать нынешний процесс распада, для того чтобы, перехватив распад, начать новое строительство федеративного государства. Горбачев обязан определиться: что же это будет – Союз суверенных государств или Союз суверенных республик на федеративной основе? Здесь должна быть сделана простая вещь. Вы на Верховном Совете от лица группы должны обратиться к Президенту, чтобы он определил формулу построения государства. Если страна – Союз федеративных республик, то каких республик? В Молдавии есть прекрасный плацдарм – Приднестровская республика… А что стоит, сегодня признав эту республику, завтра получить Нарвскую, Северо-Западную республику… Собирать земли. Заявить, что земли никакого права на самоопределение вплоть до отделения не имеют. Если уж люди так настроены на распад, мы обязаны ответить нормальным демократическим путем. Второе. Объявление незыблемой союзной собственности. Это обшецивилизационная мера. Ее суть: республики свободны, его собственность – "собственность царской короны". Эту собственность мы будём защищать. Это собственность народа, который заявил о своем желании быть советским народом. Загонять литовский народ в Союз, как в концлагерь, нельзя. А надо защищать тo, что можно защищать по всем международным нормам. Таких вопросов много. В этом смысле центризм представляет собой именно желание использовать начавшийся разрушительный процесс… Я давно сказал, что знаю, что "Союз" стоит за Союз, но я не знаю, за какой? А как можно стоять за то, что не знаешь, можно ли сохранить. Это не зависит от "хочется" или "не хочется". Можно цепляться за старое и проиграть, а можно опередить процесс и выиграть. Центризм в нашем понимании стоит за одно – использовать распад для создания нового: новой конституции, свободной от всех маразмов предшествующих. И как только такое государство будет, будет понятно, что в нем строить. Для этого и партия должна сделать определенные шаги. Тогда ясно будет, что в этом государстве нужна и соответствующая экономическая реформа. Правые хотят оставить прежнюю экономику. Левые – за развал. Достаточно начать приватизацию от государственной промышленности, не дробя ее. Достаточно, наконец, задать сильную программу модернизации промышленности, чтобы выяснилось, что партия и государство имеют свое место, и т.д. Левые будут пытаться без государства дикий рынок строить, правые – сохранить то, что уже нельзя сохранить, Горбачев – балансировать, как всегда, а в центре будут стоять люди, которые будут развивать принципиально новую концепцию. И пока вы не выиграете эту войну, ни о чем другом речи быть не может. …Горбачев сказал о центризме. Я – за… Но, возможно, уже поздно. На это потребуется месяцев шесть. Значит, уже сегодня надо закладывать вторую модель. Это борьба за Россию. Сегодня еще можно сохранить федеративное государство великого типа. Завтра будет поздно. Распад и гниение будут перенесены в Россию. Нужно найти сегодня те формулы, которые этот процесс удержат. А там все другое – социальная база, структуры… Из стенограммы выступления на встрече координаторов депутатской группы "Союз" с учеными-экспертами 5 марта 1991г 1.8. "ЧТО ТАКОЕ КУРГИНЯН?" – Ваш центр существует с 1988 года, однако предметом всеобщего обсуждения он стал совсем недавно. Чем вы это можете объяснить? – Те модели общественно-политического и научно-технического развития, которые мы разрабатывали, до 1990 года просто никого не интересовали. Все было четко определено. Нам предстояло входить в общеевропейский дом, все знали, что это вот-вот наступит, и какие-либо иные сценарии развития событий в СССР как бы не прорабатывались. А вот уже с 1990 года и особенно в 1991 году стало очевидно, что более или менее благополучные сценарии дальнейшего пути страны оказываются маловероятными. Крайние демократы отстаивают самые плохие варианты – пусть будет все, что угодно, лишь бы влиться в мировую цивилизацию. Хотя бы на положении Судана. Но народу это прямо не скажешь, и появляется ширма из штампов: "демократия", "прогресс", "антикоммунизм". Представьте себе теперь, что в этой ситуации кто-то – в данном случае наш центр – начинает их проект описывать. А поскольку уже нет помидоров, картошки, очень плохо с мясом и совсем не светит мировой цивилизации вкусить – люди могут начать слушать и понимать, что там, за ширмочкой из слов. Это моя первая раздражительная функция – я изучаю внутреннюю структуру того, что лежит за лозунгами. Второй момент: демократам крайне выгодна ситуация, когда с одной стороны они, а с другой – Нина Александровна Андреева. В этом смысле им очень не нужна какая-либо альтернатива. Можно сказать, что "Экспериментальный творческий центр" посягнул на концептуальную монополию так называемых демократических сил. Между тем мы никоим образом не можем быть приписаны к линейным ортодоксам. Выходит, что мы играем на одном поле с демократами и начинаем их с этого поля понемногу вытеснять, по крайней мере – на него внедряться. Это, естественно, вызывает бешенство. И третье, что, с моей точки зрения, очень важно – и в чем демократы правы, – я никогда не был сторонником демократии. Я всегда считал, что общество такое отсталое и столько времени уже упущено, что нужна твердая власть, которая совершенно неидентична диктатуре того оголтелого типа, когда надо уничтожать всех инакомыслящих. Мыслить можно как угодно, а вот делать все необходимо в интересах государства. В этом смысле мы действительно жесткие государственники. До тех пор, пока общество находится в состоянии разделения труда, есть отдельный труд, который заключается в управлении этим обществом. Этот труд должен осуществляться соответствующими специалистами. Другое дело, управляют обществом в его интересах или наоборот – в интересах властных структур. Важно и еще вот что – в состоянии ли общество сформулировать заказ на управление собой. Сегодняшнее советское общество не в состоянии сформулировать заказ на управление собой в своих интересах. У нас созданы недееспособные структуры, рассчитанные только на то, чтобы дискредитировать идею демократии. С моей точки зрения – попутного им в этом ветра. Но, в принципе, если говорить серьезно, кто такие демократы? Это люди функционально неграмотные. Общество навыбирало профнепригодных людей. – Общество выбирало по принципу: "Кого угодно, только бы не от КПСС…" – Ну и выбрали. Как мне сказала одна бабуся в колхозе: "Кого ж мы навыбирали, ангел мой! Одна романтика…" Другая бабуся позвонила в "Эхо Москвы": "Скажите, что такое Кургинян? Это ведь не Горбачев и не Ельцин, это что-то третье, и очень страшное". Ей ответили: наши журналисты проводят расследование, когда завершат его, все вам расскажем. Конечно, бабушка будет видеть во мне антихриста. – А вы-то сами знаете, что такое Кургинян? Мы три года на свой страх и риск отстаиваем это государство. И в конце концов мысль появляется: а может быть, оно никому, кроме нас, и не нужно? Может, ни у кого вкуса нет, чтобы эту телегу тянуть? Кургинян – это осознание определенным количеством людей того, что пора бы в телегу впрягаться. Демократы же сейчас просто растаскивают – колеса, спицы, оглобли. Так что дальше будет труднее тянуть. Кургинян и есть постперестройка: после праздника наступают будни… – Вы считаете, что перестройка – это праздник? – Конечно! Все кричат, ругают, кто европейцев, кто наоборот, кто коммунистов, кто и тех и других… Все это хорошо. Дальше что? Потом приходит кто-то и говорит: "Ладно, мужики. Это все карнавал. Пора заканчивать". Нужна та рука, которая ударит в карнавальный колокол и скажет – с завтрашнего утра наступают будни. Закончен бал, погасли свечи. – А ведь сопротивляться будут… – Что делать… Но, во-первых, не всегда. Пьют день, пьют два, три – надо же меру знать. Многим уже осточертело. Когда сплошная пьянка пять лет… Тем временем на уровне безумного понижения уровня жизни народ кормят Горбачевым, Ельциным. А страну разворовывают. Она проснется с огромным миллиардным долгом. Весь экспорт придется отдать за проценты. Как дальше жить? Чем питаться, чем обогревать дома? Дети перестройки – что с ними-то будет? Сейчас мы – с загаженными ресурсами, с населением, которое уже окончательно потеряло всякие ориентиры и ничего не обрело, с разваленным государством. Эта страна будет все цепенеть и цепенеть, и кто захочет ее куда-то двигать? Пока что ее разворовывают. Все. Верхи – дерутся, а внизу идет сплошное воровство. За все годы застоя коррупция близко не приближалась к тем масштабам, которые существуют сейчас. Гражданское общество – это обратные стабилизирующие связи по отношению к народовластию. Общество минус государство – и есть гражданское общество. У нас этот остаток равен нулю. Мы имеем демократию без тормозов. Я, как производственник, завтра могу оказаться под любым прессом – Ленсовета, Моссовета или Верховного Совета Союза. Уже принято такое идиотское решение, как разрыв всех управленческих звеньев через подчинение исполкомов местным Советам. Это ведь клинический идиотизм – рвутся все вертикальные связи. И никто не может оказать сопротивление этому решению. Завтра они нажатием кнопок решат, что вся собственность принадлежит им, – и что мы поделаем? Другой пример: приняли решение – тридцатипроцентная рентабельность – и не выше. Гениально! У кого будет выше – будем отбирать, перераспределять, насыщать бюджет. А на самом деле что происходит? Сидит мужик и думает: выше тридцати процентов не могу. Значит, я буду повышать себестоимость. Чтобы эти тридцать процентов составляли большую абсолютную сумму. И он повышает! В итоге – еще один виток затратного механизма. Скоро трубы будут класть из золота. Глупых решений уже огромное количество принято, и общество начинает сопротивляться. Возникает власть толпы. Ибо обратной связью по отношению к таким законотворцам может быть только митинг, штурм Кремля, Смольного… – А что является такой обратной связью, например, в Америке? – Клубы промышленников. Они могут принять свои, независимые от государства, решения, определить политику развития промышленности на десять лет. И что, Буш будет мешать им это делать? Значит, завтра не будет Буша. Кроме того, существуют определенные законодательные рамки. Американский конгресс не может сменить конституцию. Для смены конституции существует особый орган. В этом смысле МОЯ ПОЗИЦИЯ ОЧЕНЬ СХОДИТСЯ С ПОЗИЦИЕЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОЮЗА, КОТОРЫЙ ГОВОРИТ ОБ УЧРЕДИТЕЛЬНОМ СОБРАНИИ. Я ТОЖЕ СЧИТАЮ, ЧТО ДЛЯ СМЕНЫ КОНСТИТУЦИИ И ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО СТРОЯ НАМ НУЖНО УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ. В Америке клубы промышленников практически берут на себя львиную долю управления страной. Вокруг вьется вся эта демократическая мишура, образует карнавал для народа – приятный, нормальный демократический карнавал. И это не мешает управлять страной, потому что управляют-то другие. У нас промышленники остались столь же бесправны, как и были. Практически идет террор власти. И каждая власть при этом показывает разное. А там – в Америке – происходит постоянное блокирование любых государственных авантюризмов. Ведь еще Гегель говорил, что сила капитализма в том, что государство уже не всевластно. Поймите, я хочу доказать только одно – та конституция, которая существует в сегодняшнем западном государстве, и та, которую мы сейчас строим, разделены между собой углом в 180 градусов. Кстати, об отсутствии у нас гражданского общества. Наши народные избранники осудили пакт Молотова-Риббентропа. Кто мне объяснит, почему ни один английский парламент ни разу за все время не обсуждал мюнхенский сговор с Гитлером? Попытки даже не было! – Я так думаю, что английский парламент находится в несколько ином положении, чем наш. Ситуация была такая, что не затронуть этот вопрос было невозможно. Все этого требовали. – Требовали… Если они не идиоты, должны же они понять, что государственная политика, история государства в парламенте не пересматриваются. Не место это. Кстати, знаете, по какой причине Горбачев не продал японцам острова? И мне известно, что не продаст. Причем если бы не эта причина – он бы давно с ними расстался. А мешают ему США. Что значит – продать острова? Это значит начать пересматривать Ялтинские соглашения по Дальнему Востоку. Так это ж конца не будет. Это ведь пересмотр практически всех границ на Дальнем Востоке. И Америка этого, естественно, допустить не может. – Давайте вернемся к разговору о стране. Вы сказали, что та структура, которая сегодня строится, отличается от западной на 180 градусов. Что же, по вашему мнению, нам сейчас необходимо создавать в первую очередь? – Базис. Независимого государственно ориентированного предпринимателя. – И каким образом? – Очень известным. Людовик XIV делал это во Франции, Петр I – в России. Парламент же при этом должен только утверждать бюджет и контролировать его исполнение. Что, кстати, очень большая работа. – То есть нужен диктат законов? – Да, хотя бы диктат законов. Но они же у нас сейчас принимаются с космической скоростью, и все разные. Поэтому должен быть установлен единый законотворец. И самое главное – это лично моя точка зрения – власть должна быть передана производителю. – Однако союзный законотворец принимает одно решение, а в республике выходит другое – ситуация ведь очень знакомая, не правда ли? Тогда как? – Тогда распускается Верховный Совет .республики. Бисмарк у себя в Германии пять раз подобную процедуру проделывал, и ничего, в Германии все в порядке. А Столыпин сколько Дум распустил? И что, они вешали каждого на всех столбах за инакомыслие? У нас ведь как: либо – сталинизм, либо – ветры демократии. Система рассчитана на идиота. Весь политический опыт мира говорит о том, что, как раз когда эти ветры демократии начинают дуть с полной силой, все кончается тоталитаризмом. Рано или поздно народ говорит: "Нам нужен царь, чтобы он всем рубил голову, но – один". И начинается русская игра: от беспредела к диктатуре, от диктатуры к беспределу, от беспредела опять к диктатуре… Ведь когда я вам говорю о своей неприязни к демократии, я имею в виду советскую демократию. Демократию, которую уже не контролирует закон. Почему это суд не может контролировать депутатов? Значит, в стране уже нет судебной власти? Дикое количество людей на всех уровнях выведено из-под судебного контроля. Мы что, новый класс уголовников законно плодим, что ли? А как же всесилие судебной власти, главный принцип западного общества? А как же эти бесконечные процессы, разоблачения – опять-таки в западном обществе? – Вам не нравится советская демократия. Но ведь люди, которые в нее верят, – это в большинстве своем честные люди, и они искренне хотят добра. – В любой группе, как бы она себя ни называла, большинство людей порядочные и хорошие. Я же говорю о том, что определяет их деятельность, а не о них лично. Это-то ведь и обидно. Были бы плохие – о чем речь. Стоило ли бы горячиться, волноваться – можно было просто смотреть, как их сметут. Любое инакомыслие должно поощряться. Пусть только он не призывает идти на улицу. И не агитирует за румынский сценарий. А то у нас слова потеряли всякое значение. Горбачев сидит и спокойно смотрит, как публицисты из близких ему кругов агитируют за румынский сценарий. Кому румынский сценарий? Ему? Раисе Максимовне? – Я правильно поняла, что вы предлагаете ввести в средствах массовой информации цензуру? – Конечно. Как и в любой нормальной стране. Она есть везде. – Но в любой нормальной стране существуют издания одного направления, другого… – Пожалуйста. Любого! Но вспомните Сумгаит – там "потешились", а власть сидит и смотрит, рот открыв. Дальше идут ноябрьские события в Армении, потом Фергана, Ош… И прошло, мы осуждаем сталинские переселения народов. А что, в наше время месхов не переселили? Не государство уже, а банда. Банда берет на себя функции сталинского государства. Ты публично, демонстративно нарушил закон. Ты мне бросил вызов. А я – власть. Я ответил. – Однако для этого власть должна собою что-то представлять. – О! Это и есть самый главный вопрос: создание национальной государственно ориентированной элиты. Из функционально способных, профессионально пригодных людей. – Кстати, я давно хочу у вас спросить: а каким образом осуществлять этот отбор? – Есть объективные критерии. Результаты деятельности, опыт государственного управления, компетентность, наличие программных установок и целей, защита государственных интересов. Вот вам, пожалуйста, анкета. Пропустите ее среди депутатов, выяснится, что тридцать человек могут. Всех выгнать, тридцать оставить… Хотите объясню, почему не было ответственности последние двадцать лет? Потому что был ЦК КПСС. Сверстанные Генпланом программы приносили в какой-нибудь отдел ЦК, а там – начинали править: у вас тут 2,12, а нам Леонид Ильич сказал, что ему для доклада 3,34 надо. Прочиркали, назад отдали. И менеджер государственный, с партийным билетом, пусть даже член ЦК, ничего, кроме глубокой ненависти к этой организации, испытывать не мог… Что, Горбачев не создавал Ельцина? Кто его вызвал на Октябрьском пленуме? Как Ельцин стал делегатом 19-й партконференции? Это был сложный процесс выковывания дракона. Кто скомандовал Полозкову остановиться, когда уже начался разгром на III Съезде? Кто посадил этого Полозкова, чтобы он своей внешностью и повадками пугал всех нормальных людей и высыпал их из партии? Против воли Генсека, что ли? Кто вначале давал приказ в Литве все это делать, а потом команду – отставить?.. – Так что же такое Кургинян? Кроме уже данных характеристик, сам он определяет себя как "системное явление, обладающее своими основными компонентами". А именно: "Концептуально – это конкурент, которого нужно уничтожить; политически – это источник энергии, который способен концентрировать вокруг себя центризм; патопсихологически – это сублимация всех ночных ужасов демократов…" И так далее. – Говорят, что я Распутин. Простите, но он же аналитических материалов не писал. Он же действовал через другое! Тогда докажите мои связи с царицей. Я – сумасшедший, одержимый манией величия. Я – чуть ли не Воланд. И Павлов – это тоже я. "Мертвые души" какие-то, честное слово! Иногда ощущение возникает, что я – это есть все… Беседу записала Н.ИПАТОВА "СМЕНА", № 104 – 105, 8.05. 1991 г. 1.9. ШИФР ДЕМОКРАТОВ-АЖ 102000212 Скажите, как вы относитесь к критическим публикациям о себе? С.К.: Принимать это всерьез очень трудно, потому что если просуммировать все, что о нас писали, то получается, что я делал вообще все. Вот, например, Валерий Иванов – лидер "Единства" – считает, что я создал "Саюдис", а Белла Куркова, что я управлял войсками 28 марта. Если собрать все, то получается довольно смешно. На самом деле мы одна из 150, а может, 50 групп, с которыми изредка кое-кто совещается, любопытствуя, что же мы думаем обо всем этом, и, к сожалению, мало слушает то, что мы говорим. Задавался вопрос, проводить ли референдум? Мы категорически сказали, что не надо. Как видите, они его провели. Они спрашивали: нужен ли съезд по поводу Ельцина? Мы сказали, что это смерти подобно при любом варианте развития. Они сделали этот съезд. Первой же, кого я консультировал, была Белла Куркова. (Она не может этого не подтвердить.) Она просила дать ей рекомендации избирательной кампании в народные депутаты РСФСР. Так что я считаю, что одного политического деятеля я сделал. После этого она не нашла ничего лучшего, как рассказать фантасмагорическую историю о том, как я двигал войска. Послушайте, что мы, у Ельцина не проводили стратегических семинаров, что ли? Не знакомы с Бочаровым, что ли?.. Все это очень забавные истории. – Так кто же из правящих кругов к вам обращался? С.К.: А никто к нам особенно не обращался. В ноябре 88-го года звонили из ЦК КПСС, Отдел национальных отношений, очень милый человек. Доктор наук Михайлов. Просили, чтобы мы с независимой экспертизой исследовали Закавказский регион. Мы объехали Закавказье, проанализировали процесс и все, что могли, по этому поводу опубликовали. После мы написали книгу "Постперестройка", где больше и яснее, чем мы сказали, сказать уже трудно, надо называть фамилии и тыкать пальцем. Потом мы экспертировали Прибалтику и опубликовали по ней серию документов. Поэтому, зная эти шутки "левой" прессы, мы стараемся максимально много опубликовать, чтобы никаких разговоров, что мы что-то делаем анонимно, и не было. Кстати, по поводу прогнозов к съезду. Аналитические исследования по этому вопросу вели как раз демократы (и их, кстати, внимательно слушали). И в отличие от нас, они свои документы подписями не подписывают, у их группы есть шифр АЖ 102000212. Под ним на компьютере даются прогнозы. Суть их заключается в следующем: "Если реформа цен пройдет гладко, то хорошо ли это? Это хорошо для страны, но плохо для Ельцина, поэтому надо сделать то-то и то-то, чтобы реформа цен была сорвана". Такие прогнозы мне приходилось в свое время внимательно читать. Интерес же властей к нам заключается в том, что после Закавказья мы предсказали пятьдесят событий подряд, по месяцам на эти два года. Там были события в Прибалтике, в Молдавии и еще в ряде регионов. В общем, там, где это начинает задевать государство, мы считаем, что должны выступать персонально от своего имени и скрестить шпаги… – У вас прослеживается негативное отношение к демократам, достаточно резкое. Почему? – Тотальная коррупция, полное разложение и воровство. Социальный эксперимент с демократией завершен. Я верил в то, что этот народ выдвинет определенную демократическую парадигму. Вместо этого рожден самый худший монстр. Эти демократы сделали самое страшное зло для России – они отвратили ее от демократической идеи на сто лет. – И какое же у нас сейчас положение, сколько мы можем протянуть в таком состоянии? С.К.: Месяца четыре. Они поставили все уже на вертикальный взлет. Помилуйте! В апреле, за месяц, они съели 7% валютного национального продукта. Они что, под нулевку идут к концу года? Если у них там 200 тонн золота есть – это много. Госрезерв они съели на 85%. Если лежит 15% старой тушенки – это хорошо. И что делает в Сургуте "Соломон Бразерс", я знаю. Отличную вещь! Горизонт 3 000 пройден, надо идти на 4 000, предлагают: станки, зарплата рабочим, минимальная инфраструктура поселка, транспорт для доставки рабочих в обмен на всю нефть. И это уже подписано! А зачем еще нужен весь этот парад суверенитетов и бардак? Потому что самые низкие цены на сырье в условиях бардака. Старый союзный чиновник, сидящий на сырье, брал, но брал "честно": сто тысяч на лапу на уровне 85% мировых. Пришел новый, он уже не знает, что с ним будет через два месяца, и снижает цену до 50%,. Российский должен составить ему конкуренцию и сбавляет еще до 40%, на региональном же уровне вообще не знают, сколько это стоит. И пока публика с восторгом смотрит, как эти два боксера-тяжеловеса дерутся друг с другом, у нее уже бумажник из кармана вынули, подметки отрезали… Вопрос простой: по какой цене и кому это все будут продавать. Там дерутся две силы. Одна – это "Де Бирс" и "Соломон Бразерс", по алмазам, я так считаю, и по нефти. С другой стороны у РСФСР есть утопия, что удастся найти где-то и толкнуть каким-то бельгийцам. На самом деле найти такого просто нельзя, потому что уже все "Де Бирс". …Тарасов поддерживал избирательную кампанию Ельцина. Первое, что тот сделал, избравшись, это выписал Тарасову лицензии на ГСМ. Потом они начинают спрашивать: "А почему трактора стоят в уборочную?" А ведь этот дефицит идет в другие страны. Надо же оплачивать, расходы-то были большие… А сейчас предстоит новая кампания по выборам президента, представляете, сколько лицензий надо будет подписать? – Как вы относитесь к установлению чрезвычайного положения, к тому, что предлагает группа "Союз"? С.К. Вообще ко всякого рода чрезвычайным положениям отношусь сугубо отрицательно, потому что видел их в Карабахе. Это все глубокая липа. Вольский ходит по обкому в Степанакерте, Сидоров ездит по заводам, стоит десять БТР, вокруг стреляют армяне и азербайджанцы. Время от времени их отлавливают, запрещают что-то делать… То же самое будет здесь. Будут кататься танки, кого-то чуть побьют, кому-то разобьют очки, кого-то даже отвезут в "санаторий". После этого страна будет загнивать окончательно. И ничего не изменится. Почему я так считаю? Потому что для меня весь процесс "застой – перестройка" абсолютно единый. С моей точки зрения, где-то с 56-го года страна эта заехала на своей телеге в тупик и там благополучно засела в болото. Были какие-то надежды шестидесятых годов, но потом они все исчезли. Брежневско-черненковская команда стала бегать вокруг телеги по часовой стрелке и кричать: "Коммунизм! Развитой социализм! Мир между народами!" Затем пришла новая команда – Горбачева. Она стала бегать против часовой стрелки и кричать: "Мировая цивилизация! Демократия! Рынок!" Телега, чавкая, погружается все глубже и глубже. Правда, теперь они придумали новый забавный фокус – эту телегу разворовать. Силой будет то, что захочет впрячься в эти постромки и тащить. Я считаю, что это будет надпартийный союз – нечто вроде Государственного форума – соединения сил, заинтересованных в сохранении государства. Это будут в первую очередь промышленники, крупные аграрии, армия. То есть люди, чьи реальные жизненные интересы задеты, начинают понимать, что это уже не болтают, это уже хотят у них их кровное отобрать. И вот тогда политический субъект сформируется, появятся его программы, тогда и можно будет обсуждать, что надо: особое положение, чрезвычайное, просто нормальное выполнение тех законов, которые есть… Беседу вел Д. Солонников "Новая газета", №14(15), 1991 г. 1.10. "НЕТ И НАМЕКА НА ДЕМОКРАТИЮ" – Сергей Ервандович, как вас, театрального режиссера, занесло на политическую сцену? – Во времена перестройки все складывалось успешно: мы вышли из подполья, стали государственным театром, ездили на гастроли… Но через какое-то время в культуре возникло тревожное ощущение. Интеллигенция с 1988 года резко начала глупеть. Все – лексикон, уровень бесед, глубина затрагиваемых вопросов – выравнялось. Мы увидели, что тип сознания, который возникает в результате, может, и благих пожеланий сказать народу всю правду, станет смертоносным вирусом. Я написал статью "О механизме соскальзывания" и предложил ее "Московским новостям", "Огоньку". "Советская культура" довела статью до верстки, потом решили рассыпать набор. Не печатал никто. Информационная диктатура: барьеры, запреты, через которые не прорваться. Обозлившись, я заявил, что мне все равно, кто меня будет публиковать. И дальше все развивалось по классической схеме: ах, тебя публикует "Лит. Россия", ты шовинист и правый "патриот". Неважно, что там написано. Вот третий признак: неважно что, а важно где. Так передо мной встала проблема левого тоталитаризма. Я считаю, что демократия, о которой так много говорят, полностью исчерпала себя. Нет и намека на нее. Есть все признаки нового левого тоталитарного мышления… Эта штука пострашнее, чем любой застой… – Вы боитесь тоталитаризма и в своих действиях опираетесь на государственные структуры, которые вам предоставляют определенные льготы, зарегистрировали ЭТЦ как корпорацию, МГК КПСС помогает печатать ваши статьи в "Московской правде". Не получается ли так, что, обидевшись на левых, вы бросились в объятия правых и помогаете им блокировать реформы? – Те, кто меня поддерживает, никакие не правые, они нормальные государственные работники. Никакой другой идеи, кроме государственнической, у них нет. А в радикально-левом движении я носителей этой идеи не вижу. Моя позиция совпадает с мнением авторов "Вех", которых тоже обвиняли, что они помогают "кровавому императорскому режиму". Семь лет разговоров о реформах, и ни тпру ни ну. Значит, дефектно это реформаторство. – Но тем не менее вы даете свои рецепты, говоря о прорыве, о новой индустриализации в многостраничных программах выхода из кризиса, которые многие ученые считают шарлатанскими. Похоже, наш премьер В. Павлов ухватился за многие ваши идеи. Вы являетесь его советником? – Это разговоры из "Ревизора". Если б я хотел сыграть роль Хлестакова, я б ее сыграл. Был бы я советником Павлова, я бы ему документы писал, а не печатал свои программы. – Слишком много совпадений: Павлов – о финансовой войне, и вы в "Московской правде" – о том же. Кто кого одарил идеей? – Павлову шли огромные потоки информации вокруг игры на разнице курса доллар – рубль, вот он и высказался. А мы уже после него подробно анализировали западную печать и обнаружили, что, по заявлениям швейцарской полиции и Интерпола, дело Гиббинса связано с мадельинским картелем торговцев наркотиками. – В вашей статье не было никаких тому доказательств. Только предположения и домыслы абсолютно неавторитетных людей и изданий. – Представители полиции Запада утверждают, что эти связи существуют. Но, повторяю, мы изучали только отклики на заявление Павлова. Раз он его сделал, у него источников более чем достаточно. Мы считаем, что наше исследование подтверждает выводы книги "Постперестройка": мир многополюсен, многофакторен. Когда советско-американское противостояние будет снято, на мировую арену выйдут новые геополитические силы. Одна из них – криминалитет – организованная мировая преступность. Она устремляется на нашу одну шестую часть земного шара и может захватить политическую власть плюс ракеты с ядерными боеголовками. – У меня несколько иное мнение. Ваши труды – и "Постперестройка", и "Финансовая война" – это примеры черной пропаганды, бездоказательного запугивания. Или статья, где доказывается, что литовцы сами своих поубивали. За все это власти с вами расплачиваются. Предоставили, например, созданной вами корпорации немалые налоговые внешнеэкономические льготы. – В постановлении о создании ЭТЦ нет ни одной финансовой льготы… Все, что было обо мне опубликовано, – ложь. Второе: я мог бы показать постановление о фондах, возглавляемых нашими либералами. Они имеют льготы, совершенно несравнимые с теми, которые есть у корпорации ЭТЦ. Наш центр сформировался вокруг идеи прорыва. Мы занимаемся компьютерами, биотехнологиями, лазерными системами. Из 2000 человек, работающих в центре, политическими исследованиями заняты максимум сто. – Вы можете сказать, какой у вас оборот? – Ну, порядка 70 миллионов рублей в год. Фактически с нуля, за два года это большой рывок. Строители выполняют объемы 6-8 миллионов. Научно-технические фирмы под 10 миллионов набирают. Есть известная киностудия "Фора-фильм", есть издательские дела. Деньги вкладываются в гуманитарные, философские исследования. Мы инвестируем в интеллект. – А почему в составе вашего центра работают действующие офицеры КГБ, МВД и Министерства обороны? – И это – сумасшедшее преувеличение. Разработки в области электроники, лазерной и робототехники могут быть реализованы только на конверсируемых оборонных предприятиях. Мы были включены в программу "Конверсия". Но без участия военных лезть в эту сферу просто бессмысленно. Защита разработок и всего, что связано с их применением на оборонных предприятиях, необходима. У меня есть только то, что имеется в сотнях других контор: первый отдел. – Это ваша единственная связь с КГБ? Или, как утверждают, вы напрямую связаны с информационно-аналитическим управлением КГБ, получаете от них информацию, даете от своего имени их дезинформацию? – Эти слухи отражают глубокое непонимание сути аналитической работы. Если наши отчеты или прогнозы кого-то интересуют, то только потому, что мы имеем независимые источники информации. Я могу раскрыть "кухню" того, что мы делаем. У нас есть штат людей, которые внимательно читают очень широкий круг советских и зарубежных печатных источников. По определенной системе, которая составляет мое "ноу-хау", они вводят информацию в компьютер. Только для советского либерала в моих находках есть нечто новое и шокирующее. – Настороженное отношение к вам среди демократов связано именно с тем, что вы выводите политику из сферы морали. Все ваши "сценарии" исполнены в запугивающем людей жанре антиутопии. Развитие СССР у вас заканчивается планетарной катастрофой. Только ваш "седьмой сценарий" прорыва, отвергающий либерально-демократический курс, позволяет избегнуть катастроф… – На самом деле у меня только один из сценариев будущего кончается глобальной катастрофой, другой – катастрофой для СССР, третий – глубоким застоем СССР. В четвертом СССР становится местом расположения нетехнологичного и экологически вредного производства… – На мой взгляд, вы преувеличиваете особенности советского общества, отбрасываете общее с западным. На самом деле гражданское общество восстанавливается. Возникают партии, движения. Новая экономика. Эти структуры не только криминальные… Вы игнорируете западную ориентацию нашего общества? – Более всего я заинтересован в том, чтобы мои мрачные прогнозы оказались ложными, но они сбываются. Нарастает дикая социальная ткань, обладающая неприятными онкологическими свойствами. Чем дальше она будет неуправляемо расти, тем больше все человечество будет просить, чтобы здесь нашелся кто-то и разрушил это новообразование. А такое разрушение действительно может кончиться плохими перспективами для народа. Перестройка с ее прекрасными пожеланиями, замечательными людьми, раскрепощенностью должна быть вовремя введена в новое русло управляемого реформирования. – Вы считаете, сто цветов выросли, пора начинать прополку? – Сто цветов растут. Лютики-цветочки в общественном садочке поднимаются медленно-медленно. А дикий чертополох криминальной буржуазии с такими ядовитыми качествами, каких в мире не видели, вырастает с бешеной скоростью и душит все остальное. Весь мир начинает думать, как у нас такая гадость выросла… – Все думы свои вы посвящаете этому "новому классу". Но пока я не вижу сращивания мифических "криминальных структур" с теми, кого считают либералами и демократами. Банальная коррупция цветет пока в коммунистическом аппарате. – А кто говорит, что у коммунистов есть особый иммунитет? Они абсолютно такие же… Но я уверен в сращивании демократического движения с криминальными системами. Вокруг новых лидеров стали роиться кооперативы и всякие экономические новации, отсюда началась экономическая ангажированность. Я не хочу сказать, что политики подкупаются. Они искренне видят в предпринимателе спасителя, предтечу нового общества. Поэтому они друг друга взаимно поддерживают. – Говорят, ваш центр получил крупные суммы через профсоюзные банки, где прячет свои деньги КПСС. Не боитесь ли вы, что вас постепенно купит партийная или иная другая, такая же ужасная криминократия? – Это – домыслы! В мой центр вложил деньги только театр-студия "На досках". ЭТЦ начинал с нуля, получив кое-какие госзаказы от министра черной металлургии Колпакова на электронные разработки. Отнюдь не во времена Павлова, а гораздо раньше мы имели моссоветовские льготы. К нам тогда рванулись несколько темных структур, и мне приходилось жестоко, с использованием милиции, вырубать эти структуры. – Какие, по-вашему, есть перспективы у КПСС? – Если бы ухудшение ситуации заставило перестроить кадровую систему так, чтобы туда пошли люди более или менее убежденные и достаточно интеллигентные, тогда в феврале 1992 года на союзных парламентских и президентских выборах (если Михаил Сергеевич на это решится) люди от КПСС получили бы процентов до 65 голосов. – А если это будет делаться, как сейчас? – Если как сейчас, то резней кончится. В декабре. Никаких выборов не будет. – Мрачно вы настроены после "Заявления 10-ти". Вы не видите перспектив Горбачева как Президента? – "Заявление" – это очередной подрыв тех правовых устоев, на которых держится республика Горбачева. Они и так шаткие, а теперь, оказывается, какие-то 10 человек могут собраться, что-то подписать. Нечто противоречащее тому, что принимал парламент… – Не вполне легитимный парламент… – Ну хорошо, а "десятка" еще более нелегитимная. – Это лидеры республик! – Это – директория. Когда есть одна директория, может всегда собраться и какая-то другая и подписать еще какой-нибудь столь же незаконный документ… – И что это за вторая директория? Военные, КГБ? Кто? – За пять лет стало ясно, что на сегодня мощные социально-политические институты отсутствуют… На мой взгляд, не армия или КГБ, а крупные и суперкрупные промышленники, крупные и суперкрупные аграрии, осознав себя властью, выйдут как определяющая политическая сила на арену истории. – Вы рассчитываете на Научно-промышленный союз А.Вольского? – Вольский – это новые предприниматели, левая часть промышленного движения. Тизяков – правая. Хижа Георгий Степанович, ленинградский промышленный гений, который за короткий срок сумел фактически стать главной экономической властью Ленинграда, – вот это для меня центр. Идет смена поколений в ВПК и в агросекторе. Когда она завершится, все наши политические микродвижения будут подавлены этими двумя суперсилами. Они начнут сколачиваться в корпорации, осознающие, что политика, казавшаяся им пустой болтовней, действительно несет для них опасность. Для них к осени встанет вопрос о выживании или их месте под солнцем. – А в этом сценарии где место для Ельцина, где – для Горбачева? – Весь вопрос в том, на кого захотят опираться Горбачев и Ельцин. Сегодня Ельцин купается в волнах плебисцита. Это же ясно, до каких пор он купается: "Венец за ним, он – царь, он согласился, Борис – наш царь, да здравствует Борис!" А потом: "Вязать, топить, да здравствует Димитрий, да сгинет род Бориса Годунова!" Плебисцит может быть только временной подпоркой… А Горбачев находится в плену своей либеральной доктрины… Еще раз повторяю, в СССР есть новые силы, не включившиеся в игру. Они и будут отстаивать государственность. – Государственность чего? Федерации, конфедерации, унитарного государства? – Федерации. Государство образуется не для того, чтобы прозябать. Если эта страна хочет умеренного благосостояния и какого-то места под солнцем, какого-то участия в высокотехнологическом производстве, какой-то не унизительной роли в мировом сообществе, она должна строиться максимально плотно. – И вы претендуете на включение в эту конфедерацию тех республик, которые, на мой взгляд, ушли навсегда?.. – Не нужно никого удерживать. В этом смысле события в Вильнюсе – трагические. Никакого насилия категорически быть не должно. Единственное, что необходимо защищать всеми средствами, включая силовые, – это право территорий, наций и регионов входить в СССР, если они этого хотят. – Можно ли конкретизировать этот тезис, вполне совпадающий с кровавой политикой в иных регионах? – Возьмите Южную Осетию. Грузия не хочет входить в состав • СССР? Ради Бога, пусть отделяется. А вот Осетия хочет. Вот здесь по воле ее народа и пройдет граница. Каждый, кто на эту границу посягнет извне, должен быть остановлен. Кто сунется на территорию народа, который не хочет входить в СССР, тоже должен быть остановлен. – Так вы не признаете суверенитет республик в их нынешних границах? – Я признаю их ровно в той степени, в какой они признают суверенитет СССР. Хочу обратить внимание на одну постоянную шизофрению: ни одна республика не хочет применить к себе те же стандарты, которые они применяют, например, по отношению к центру. И еще, если постоянно нажимать на все национальные педали, неизбежно натолкнешься на русскую проблему… Самый крупный народ страны рано или поздно обнаружит, что у него-то нет национального государства. Начнутся мощные миграционные процессы, этот обманутый суперэтнос уплотнится на довольно малой территории. Произойдет эскалация самых неблагоприятных социально-культурных форм. – Вы пугаете нас фашизмом? – Уже появились неофашисты из "Союза венедов", отрицающие христианство, без всяких полутонов жестко определяющие себя по отношению к еврейской теме, не испытывающие конституционно-монархических иллюзий. Такая же новая правая парадигма существует во всех республиках. – И, вы думаете, у этой идеологии есть шансы на лидерство в конце XX века? – Если пойдем путем национально-государственного деления, не решив русский вопрос, будем его замалчивать, самые худшие варианты не исключены. – А вы рассчитываете на КПСС как на конструктивную силу? – Я рассчитываю на реформированную КПСС как на одну из сил. Время начала той реформы, которая нужна КПСС, придет, когда в августе – сентябре по отношению к КПСС начнут разворачиваться гонения. – Я вам не верю. Никаких гонений в республиках нет. Разве национализация имущества в той же Армении – это гонения? – Нет. Но Армения занята межнациональным конфликтом. Народ еще не предъявил счета новым вождям. А им не приходится искать врага. Враг – вне… – И вы всерьез думаете, что будут искать врага внутри? – Конечно. Неизбежно будут. КПСС – действительно мощная структура, и те, кто стоит за разрушение общества и выброс его на свалку истории, будут обязаны это разрушить. – Вы считаете движение "Демократическая Россия" деструктивной силой? – В ней должен наконец произойти раскол по отношению к государственной идее. Вся та часть, которая отколется от разрушителей и революционеров, должна строить надпартийный блок… Такие люди там есть. Травкин, например. Я вот плохо знаю Румянцева, но государственные амбиции у него присутствуют. При этом он – яростный антикоммунист. Но я скорее сяду за стол с таким откровенным антикоммунистом, чем с членом КПСС, у которого нет подобных воззрений. Нужно мощное движение, которое включит в себя базисные силы – промышленников, аграриев. Оно в конечном итоге будет исповедовать только одну – государственническую – идею. Его будет волновать развитие СССР, место страны под солнцем, ее национально-государственный интерес, приоритет интересов государства над всем остальным, включая общечеловеческие ценности. – Ваше государство будет некоммунистическим? – Думаю, что "не". Ничего в этом страшного. Но оно будет традиционным (усвоить японские уроки), развиваться в векторе постиндустриального социализма. Многие бы за это ухватились, если будет ясно, что лидеры, которые такое государство хотят строить, согласны клинический идеологический идиотизм отбросить. Но надо понимать, что эту государственность традиционно в себе несет КПСС. Крупная частная промышленность? Пожалуйста. Пусть Артем Тарасов станет советским Фордом. Есть у него сегодня государственнические амбиции – нет для меня более желанного союзника. Беда в том, что кооператоры никак государственный костюм надеть не могут. – В ваших книгах Запад выглядит как темная сила, которая хочет погубить все светлое здесь и на всей планете. Откуда в вас такое антизападничество? – Запад многолик и многопланов… Есть опасные тенденции в его развитии. На них указал Шпенглер в книге "Закат Европы". Культ производства ради производства и прогресс ради прогресса. Запад для меня носитель цивилизации, а Восток – культуры. Россия – последний оплот этой культуры. И я буду отстаивать ее самобытность как континента духовности и культуры, последней империи духа… Интервью брал М. Соколов " Собеседник", №28, 1991 г РАЗДЕЛ 2. ОГОСУДАРСТВЛЕНИЕ МАФИИ От составителя. Проблема организованной преступности и коррупции проходит красной нитью через многие работы С.Е. Кургиняна. Наиболее полно она раскрыта в книге "Постперестройка". Подход автора необычен для традиционного криминологического анализа. Он через спектр вопросов, связанных с огосударствлением мафии, пытается увидеть пусковой механизм разгосударствления государства. Диагноз степени криминализации общества, даваемый С.Е. Кургиняном, не вписывается в ставшие уже привычными схемы, а потому встречает резкое неприятие некоторых исследователей. Можно соглашаться или нет с подходами автора, но очевидным является, что без криминологического анализа ни одна политологическая работа сегодня не воспринимается как завершенная. И в этом – немалая заслуга С.Е. Кургиняна. 2.1. ОГРАБЛЕНИЕ ВЕКА 1. Одна из ключевых проблем в Закавказском конфликте – это беженцы. Люди, согнанные с мест, где они жили, работали, рожали детей, хоронили отцов и матерей. Люди, лишенные родины. Как ни горько об этом говорить сегодня, но проблема – двусторонняя. С каждой из сторон согнано более ста тысяч (вдумайтесь в эту цифру!) ни в чем не повинных людей. Говорить об этом больно и стыдно. Но и молчать нельзя, поскольку проблема требует общественного внимания. И дело здесь даже не в межнациональном бесконечно запутанном и больном конфликте. Экономическая подоплека, будучи только приоткрытой, сразу же денационализирует вопрос. И за счет этого – делает его особенно важным, ведь такое может повториться завтра – в Удмуртии, послезавтра – на Украине. Или – в Люберцах, или – в Ленинграде, или – в Москве. Подлинный виновник в своих целях готов использовать любую, отнюдь не только национальную подоплеку. 2. Беженцы – это в массе своей измученные, растерянные крестьяне, оскорбленные, униженные, справедливо возмущенные люди, пытающиеся понять, что же с ними произошло. Иногда – полуголые, закутанные в одеяла, с маленькими детьми на руках. Еще раз подчеркиваю – попытка выставить в этом вопросе какую-либо из сторон в виде правой – "не проходит". Возбужденной публике, разгоряченному общественному мнению можно подбросить ту или иную патетическую декларацию. Но страсти, даже очень умело подогреваемые, рано или поздно остынут. Подноготная неизбежно выйдет наружу. Сегодня справедливо возмущенных людей еще удается обмануть, пустить по ложному следу. Кто ограбил? Подлый армянин. Кто убил? Дикий азербайджанец. Можно – наоборот. Расчет гнусен и точен одновременно. Но стоит только задать несколько элементарных вопросов: "Сколько взяли у тебя за бесценок скота? Движимого и недвижимого имущества? Кормов? Земли? Сколько ты потерял?" Крестьянин знает. Он называет точные цифры. Сколько людей согнано с земель? Более двухсот тысяч. Сколько в среднем теряет каждый? Более двадцати тысяч. Множим в столбик на бумаге и видим, как национальный гнев здесь же, прямо на глазах замещается гневом труженика, презрением к банде. Четыре миллиарда рублей! Кто-то процедил: "Мафия". Другой добавил: "Наверняка поделили". (Вот вам и непреодолимая национальная распря!) Третий, кажется сельский учитель, сказал: "Ограбление века". Что-что, а как грабят, как сговариваются для того, чтобы ограбить, как вымогают, что такое интернационал воров – это, увы, закавказский труженик знает, может быть, лучше, чем любой другой. Подлые технологи власти, те, чья профессия – манипулировать чувствами людей, знают – мифы действуют безотказно лишь на эмоционально перевозбужденную психику. Они боятся анализа как черт ладана. Особенно – если анализ достигает сознания народа. Во все времена для власть имущих это было страшнее всего. Когда после разговора я возвращался в гостиницу, за мной следом долго молча шел человек. Около гостиницы я остановился, подождал. Ко мне подошел один из тех бесконечно трудолюбивых, бесконечно любящих свою семью и свой дом и, увы, бесконечно (по крайней мере, пока не задеты семья и дом) терпеливых кавказских крестьян, при виде которых у меня всегда подкатывает комок к горлу. В этих людях есть что-то удивительно чистое и удивительно детское. Подошедший сказал мне: "Сынок, ты попробуй, сделай так, чтобы все поняли! Пора кончать, понимаешь". Сказавший эти слова был азербайджанец. Но он мог быть армянином. Я обещал ему, что попробую. Не знаю, помнит ли он меня, но, если помнит, пусть знает, что я выполняю данное ему слово. В далеком грузинском селе у меня живут родственники-армяне. Один из них очень похож на этого азербайджанца. Он – талантливый каменщик. У него своими руками построенный каменный дом, сад. Я не хочу, чтобы однажды, ссылаясь (может быть, и очень обоснованно) на царя Давида или царя Арташеса, его изгнали из дома. Присвоив трудом нескольких поколений созданные ценности. Не бывать этому. 3. Когда мы говорим сегодня о новом мышлении, то почему-то имеем в виду лишь глобальные, геополитические проблемы – ну, например, советско-американские отношения и пути их развития. Однако ничуть не меньше нуждаются в подходах, основанных на новом мышлении, и проблемы региональные. На первый взгляд не столь уж значителен конфликт между двумя закавказскими республиками, чье население вместе едва ли составит десятую долю процента всего населения Земли, – но и он вне нового мышления разрешен быть не может. "Снижая планку", мы обрекаем себя на десятилетия тяжб и взаимных обид, которые обратят в ад жизнь всех живущих на прекрасной земле Кавказа. Новое мышление не знает различия между большим и малым. Для него что азербайджанско-армянские отношения, что американо-советские – все равны, ибо речь идет "не о блуждающей почке, а о жизни и смерти". Мы до тех пор не устроимся на этой, уже сегодня тесноватой для нас, планете достойно и с миром, пока каждая капля невинной крови, каждый безвинно обиженный человек не станут для нас столь же глобальны, сколь глобальна мировая политика. Завтрашний день, общечеловеческое братство, без которого гибель цивилизации неминуема, требуют распространения и возвышения этого принципа. Во-первых, "вширь": на все народы. Каждый азербайджанец, армянин, русский, татарин, украинец, курд имеют право на защиту своих интересов со стороны государства. То же – для всех стран мира. Во-вторых, этот принцип должен развиваться вглубь. Это значит, что если я безвинно пострадавший человек, то я в своем страдании соразмерен всему человечеству. И я не только вправе, но и обязан привлечь к себе его внимание. Ибо покуда есть люди, страдающие без вины, человеческое счастье устроено быть не может. И – более того: не должно быть устроено. Этому учили нас все великие гуманисты – от Христа и Магомета до Достоевского и Комитаса. Это сегодня становится тем политическим принципом, без которого немыслимо развитие человечества. Наша страна вышла с этим принципом на международную арену. И нам – показывать пример остальным. Прежде всего – в том, что происходит у нас дома. Новое мышление – демократично. Научить ему нельзя, научиться – можно. И нужно. Учиться ему должны и Рейган, и Горбачев – но не только. Учиться ему должны и крестьяне маленьких азербайджанских и армянских сел. Учиться придется самим. И не обязательно только крестьянину у Горбачева. Возможно, и Горбачеву у крестьянина. Всем миром, как говорилось у нас испокон. Новое мышление отрицает всезнающих учителей. Нравственность – его ключевая и, пожалуй, единственная аксиома. В этом сила нового мышления. В этом же – и его слабость, великая слабость добра, беззащитность простых и ясных истин перед хитросплетениями технологов власти, незащищенность распинаемого Христа, великого сердцем Отелло. Новое мышление важно еще и потому, что никто из нас, исповедующих идеи гуманизма, не вправе смириться со страданиями двух малых по территории, но великих по духу народов, с перспективой братоубийственной войны, гибельной не только для них. Новое мышление при решении любого вопроса предлагает искать в качестве исходного пункт, бесспорный для обеих сторон, и, лишь обретя в нем согласие, идти дальше. Есть ли такой пункт, такая точка в Закавказском конфликте? Что в череде бесконечных споров является бесспорным для обеих сторон? Мудрость стариков и трезвый анализ ученых, здоровый инстинкт женщин, обеспокоенных будущим своих детей, и интуиция всякого труженика, десятилетиями ощущавшего себя эксплуатируемым в стране, провозгласившей отсутствие эксплуатации и собравшей под этим лозунгом народы в единую семью, говорят, что бесспорное есть. Оно – в праве любого человека, не совершавшего зла, иметь гарантии неприкосновенности. Право на жилище. На землю, в которой похоронены его отцы и деды. На жизнь, наконец. На безопасность его семьи. Я, азербайджанец из армянского села, жил, не делая никому зла. Я не занимался политикой. Не участвовал в Сумгаитском погроме. Я просто жил, пахал землю. Растил детей, хоронил в этой земле близких, делил свой хлеб с соседями-армянами из этого же села. Я никому не делал зла. А раз так, то и мне никто зла делать не должен. Возможно, где-то рядом совершались страшные злодеяния. Но я за них ответственности не несу. И вот ко мне приходят и сгоняют с земли, заставляют за бесценок продать имущество… Я должен бежать с земли предков. Почему? Говорят, что где-то рядом люди моей национальности сотворили зло армянам. Но даже если это было страшное зло, я лично в нем не участвовал. Наказаны жестоко и беспощадно должны быть те, кто совершил это зло. Мою неприкосновенность должно защитить государство. Это его святейшее право и долг – встать на защиту невинного человека. Я, армянин, живущий в Азербайджане, работающий честно, вдруг по решению парткома выгнан с работы только за то, что я армянин. Возможно, что где-то рядом другие армяне чинили зло по отношению к азербайджанцам. Но я в этом зле не участвовал. А раз так, то я имею право на личную неприкосновенность. Подчеркиваю: и в том, и в другом случае речь идет о личной неприкосновенности, личной вине и ответственности за нее. Никакая принадлежность, национальная, классовая, расовая или любая другая, не может быть основанием для ущемления моих прав. Как мы мечтали о времени, когда эта идея восторжествует. И что же? Не успели начать говорить о правовом государстве, как сотни тысяч людей оказались лишенными крова, имущества, земли предков. Какая разница, какое значение имеет при этом, кто начал, кто виноват, чьи претензии справедливы? Можно бесконечно спорить по этим вопросам. И на каждый аргумент будет контраргумент. На каждую частную правду – такая же частная, неполная контрправда. Истина же в том, что не должен пострадать ни один невинный; не армянин, не азербайджанец, а просто – ни один невинный. Ни один мирно живший и не творивший зла гражданин. Разве это не бесспорно? Разве найдется хоть один человек, чью бы сторону в этом конфликте он ни занимал, который не согласится с тем, что это должно быть только так? И разве не бесспорно то, что это право грубо нарушено обеими сторонами? Более двухсот тысяч беженцев, армян и азербайджанцев, насильно лишены крова, и это документально подтверждено. Люди, согнанные с земель, – не идеологи "Карабаха" или "Вятена", не активные участники национальной распри. Это просто крестьяне с расплющенными от работы руками, жившие у своих очагов, которых втягивают в политическую мясорубку. Убежден, что если наше общество, наше государство не сумеет отстоять их личные права и интересы, в каждом отдельном случае, по каждому отдельному акту несправедливости, тогда – конец. Конец перестройке, конец всему, с чем связывает такие надежды вся страна и все человечество. Как сможем мы учить другие народы новому мышлению, не сумев отстоять его в своем родном доме? И что такое государство, неспособное постоять за права каждого отдельного человека? Те самые права человека, о которых так много кричала наша интеллигенция и вопрос о которых вдруг оказался постыдно размыт в ходе путаных споров об исторических правах участвующих в конфликте наций. Что же получается в очередной раз? Абстрактное подавляет конкретное? А тезис о национальных правах затаптывает даже воспоминание о правах личности? В чем же тогда перестройка? За последнее время обе стороны, апеллируя к истории, очень часто используют понятие тоталитаризм, но они не сумели воспрепятствовать тому, чтобы этот тоталитаризм сегодня снова возымел место у них дома. Потому что нарушение прав личности в угоду какому-либо принципу или догме – это вот и есть самый настоящий тоталитаризм, его единственная суть. Люди моего поколения, помните "Нюрнбергский процесс" Стэнли Крамера? Там на вопрос, когда это началось, судья ответил: "Это началось тогда, когда вы сознательно подписали смертный приговор ни в чем не повинному человеку". Интеллигенция Армении и Азербайджана, сегодня, действуя от лица народов, мафиозный тоталитаризм подписывает такой приговор в ваших республиках. И как бы вы ни были убеждены в "правоте своей нации", как бы ни было оскорблено ваше национальное достоинство, ваш первейший долг сегодня – отстоять право личности, право каждого ни в чем не повинного беженца, забыв на это время о распрях. Честь каждой нации требует, чтобы она сама сумела смыть этот позор. Потом можно будет требовать восстановления исторической справедливости, потом можно будет требовать кары преступникам с обеих сторон. Сегодня двести с лишним тысяч человек требуют, чтобы о них вспомнили. Необходимо самое полное расследование дела о беженцах и немедленное восстановление их прав. И вот, когда это свершится, то вдруг, ко всеобщему удивлению, обнаружится, что за спиной Отелло, с каждой из двух сторон стоит свой Яго. И что подлинной подоплекой этого массового нарушения прав является подлая криминальная экономика. Акция по сгону с земель дала мафии четыре миллиарда. Это – один процент национального бюджета. Точное расследование покажет, насколько верен этот расчет. Масштабы акции таковы, что есть все основания для сравнения организовавших ее сил с колумбийской наркомафией. Но то, что речь идет о фантастических прибылях, бесспорно. Вопрос: в чьи карманы попали эти миллиарды? В каком соотношении поделил между собой прибыль криминальный интернационал, с удовольствием обогащающийся под лозунгом защиты национальных интересов? Маркс писал когда-то, что за триста процентов капитал продаст родного отца. За тысячу процентов можно пойти на любые преступления. Залить кровью родную землю, утопить в слезах родной народ. Смотрите же, кто пришел. Пришел хищник, ничуть не менее жестокий, чем его предок эпохи первоначального накопления. Рабочие и крестьяне Азербайджана и Армении, опомнитесь. Подумайте, так ли уж велики ваши национальные разногласия? И не больше ли разногласия групповые или классовые, сколь старомодным ни казалось бы сегодня это слово. Что если под аккомпанемент призывов к национальному очищению, в дымке романтических лозунгов и призывов вами ловко манипулируют, чтобы под шумок обделать очень грязное и очень подлое дельце? Вспомните, сколько раз это уже бывало в истории! Статья подготовлена по заказу редакции "Правда" в декабре 1988 г, но не опубликована в ней. 2.2. ИНДУЛЬГЕНЦИЯ НА БЕСПОРЯДОК, ИЛИ ЧТО ТАКОЕ КРИМИНАЛЬНАЯ БУРЖУАЗИЯ "Не надо пугать коррупцией!" – восклицают одни. "Долой жупел теневой экономики!" – требуют другие. "Пугать" – действительно никого и ничем не надо. "Жупелы" – вещь безусловно вредная. Но что полезно? Что необходимо? Очевидно, такое знание, которое позволило бы людям самим разобраться в политическом механизме. Точное знание. "О, боже мой, кто будет нами править! О горе нам!" Вопрос, как мы понимаем, настолько серьезный, что, адресуясь к широким слоям читающей публики, считаю необходимым дать подчеркнуто аналитический материал, вплоть до чисел и формул. Понимаю, что для тех, кто не имеет специального интереса к предлагаемому мною предмету, единственным стимулом к чтению может быть та степень обеспокоенности происходящим, на которой грань между беллетристикой и специальной литературой – исчезает. Становится же мать родного ребенка весьма продвинутым дилетантом (а иногда – и специалистом) в области медицины, необходимой ей для лечения любимого существа. Таким тяжелобольным сегодня является наше общество. Лечить можно, лишь понимая суть, политическую подоплеку очень сложных процессов. В этой статье я остановлюсь на двух взаимосвязанных понятиях – "административно-командная система" и "коррупция", стараясь вскрыть их политический смысл. Пока что в народе бытует чересчур упрощенное понимание этих явлений. Считается, например, что "ржавчина коррупции разъедает целостность нашего государства". Поверьте, это не так. Коррупция, увы, не разъедала, а, как ни парадоксально это звучит, укрепляла государство. И то, что его на самом деле разъедает, не есть коррупция. Лидеры так называемых коррумпированных кланов, верховодившие в брежневскую эпоху, были в высшей степени заинтересованы в укреплении "Союза нерушимого", поскольку: – во-первых, это позволяло "сжирать" централизованные госкапвложения (так называемое "хлопковое" дело); – во-вторых, давало на откуп хозяйство в "вотчинах"; – и, наконец, в-третьих, позволило выводить на рынок такой специфический "товар", как власть, обменивая его на жизненные блага по принципу, весьма близкому тому, который каждый из читающих эту статью более или менее прилежно зазубривал для того, чтобы "перескочить" экзамен по политэкономии. Помните: ТОВАР – ДЕНЬГИ – ТОВАР-ШТРИХ ДЕНЬГИ – ТОВАР – ДЕНЬГИ-ШТРИХ То есть продажа товара на деньги с приобретением некоего большего товара (товар-штрих), покупка за деньги некоего товара с последующей продажей оного за большие деньги (деньги-штрих); подставьте в эти уравнения специфический товар-власть, и вы получите формулы коррупции: ВЛАСТЬ – ДЕНЬГИ – ВЛАСТЬ-ШТРИХ ДЕНЬГИ – ВЛАСТЬ – ДЕНЬГИ-ШТРИХ То есть – либо власть обменивается на деньги, с тем чтобы, используя эти деньги как инструмент, добиться некой большей власти (например, дав взятку, скопленную от продажи своих властных возможностей, связанных с пребыванием в некоем кресле, усесться в более высокое кресло и начать собирать большую мзду), либо на деньги покупается должность, дающая большие деньги. В любом случае, чтобы торговать властью, надо ее иметь. Чтобы власть была в цене, она должна укрепляться. Она и укреплялась, и тот или иной брежневский "воевода" крепко держал бразды правления, ибо его "кормление" было тем более "сытным", чем крепче сжимала его рука указанные выше бразды. Подрывать этот механизм? Рубить сук, на котором сидишь? Никогда коррупционер этого делать не будет. А попробует – так союз коррупционеров с ним живо расправится: "Не опрокидывай кормушку! Она – общая!" "Так они и жили, жили не тужили…" Приходил новый "воевода", естественно, "вырубал" клан своего предшественника. Ибо, как говорят в республиках, "клан кланом вышибают". И начинал и дальше крепить "пролетарский интернационализм" и "союз территорий"… Развал структуры коррупции – гибель! Тогда что же и кто же ее разваливает? Пытаясь всерьез проанализировать структуру сил, заинтересованных в деструкции, разрушении государства, мы столкнемся неизбежно с еще одним нуждающимся в уточнении понятием, а именно: административно-командная система (АКС). АКС и коррупция, коррупция и АКС. Одно без другого не обходится. Коррупция есть, как мы уже видели, процесс, основанный на том, что власть способна на рынке (развитая коррупция есть неотъемлемое свойство именно высокоразвитых рыночных отношений, а не "родимое пятно социализма") выступать в виде товара. Товар же предполагает, в свою очередь, наличие продавца и покупателя. Продавец – это все тот же проклятый бюрократ, держатель властных отношений, а покупатель-то кто? Не может же процесс идти таким образом, чтобы один бюрократ покупал этот товар у другого? Если бы это было так, то пусть бы они там себе и коррумпировались. Нет, в обмене власти на деньги и денег на власть должны участвовать (и давно уже реально участвуют) две олигархии, две пирамиды: властная (бюрократия) и денежная – криминальная (иной у нас нет и быть не может) буржуазия. Последняя ничуть не менее иерархиизирована, разветвлена, нежели первая. И уж коль для бюрократического способа управления жизнью страны родилось название АКС (административно-командная система), то для вступающей в "диалог" с ней структуры придется употребить термин, адресующий к ее типологическому сходству с первой, ККС (криминально-командная система, попросту говоря – бандократия). Бюрократия – продает, бандократия – покупает… А мы? Предаем анафеме пресловутую АКС, даже не пытаясь определить, что же это такое. Удалось ли кому-нибудь изобрести систему управления без подачи команд? До тех пор, пока существует самое гибкое, самое сложное исполнительное устройство и самое совершенное и суперсовременное управляющее этим устройством звено, блок или система (все зависит от сложности управленческих задач – и только!), связь между этими структурами будет осуществляться путем подачи команд. Все дело в том, как подается команда, как она формируется и как, наконец, принимается и воспринимается исполнителем. Представьте себе, что с "горы власти" катится вниз команда – "лыжник". Очевидно, что он тем быстрее будет катиться, чем короче и круче будет путь. Это и есть абсолютная вертикальность, или командность. Случай же полной некомандности – это когда наш "лыжник" начнет кататься вокруг "горки власти", бесконечно согласовывая, уточняя, собирая визы, узнавая мнение вышестоящих лиц – и ничего не решая, не поднимая и не спуская вниз документ, от принятия которого зависит либо судьба страны, либо жизнь и здоровье отдельного человека. Эту систему принятия решений или, точнее, их непринятия, отказа от подачи необходимых команд с одновременным выплевыванием бездны псевдокоманд каждый из нас неоднократно ощущал на своей шкуре. Бичевать командность в этом случае – значит валить с больной головы на здоровую. Сопрягать командность с тем или иным общественно-политическим строем, скажем так, некорректно. Действительно, командная система необходима (при любом общественном строе) в случае, когда потери от проволочек больше, чем возможные приобретения от полученного путем длительного обдумывания чрезвычайно точного, необыкновенно "правильного" решения. В боксе – если тебе наносят удар – время выбора и осуществления "ответа" должно быть меньше, чем время нанесения удара. Не успел – отправляйся в нокаут. Бюрократический тромбофлебит, "чиновная демократия", оказавшая роковое воздействие на ход либеральных преобразований. Важные государственные бумаги – безнаказанно теряются, резолюции высших руководителей страны – годами вращаются в бюрократической центрифуге… Севший на своем самолетике на Красной площади мальчишка-немец – это что: следствие избытка командности, слишком высокой скорости принятия решений или дистрофия командного механизма? Думаю, что ответ абсолютно ясен. Белинский, помнится, писал о том, что России сегодня нужно строгое исполнение хотя бы тех законов, которые есть. Надеюсь, что этого человека трудно заподозрить в восторженном отношении к юридическим шедеврам царской бюрократической машины. Но еще страшнее – разрушение информационных тканей: последняя степень информосклеротических изменений – когда на крик ужаса: "Сделайте что-нибудь!" – вместо вразумительного ответа раздается безвольное урчание: "Бдраз-ту-ма-ва-те-бзатуу-у-у-у-…" И все читают, судорожно пытаются распознать, разгадать, осмыслить бессмысленную абракадабру и боятся сами себе признаться, что это просто клинический маразм и что бормочущее существо пытается выговорить: "Да пойдите вы все на…" Но и этого он уже не в состоянии сделать. А значит… А значит, в стране установилось право сильного. Любой, самый маленький деспот, сумевший сколотить банду себе подобных, может безнаказанно воплощать самый бредовый из своих замыслов. Примеров этому – тьма. Но сегодня – не времена Белинского, и даже среднего размера информационный "тромб" грозит общесоюзной катастрофой. А чем же тогда чреват информомаразм, бормотание паралитика в ответ на сигнал о том, что техносфера рушится?! Рушится!! Рушится!!! Разумно-ли предавать анафеме командность и системность в условиях назревающего прогрессивного паралича? До игры ли в остроумные антиутопии, резонирующие со справедливым чувством абсурдности наличествующего способа управления? Временные затраты на исполнение действия слагаются из времени, отпущенного на согласование (!), и времени, отпущенного на исполнение команды (Т). В этом случае коэффициент командности (к) определяют формулой: к" Т : (Т +). Высший уровень командности к=1, низший к=0. А реальный? АКС… Передо мной несколько цифр, характеризующих сравительный уровень командности: в западных криминальных структурах – к0,8; в западных корпорациях – к0,5 + 0,3; в японских корпорациях – к0,65 + 0,4; в крупнейших компаниях новых индустриальных стран – к0,7 + 0,8; и, наконец, в ряде наших крупных министерств – к0,03 + 0,035. Представьте – 30 раз обращает бюрократическая карусель абонента, прежде чем выдать решение (не говорю здесь о его качестве!). Стоит ли искать какой-то особый "механизм торможения" при таком показателе? Хотите краха перестройки? Посадите за ржавый руль большегрузной машины народного хозяйства парочку интеллигентов из числа тех, кто на все случаи жизни имеет свой либеральный рецепт, и дайте им волю подискутировать! Коэффициент понизится до 0,015 и – "хорош!". Мы вяло "вползем" в чрезвычайное положение. Теперь – от способа подачи к структуре команды. Общественное сознание наиболее тяжело переживает именно этот аспект. Мы ненавидим (вполне справедливо) АКС за бред администрирования, регламентирования пресловутых советов крестьянину – когда и что надо сеять, учителю – как именно учить детей, за ту самую антисистемность, при которой каждый из нас отчитывается больше, чем работает, а на работе все еще должен руководствоваться правилом про "шаг вправо" и "шаг влево". Но АКС ли мы ненавидим? Имеем ли право говорить о некой вообще избыточности команд? Контроля? Есть зоны управления, формирования командно-контрольной матрицы, где омерзительна, унизительна, античеловечна воля к избыточности, детерминированности заданий и, что хуже всего, нерациональная тяга к предписанию технологии их реализации. УЖ КОЛИ ТЫ МНЕ ЗАДАЛ, ЧТО НАДО СДЕЛАТЬ, ТО ПОЗВОЛЬ УЖ МНЕ САМОМУ РЕШИТЬ – КАК ЭТО СДЕЛАТЬ! Казалось бы, очевидно! Но справедливо лишь для гибких исполняющих систем, то есть для ученого, учителя, крестьянина, токаря-инструментальщика 7-го разряда, – одним словом, "для лиц творческих профессий". В жестких же системах несоблюдение технологических предписаний чревато: мы знаем, например, к чему это привело на Чернобыльской АЭС. И каждый инженер понимает, что и сегодня соблюдение технологических предписаний – жесточайшее, с точнейшим выполнением допусков, ГОСТов и прочего – главное условие эффективности западных предприятий. Никакой переработки! Никакой сдельщины! Норма при стопроцентном качестве должна стоить сумасшедшие деньги, но уже при 90 процентах качества (или 80 процентах выполнения) пачка денег должна сократиться наполовину, а то и больше! "Нам не надо ваших инициатив", – говорят рабочим технологи на создаваемых сегодня совместных предприятиях. "Пожалуйста, – точно то, что предписано, и ничего больше, но то, что предписано, – качественно и в срок". Итак, абсолютизировать "отсутствие вмешательства во внутренние дела" производителя столь же глупо, как и недооценивать значение этого фактора. Где-то мы резко перебарщиваем, где-то "недобарщиваем", и везде, повторяю, мы не в состоянии, как следует поощрив или как следует наказав, добиться строгого соблюдения предписаний, законов, инструкций, технологических требований – рабочих обязанностей, то есть команд. "Ну и че ты мне сделаешь, если я нарушу эти твои предписания?" Инфантилизм, отсутствие прививаемой с детства рабочей чести, исполнительной дисциплины, шабаш халтуры – не менее страшны, чем оруэлловские кошмары АКС… Бога ради, через какую болезненную, жесткую школу придется пропускать завтра миллионы разучившихся исполнять команды людей? Что придется им пережить, чтобы вновь обрести эту способность? Как будет выглядеть отрезвление после дающего индульгенцию на недобросовестный труд политического карнавала? Диктатура "вообще", свобода – тоже "вообще"? Свобода от технологии? Свобода ГОСТов и допусков? "Дефективная" (в плане качества выпускаемых нами продуктов) демократия? Если опять как следует посчитать, то в 45 процентах общей площади так называемой "зоны управления" – мы (якобы!) контролируем в 10 раз больше позиций, чем надо, и в 85 процентах – не то (!), что надо. Не поощряем и не наказываем! Не в АКС опять-таки дело, а в том, чтобы работник экстра-класса (не в обороне, а именно в любой отрасли) жил качественно лучше, чем бездельник. Включая – менеджеров, руководителей предприятий. Известно, что для этого разрывы в заработной плате должны быть, как минимум, на порядок больше (то есть в 10 раз) – не меньше. И платить работнику (и менеджеру в том числе) надо не от прибыли, не от сдельщины, поощряющей все тот же ненужный вал, а от качества производимой продукции, точности выполняемого задания – в жестких зонах и эффективности – в гибких. Интересно, например, когда не так называемая успеваемость будет определять оплату педагога, а успехи учеников после (!) прохождения курса обучения? Как в западных вузах. Это бы – проконтролировать! Пусть модельер свободно ищет модель одежды, на то он и модельер. (Качество – можно "дегустировать", и не обязательно с помощью "рыночного" механизма.) Но пусть тот, кто пришивает пуговицу, пришивает ее так, как надо, и там, где надо, и именно того фасона, который предписал модельер. Пусть выполняет задание и технологические нормативы. Не выполняет – должен быть строго наказан, – и рублем, и административно, но так, чтобы действительно было больно. И – в этом случае – никаких профсоюзов! Мы сегодня и поощрять, и наказывать – разучились. Не научимся – не видать нам хороших вещей как своих ушей. Но, главное, нам надо жестко пресечь при этом разгул воровства, когда любой крадущий бездельник живет лучше, чем самый блестящий специалист. Сумеем выполнить эти условия – будет социализм, и не "демократический", "развитой" или "реальный", а – трудовой, когда "воздается вам по трудам вашим". АКС… Ох, как нужны нам будут завтра: – те, кто в состоянии будет четко реализовать сложную технологическую команду-модель (рабочие!); – и те, кто в состоянии будет разумно построить модель (технологии); – и те, кто сможет в меру жестко и деликатно проконтролировать (управленцы); – и те, кто сможет сами, без команд, и днем и ночью ломать голову над созданием нового (ученые); – и, наконец, нормальные "командиры", те, кто сумеет определить разумную меру вмешательства в технологические прерогативы исполнителя – количество степеней свободы в задании, которое тот получил, время, отпущенное на выполнение задания, качество рабочей силы и т.п. Иными словами, – построить инфраструктуру реализации модели. Найти способы подать "команды" нужным способом, найти критерии для правильной оценки исполнения. Потому что не АКС нас сейчас пытает и мучает, а ИКС – иллюзорно-командная система, в которой нет ни одного из необходимых звеньев соотнесения идеального замысла с реальным его воплощением. Рабочим нужны не болтуны, а нормальные лидеры, слово – за ними. А иначе… Допустим, что некто застойный имел идиотские замыслы, а некто "перестроечный" – гениальные. Но толку-то, если ни гениальность, ни идиотизм не имеют механизмов реального воплощения в жизнь? Тогда, честное слово, становится попросту стыдно за свою инфантильную Родину, по-прежнему охотно "питающуюся баснями", как и во времена, когда Пушкин впервые определил эту ее трагическую готовность: "Легко пустой надежде предана, мгновенному внушению послушна, для истины глуха и равнодушна, а баснями питается она…" Не так давно пользовался популярностью почему-то казавшийся всем очень остроумным призыв: "Партия, дай порулить!" Если бы не критический характер ситуации, если бы не желание отстроить "дорогу к переменам", являющуюся самым драгоценным приобретением последнего пятилетия, если бы не пассажиры в "авто", за руль которого рвется новый "водитель", то самым верным для (с ног до головы заплеванного) старого водителя было бы выйти, остановив машину, отдать ключи и сказать: "На, попробуй порули на здоровье!" Через пять минут машина была бы в кювете, а пассажиры (оставшиеся в живых!) чинили бы расправу над "блестящим лектором", так завлекательно повествовавшим им об устройстве авто зарубежных марок. Но, увы, эксперимент такого рода в принципе невозможен, аморален (ориентирован на большую кровь), а значит, неосуществим. Да и "лектора" тоже жалко. Не так у нас их много, хороших лекторов, чтобы ими пробрасываться. Пусть читает "лекции", пусть критикует грубость и некультурность советских "водителей" и несовершенство наших "машин" – только бы не трогал баранку, только бы не рулил, только'бы хватило у него ума позволить "грубым и некультурным шоферам" (конечно же, только благодаря его, лектора, умным советам и консультациям) в лишенном комфорта автобусе на ухабистой колее вывезти, не опрокинув и не завязнув в грязи. Вот и все. И потому покамест из трехбуквенных аббревиатур АКС, ККС и т.п. предлагаю отбросить две последние буквы: КС – то бишь "командная система", и, возвращаясь снова к "Коррупции", представить ее как процесс взаимодействия некоторой структуры "А" (администрация) со структурой "Б" (буржуазия, та, что – криминальная, другой у нас нет и не может быть – уже неоднократно подчеркивалось). Итак. "А" и "Б" сидели на трубе… "А" упало, "Б" пропало, а на трубе остается та самая пресловутая коррупция. А если от детской считалочки перейти к формулам, то коррупцию можно определить в терминах теории множеств (теперь их в первом классе "проходят"): Рис.1 А для не любящих формул читателей нарисуем такую достаточно строгую схему: Рис.2 Итак, коррупция – это общая часть "втиснутых" друг в друга властных пирамид, их "пересечение" – структура, формируемая из "совместителей", тех, кто принадлежит одновременно буржуазно-криминальному и административному сообществу. Где есть две элиты – денежная и властная, почва для их диалога, – там есть коррупция. Но размещение пирамид в пространстве власти может быть разным: достаточно "безобидным" (конечно, в плане политическом), например, как на рис. 3: Рис.3. Компромисс "Б" и "А" более опасным – см. рис. 4.: Рис.4. Конфронтация "Б" с "А' И, наконец, возможна и такая страшная комбинация, как на рис. 5: В любом случае обязательное условие – вершина треугольника "Б" не должна принадлежать треугольнику "А". По типу жизни, социальным ролям лидеры второй пирамиды не хотят и не могут принадлежать к первой – это социальная "аксиома". Повторяю, лидеры структуры "Б" не принадлежат "А", а значит, лидеры структуры "А" не могут лидировать в "Б". Я делаю это утверждение, исходя не из того, что "А-шники – хорошие люди", я в принципе не хочу говорить здесь о людях. В такой игре – "все люди – числа", элементы сложного механизма власти, и не более того. Теоретически предположить, что верхушка "А" вошла в команду "Б", я могу, здесь нет ничего невозможного. Но чтобы верхушка "Б" начала "отсвечивать" в коридорах официальной власти, где у слишком большого количества людей возникает слишком большая тяга к тому, чтобы составить на тебя досье, и где, помимо всего прочего, надо что-то делать, кого-то принимать, куда-то выезжать, за что-то отвечать?.. Нет уж, увольте. Лидеры "Б" – выше этого. Да и качество жизни у них давно уже не определяется официальной "кормушкой". Всякие там "четвертые управления", лечебные диетические и прочее. – это не для "белых людей". Потому их с такой легкостью и отдали на растерзание массе. Качество "настоящей жизни" давно уже измеряется для "Б" в совсем других величинах. И летают спецсамолеты "Б" со всех концов нашей Родины в столицу за долларовым питанием, висят на стенах картины из Эрмитажа, мягко подъезжают "мерседесы" к подъездам отнюдь не правительственных вилл, по отношению к коим "Горки-10" – унылая "скукота". А если серьезно, то, конечно же, у "А" блага есть – и большие. В цифровом выражении совокупно качество жизни в серьезных эшелонах слоя "А" определяется в 1500 рублей в месяц (суммарный индекс на заработную плату, включая "блага" по пониженным ценам по-прежнему 1:2. На заработанный рубль – два льготных). Далее, в слое АБ эта сумма примерно в 6-8 раз выше. А чистое "Б" дает уже не зарплату, а доход, позволяющий поднять индекс еще примерно раз в 10. Вот почему "Б"-слой не боится "сдать" народу привилегии в виде "спецблаг". "Б"-слою они не нужны. Вот и спускают пар, натравливая заодно массы на "А"-шников. "На тебе, боже, что нам негоже!.." Вот почему вы сто раз на дню услышите о коррупции и ни разу – о криминальной буржуазии. Первое – дискредитирует "А", тогда как второе может "заставить" то, что, по крайней мере, до последнего времени предпочитало себя не засвечивать. Пока коррупция была силой, о ней писали. О "сильных мира сего – молчат в тряпочку". Вывод – раз это начали столь сильно трепать, значит, это уже не та сила. И еще вопрос. Ведь коррупция накрепко спаяна с административно-командной системой. Наличие двух структур в общественном сознании не зафиксировано. А значит?.. Ударяя по коррупции, тем самым я добивал это самое "А"… Во имя чего?.. Представим себе на минуту, что маленькая симпатичная мышка взяла да отгрызла от "А" (под видом борьбы с АБ, то есть с коррупцией) некую изрядную толику (см. рис.5), вот эту - Рис.6. Приход слоя "Б" к власти под лозунгом "борьбы" с коррупцией Вопрос – что делает мышка? Ответ – объективно высвобождает вторую пирамиду. А субъективно? Субъективно, я думаю, борется с коррупцией. В этом плане я не хочу верить ни дифирамбам, ни проклятиям в адрес Т.Х.Гдляна, я знаю только то, что я не знаю. То же – по поводу членов Политбюро, и правых, и левых, – не знаю. И про радикальных наших лидеров – тоже не знаю… Простите, но – и знать не хочу!.. С меня достаточно того, что я вижу, куда ведет процесс. Это – главное. Это объективно. И я хочу остаться при этом знании. Остальное – для "дошкольного и младшего школьного возраста", для любителя хватать за рукав коррупционеров. Надеюсь, теперь уже понятно, что коррупция: в "себе и для себя" – меня попросту не волнует. А волнует, как это ни прискорбно, действительно на этот раз обостряющаяся и действительно, увы, классовая – борьба. Попытаюсь доказать, что это и впрямь так. 1985 год. Административная структура провозгласила: "А давайте-ка, братцы, вы будете лучше работать, а мы – вам больше платить… и свободы добавим… вы лишь только работайте, преодолевайте застой!" Обозначим этот сигнал на схеме в виде взаимодействия структуры "А" с народом (см. рис. 7). Рис.7. "Радикально-демократические" или "национал-демократические" движения С 1985 г. этот процесс начал набирать темп и представлять реальную угрозу интересам "Б". Действительно, укрепись подобного рода связь, и "А" могла бы получить решающее преимущество, укрепись власть, глядишь, и поумерились бы аппетиты "Б", чем черт не шутит… Шутить – он почему-то не захотел… Двумя годами позже структура "Б", восстанавливая равновесие, обратилась к народу с другими лозунгами и призывами, воззвав к национальному чувству. Оговорюсь – дело не в том, что эти чувства искусственно подогревались или вызывались. Они были. И деформации предшествующего периода – тоже были. И коррупция – тоже была, и еще какая! Но чей политический интерес – направить все это в русло сепаратизма? Только структуры "Б", которая у себя в регионе замыслила пресловутую "елочку": Рис.8. Сверху – некое иностранное сообщество, этнический патронаж Ниже-сама структура "Б". Еще ниже – необходимая для управления администрация. И, разумеется, "подстилает" все это масса, одержимая националистическим психозом и за счет этого эксплуатируемая. В ней, конечно, тоже – структура этнического доминирования. Этническая эксплуатация вдобавок к классовой. Такая "елочка" хорошо известна по странам Латинской Америки, Африки. Вся страна не может приобрести такой вид, поскольку нужна непомерно большая верхняя "шапочка". Именно поэтому, а также исходя из типа протекающих сейчас социальных процессов, я не считаю, что центральная власть имеет такую конфигурацию. Имела бы – мы моментом ввели бы частную собственность, колумбийский "сценарий" стал бы реальностью и процесс возглавила бы "железная рука" товарища… Предлагаю каждому самому постараться найти кандидата. Но в регионах процесс пошел именно этим путем. Миллионы людей, воодушевляемых самыми благородными чувствами, многие тысячи бескорыстных служителей идеи национального спасения. А наверху – несколько десятков "командиров"… Многоуровневый опосредованный процесс не требует того, чтобы миллионы людей знали – кто наверху. В итоге образовались хорошо нам известные мощные политические структуры, которые в силу присущих им при рождении свойств обречены на радикализацию и социально-политическую мутацию. Еще раз подчеркну, что не считаю, что каждый из новых нацдемократов подкуплен мафией. Отнюдь! Это могут быть абсолютно честные, бескорыстные люди, со своими убеждениями, вмонтированные в многоуровневый процесс таким образом, что им представляется полная возможность бороться с коррупцией, верить в демократический социализм и – работать на дело приватизации… В чьих интересах? Соскальзывание с общедемократических лозунгов в поддержку перестройки, красных флагов и портретов перестроечных лидеров – к национально-демократическим воззваниям, к объединению всех своих на идее национального возрождения; далее – к агрессии против "чужих", иноязычных, иноверцев; затем – к устойчивой антицентристской и в этническом плане "антигегемонистской" направленности; и наконец, – сепаратизму. Это неизбежный удел любого такого движения, ибо цель – передача власти от бюрократии к бандократии… Цель – "елочка". Дальнейшую эскалацию тоже легко предусмотреть: – "одна кровь, одна земля и (разумеется) один вождь" в каждом регионе; – "железные" руки; – этнический патронаж, очень скоро со все большим нажимом на народничество, почву, фундаментализм, то, что всегда составляло опору для "каудильо"; – плата за переход в новое будет внесена за счет "инородцев" (на каждой территории они свои) и – попрошайничества, компрадорства, передачи^ своих клочков территории под чей-либо патронаж (по принципу "кто больше дает"). Это типично колониальные модели ("банановые республики"). Интеллигенция в них функционирует исключительно в виде послушного инструмента идеологического обеспечения "микробонапартов" (сусловщина в этом смысле раем покажется). Неизбежными становятся военные конфликты между диктаторскими режимами, а в ряде регионов – отброс к типично феодальным структурам и формам. Все процессы протекают под лозунгом частной собственности, как мгновенного исцеления от "коммунистической чумы", с целью легитимизации бандократии. Структура "А" – сброшена и (по закону маятника!) еще и уничтожена. Но и это еще не все. Распад "империи" с образованием этнопатронажных структур неизбежно вызовет насильственное изгнание иноязычного населения. Миграционные потоки и выяснения отношений с позиции грубой силы, кровь, "крестьянские войны", отряды самообороны, разрыв коммуникаций, резкое возрастание катастроф в изношенной техноструктуре даже без чьей-либо злой воли.- вот что такое "построение светлого капиталистического общества" в нашей стране путем введения частной собственности. Могут сказать, что все это торговля страхом. Отвечу. Во-первых, ничуть не большая, чем известные миру случаи апокалипсических сцен с кровавыми злодеяниями солдат. Военным и аппаратным путчем. Вот уж где удавалось продать страх по самой высокой цене! Во-вторых, поток экспериментальных фактов в пользу излагаемой мною модели – множится: появление беженцев, националистические лозунги на наших городских площадях, все чаще и чаще перенос межэтнических конфликтов на субэтносы, и прежде всего на все пространство РСФСР, криминализация нашей действительности и политизация всех криминальных и криминогенных структур и потоков, очевидная тупиковость ряда конфликтов (кстати, предсказанная еще год назад!), слияние микроконфликтов в крупные очаги. Все это – на фоне не случайных антироссийских и антиармейских настроений. Говорю об этом не из квасного или ура-военного патриотизма, а как аналитик, не могущий не видеть, что именно эти две силы объективно, что бы ни думали слагающие их человеко-единицы, просто не могут не стоять на позициях сохранения целостности страны – и этим мешают осуществлению замыслов "Б"… Отсюда – по модели: "Если бы Бога не было, его надо было бы придумать". Если бы не было "Памяти" и тбилисских событий – то"… В самом деле, вдумайтесь, расследование еще не закончено, а ведь опять – все знают, что и как там было, в Тбилиси. Имею основания полагать, что с той же точностью, как и насчет "коррупции"… Дальше. Теперь уже безусловна тенденция к экспорту буржуазной, то есть "замечательной", революции. Это только ту, социалистическую, "ужасную", экспортировать было ну никак нельзя, категорически и безусловно! А буржуазную – за милую душу, то бишь за нашу и вашу свободу! Очевидно, что наша "свобода" будет свободой принять этак миллионов десять сгоняемого с "оккупированных" территорий русскоязычного населения (кто не верит, пусть проверит, прочитав материалы "Лиги национальной независимости!"), резкий рост (в связи с этим) национального экстремизма в метрополии (тогда и "Память" уже покажется раем) и эдак 40 – 50 миллиардов расходов на социальную среду для этих 10 миллионов, прибывших в злосчастную метрополию. Дальше? Очевиден тезис, что цель (отделение Прибалтийских республик, например) оправдывает любые средства, в том числе гражданскую войну на Украине или, еще лучше было бы, подальше, где-нибудь в Средней Азии. Не здесь ли та метаидея, во имя которой должен будет полыхать сначала армяно-азербайджанский, а затем – уже и русско-тюркский конфликт?.. Куда как удобно будет в этом случае отделяться – на "мирном Северо-Западе"… Дальше? Я готов привести документы, говорящие об эстонских претензиях на патронирование народов "угро-финской группы" (а мы, бедные, все арендный подряд внедряем да плодовитость свиноматок уже без малого 30 лет как подсчитываем). А тут – большая игра. Хотя нет, эта игра еще средняя… Большая – за пределами нашей державы. Предположим только (а почему бы и нет?)… Распадение Варшавского блока, выпадение из него ГДР. Образование года эдак через три единой Германии, конечно же, более национально воодушевленной, нежели нынешняя ФРГ. Вливание в дело возрождения ГДР мощных инвестиций тех сил, которые вот уже 44 года ждут своего часа. И – скорее всего – новая волна претензий к Восточной Европе. Ясно, таким образом, чьи интересы обеспечивает радикально настроенная часть национальной эмиграции. И, наконец, объединенная Германия есть конец делу объединения Европы. Это тоже понятно. И есть кому и этого захотеть. И – заплатить. Я хотел бы, чтобы этому анализу был противопоставлен другой. Но – тоже анализ! Я не считаю описанный мною вариант фатальным и неизбежным. Как мне кажется, понимаю и борюсь за принятие мер, способных предотвратить такой нежелательный поворот событий. О послеиндустриальной модели для СССР я уже говорил вкратце и надеюсь, что сумею высказаться более подробно. Ну а теперь как же насчет коррупции? Подобно тому как в борьбе со сталинизмом, я усматриваю три слоя: фактологический – когда подробно описываются злодеяния сталинизма; инструментальный – когда справедливое негодование народа превращается в инструмент демонтажа системы и реализации определенных глобальных целей; и, наконец, типологический – когда сегодняшние антисталинисты применяют весь арсенал сталинских методов шельмования, наклеивания ярлыков, создания дутых дел, манипулирования толпами, деления на "белых" и "черных", деинтеллектуализации, несовпадения целей, декларируемых и преследуемых, религиозный фанатизм по отношению к иноверцам. Тоже – насчет коррупции. Гнусная шутка? Безусловно! Но я опять же призываю увидеть в этом явлении три слоя: фактологический – когда следователи собирают неопровержимый материал по поводу фактов коррупции. Тут – вопрос квалификации, добросовестности, смелости и всего комплекса свойств, слагающих честь и достоинство этой профессии. Далее следует инструментальный слой – когда под лозунгом борьбы с коррупцией идет атака на властную систему и оголяется, освобождается структура денежная, та, интересам которой служит этот "страшный-страшный" коррупционер, нанятый новым буржуазным хищником. И, наконец, типологический слой предполагает только возможность (подчеркиваю!) таких процессов, как сращивание пирамиды политической с пирамидой юридической. Такое сращивание – это лоббизм. Хотим ли мы, чтобы он пышно расцвел в нашем обновленном парламенте? ЗАКОН-ПОЛИТИКА-ЗАКОН-ШТРИХ? ПОЛИТИКА-ЗАКОН-ПОЛИТИКА-ШТРИХ? И, дабы хоть как-то предотвратить эту невеселую перспективу, я предполагаю исключить саму идею, саму возможность использования политических инструментов в юриспруденции, а юридических – в политике. Политик, имеющий свое четкое кредо (либерал), не должен играть на юридическом поле против другого политика противоположной ориентации (консерватора). В этой игре любое утверждение – дискредитировано, любая истина – сомнительна. Врач не оперирует ненавидимых и любимых им людей, юрист в подобном случае должен отойти в сторону. А общество? Здесь, возможно, главная причина, по которой я вызвался анализировать эту щекотливую тему. Хватаясь за простые формулы, общество рискует оказаться обманутым. Предлагаемая ему альтернатива "капитализация – сталинизация" – политический трюк. Ловушка. "Литературная Россия"', №51, 22.12.1989 РАЗДЕЛ 3. У ПОРОГА "МИРОВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ" От авторов. Никто не хочет слышать слова правды. Особенно те, кто обещает новые "райские кущи" и, может быть, искренне верит в это. Когда тебя лишают новой утопии благоденствия, основанной на "общечеловеческих ценностях", "едином мировом порядке", и заставляют посмотреть в лицо реальности, это всегда вызывает яростное сопротивление. Вот почему идеологи "рыночного утопизма", "больших кредитов" и "добрых, честных и благородных мировых финансовых и промышленных сообществ, клубов и корпораций" встретили буквально в "штыки" рассуждения С. Е. Кургиняна и его соавторов о преградах при вхождении нашей страны в "мировую цивилизацию". Каких только ярлыков не вешали на него. Отдельные защитники идеи "растворения" бывшего СССР и России в мировых сообществах не могли успокоиться и по прошествии нескольких месяцев после выхода статей "Финансовая война" и "Договор с Черным пуделем". Чтобы разделаться с их автором и теми, кто давал ему информацию, пытались использовать весьма удобные для этого "послепутчевские разборки". В этом особенно преуспел "Мегаполис-экспресс" и обозреватель газеты "Россия" А.Евлахов, который обрушился с обвинениями в фальсификации на статью "Финансовая война" на парламентских слушаниях в Верховном Совете РСФСР "О роли организационных структур КПСС и Российской компартии в государственном перевороте 19 – 21 августа 1991 г.". Но… время само ставит точки над i. Многие прогностические оценки и выводы, содержащиеся в предлагаемых в данном разделе статьях, уже сбылись. Причем, к глубокому сожалению, последствия критикуемых необольшевистских утопий и моделей "обвального" построения капитализма в стране "развитого социализма" оказались куда более разрушительными, чем можно было ожидать. 3.1.ФИНАНСОВАЯ ВОЙНА (о двух сенсациях 1991 года) Видимо, 1991 г. суждено стать сенсационным. Об этом можно судить хотя бы по двум событиям, оказавшимся взаимосвязанными между собой. Первым из них является нашумевшее "дело о 140 миллиардах рублей", вторым – заявление премьер-министра В.Павлова о том, что против СССР ведется финансовая война. Обстоятельства сложились таким образом, что авторы настоящей статьи оказались волею судьбы в эпицентре этих событий, вызвав на себя огонь нашей "демократической" прессы. "Независимая газета", например, объявила, что именно мы, – эксперты корпорации "Экспериментальный творческий центр", – навязали премьеру идею финансовой войны, а еженедельник "Мегаполис-экспресс" пошел еще дальше, заявив, что именно по нашему наущению КГБ планировало акцию по компрометации российского правительства на сделке в 140 миллиардов рублей. Как же происходили события на самом деле? 140 миллиардов за 500 дней Сложилось так, что в сентябре прошлого года нами по поручению руководства бывшего Совмина СССР был проведен экспресс-анализ программы "500 дней" с позиций возможных криминогенных последствий ее внедрения в жизнь. Давая негативный прогноз внедрения программы "500 дней", мы исходили в тот период только из гипотетических рассуждений и знания некоторых механизмов функционирования организованной преступности и "теневой экономики". Но нам и в голову не могло прийти, что прогноз на 100 процентов совпадает с реальностью. Ключевым моментом в экспертизе программы "500 дней" являлся криминологический анализ разделов, посвященных конвертируемости рубля и валютным операциям. Напомним, что в соответствии с программой: – всю торговлю на территории СССР предполагается производить только за рубли; – предусматривается преобразование всех валютных магазинов, кроме экстерриториальных (в аэропортах), в коммерческие, торгующие на рубли; – по существу, все предприятия и граждане смогут использовать валюту на своих счетах только для внешнеторговых расчетов, например для закупки товаров за рубежом; – инофирмам, однако, разрешается открывать рублевые счета и использовать рубли для закупки товаров с их последующей продажей вне СССР за валюту (по специальным лицензиям). Кроме того, инофирмы могут продавать вне СССР за валюту свою продукцию, произведенную на принадлежащих им в СССР предприятиях; – принимается законодательство об иностранных инвестициях и отменяются ограничения на размеры иностранного участия в акционерном капитале, вплоть до создания 100-процентных иностранных предприятий, регистрируемых в качестве советского юридического лица. Приведенная схема "конвертируемости рубля" вела, на наш взгляд, к валютному удушению страны, прежде всего – международной организованной преступностью. Техника этой операции выглядит так: западный делец "X", имея миллион долларов, приезжает в СССР. Здесь он ищет "Y" – компаньона для выгодной ему сделки. Найдя последнего среди новоиспеченных предпринимателей (а мы уже знаем, из какой среды будет этот компаньон), "X" передает ему этот миллион и получает взамен 20, 30 или 100 миллионов рублей (по черному курсу); на полученную рублевую массу "X" по ценам внутреннего союзного рынка (заведомо ниже мировых!) закупает необходимый товар и реализует его за рубежом по ценам мирового рынка; одновременно "X" сумму в миллион долларов, полученную "Y", снова вывозит за рубеж и кладет на счет "Y" в зарубежном банке. Этот многозвенный механизм может быть упрощен до однозвенного: "X" и "Y" образуют совместную акционерную компанию – "X" не ввозит ни доллара, так как при полной реализации программы "500 дней" "Y" доллары в СССР уже не нужны в связи с ликвидацией валютных магазинов. "Y" просто закупает необходимый объем продукции и передает "X", который накапливает валюту на его счете за рубежом. В результате государство не получает ни цента, СССР окончательно выключается из мирового валютного потока и одновременно "открывается" Западу. Все валютные операции будут проводиться зарубежными банками. Возвращаясь к технологии взаимодействия "X" и "Y", необходимо учесть, что "X", для того чтобы "Y" имел возможность закупать необходимую для него в СССР продукцию на рублевую массу, должен создавать эту рублевую массу. Каким путем? Путем выбрасывания неконкурентоспособного на Западе ширпотреба на внутренний рынок в СССР по крайне высоким ценам в рублях. Одновременно это даст возможность "отрегулировать" нашу экономику, стимулируя ее развитие с точки зрения спроса западного покупателя. В первую очередь произойдет "удушение" производства товаров так называемой группы "Б". Развиваться будут добывающая промышленность, экологически вредные производства. Экологически чистая продукция сельского хозяйства, производимая в ряде регионов, целиком будет вывозиться из страны. При этом возможно кратковременное снятие социальной напряженности за счет ввоза "сюда" уже не пользующихся "там "спросом товаров (сигареты, вино, синтетика). Валютная биржа отсутствует, Госбанк – пустой, управление банками из-за рубежа. Выброс товаров пойдет, а эмиссии долларов не будет, поскольку их не придется печатать для ввоза в СССР. Итог – резкое укрепление доллара, понижение его инфляционного индекса. И – полное валютное обнищание СССР. Вот такой мрачный прогноз вытекал из криминологической экспертизы "500 дней" в сентябре прошлого года. Теперь вернемся к сделке в 140 миллиардов рублей. Послушаем действующих лиц. Г.Фильшин: "Еще с осени прошлого года была начата работа с зарубежными фирмами, которым мы предложили поставлять товары и продовольствие на наш рынок и продавать за рубли, одновременно разрешив им вырученные средства вкладывать в нашу же экономику. Таким образом, сразу убиваются два зайца: с одной стороны, удовлетворяется потребительский спрос, а с другой – в промышленность, сельское хозяйство вливаются дополнительные финансовые ресурсы" (из интервью "Известиям" 25 января 1991 г.); "… Мне был представлен список товаров, в том числе 700 тысяч тонн мяса, 300 тысяч тонн масла и т.д. Вот это и послужило основанием моей поддержки этой сделки. Ни о каких обменах рублей на доллары в этом обсуждении речь не шла" (из выступления на сессии Верховного Совета РСФСР по поводу сделки). Представитель фирмы "Доув трейдинг интернэйшнл" К.Гиббинс: "Речь пока не шла о каких-то конкретных товарах или продуктах на всю эту сумму, хотя наша фирма и выразила готовность поставлять их… У нашего контракта главное достоинство именно в том, что ни рубли, ни доллары не будут пересекать границу. Доллары останутся в Швейцарии, а рубли – в России. Кредитный трансферт! Все великолепно!" (из интервью "Советской России" 26 января 1991 г.). Из заключения экспертной комиссии Госбанка и Минфина СССР: "…Рубли, необходимые для расчетов с инопартнером, соучастники сделки рассчитывают получить от реализации в РСФСР потребительских товаров, закупаемых за границей на инвалюту. Реализационная стоимость этих товаров должна составить не менее 166 миллиардов рублей. По оценке экспертной комиссии, исходя из показателей доходности импорта на СКВ, стоимость потребительских товаров в розничных ценах составит всего около 30 миллиардов рублей. Таким образом, 136 миллиардов рублей могут быть получены только путем значительного – более чем в 5 раз – превышения цен на импортные товары. В ином случае для выполнения обязательств потребуются выделения бюджетных ассигнований, что в условиях дефицитности бюджета России неизбежно повлечет за собой дополнительную эмиссию денег и подтолкнет инфляцию; …столь значительные суммы рублевых средств, сосредоточенные в руках иностранных инвесторов, дают им потенциальную возможность установить контроль над значительной частью российской промышленности; …накопление иностранцами рублевых средств, полученных в результате обмена иностранной валюты по договорному курсу, дает им значительно более выгодные условия при переходе СССР к рыночной экономике по сравнению с советскими и совместными предприятиями. Это в значительной степени снижает стимулы для иностранных инвесторов организовывать производство товаров в СССР, поскольку с меньшим риском и усилиями их можно будет получать в результате посреднических операций". Из комментария специалиста – экономиста П.Гончарова: "…ни при мобилизации свободных средств предприятий и организаций, ни в кредитных ресурсах банков такой объем средств практически невозможно собрать – 140 миллиардов рублей. Следовательно, речь идет о сделке, в которой с советской стороны предлагалось заемное или долговое обязательство в виде "сертификата" на 140 миллиардов рублей. Ни о каком "кредитном трансферте", абсолютно невразумительном для банковской практики как просвещенного Запада, так и рутинной Отчизны речи нет и не может быть. В реальной банковской практике есть лишь одна форма движения документов. Эти документы – аккредитивы. Тогда по логике сделки с советской стороны должен был выставляться безотзывной аккредитив на сумму 140 миллиардов рублей. Этот аккредитив для иностранного держателя был бы реальным платежным средством, несмотря на то что для советских участников он носил бы, по существу, фиктивный характер. Таким образом, реальный долг государства иностранному держателю в сумме 140 миллиардов рублей заключался бы в безнадежной претензии иноучастника к материальным ценностям в сумме цен, равной 140 миллиардам рублей. …Эта сделка – гротеск, пародия на предпринимательство. Группа лиц присвоила себе право эмиссии платежных средств. Могла вдвое увеличить инфляционный показатель" ("Экономика и жизнь", 1991, № 14). Таким образом, наш прогноз, к сожалению, оказался близким к реальным развитиям событий. Правда, мы предполагали, что могут возникнуть миллионные сделки, а возникли многомиллиардные. Теперь о финансовой войне. БИТВА ДЕНЗНАКОВ Когда премьер-министр В.Павлов заявил о том, что против СССР готовилась финансовая диверсия, мы очень заинтересовались и насторожились. По многим причинам. Во-первых, мы уже несколько лет исследовали такой феномен, как "финансовая война". Во-вторых, нами неплохо отработана методика аналитического сопровождения сенсаций, которая помогает быстро устанавливать, что это – блеф или нечто реальное? В-третьих, заявление премьера было слишком серьезным, чтобы пройти мимо. Итак… Премьер-министр В.Павлов употребил термин "финансовая война". Что это означает для советского гражданина, как он самоопределится к этому термину, как отнесется к заявлению премьера? Да очень просто! Если симпатии гражданина на стороне "консерваторов", то он переживет миг удовлетворения. Мол, так и есть – заговор "определенных сил", которые хотят погубить страну (ЦРУ или масоны, евреи или немцы – внутренние или внешние враги). А "демократ" возмутится: надо же, опять врагов ищут! Дело премьера – отвечать за свои слова. Его источники информации, надо полагать, неизмеримо шире и глубже тех, которыми располагают независимые исследователи. Поэтому наша задача – не опровергать или подтверждать. Мы хотим вооружить читателя некоторыми сведениями. Чтобы он мог самоопределиться со знанием проблемы. Начать придется с трех ключевых вопросов. Первый. Что такое финансовая война с точки зрения мировой практики? Является ли это понятие политической реальностью или же это блеф? Второй. Случались ли когда-либо в истории финансовые войны? Когда, с какими целями, какими средствами и ради чего? Третий. Возможны ли такие акции сегодня и кто в состоянии вести на нашей территории такую игру? Каковы возможные сценарии? Так что же такое финансовая война? Финансовая война – это составная часть войны экономической, которая, в свою очередь, является компонентом так называемой стратегии напряженности. Финансовые битвы могут вестись любыми силами, имеющими достаточные финансовые ресурсы, соответствующие структуры и связи. Сегодня, как показывает практика, таким набором средств располагают отнюдь не только конкурирующие с нами государства. Более того, сами по себе государства могут оказаться жертвами авантюр мощных финансовых группировок, имеющих свои клановые интересы. Не исключено, что групповые интересы могут и не совпадать с интересами своих "родных" стран. Только люди, воспитанные в наивно-марксистском духе, уверены в том, что между государством и "какими-то там" монополиями не может идти необъявленных войн. Именно нам, совгражданам, трудно поверить в такой факт: кто-то внутри страны вздумает противостоять государству. Жупел нашего тоталитарного государства мешает человеку понять суть расстановки сил в современном мире. А в нем все, между прочим, хрупко и неустойчиво. Ни о каком отдельном социальном компоненте нельзя говорить как о монополисте, как о целостном субъекте. Все там пронизано противоречиями, столкновениями, "войной всех против всех". В этой-то "тотальной войне", как это ни странно, и рождается высокий уровень динамики иноземных обществ. Трудами высоких интеллектуалов, подвижничеством великих государственных деятелей, страданием народов куплена та современная культура, благодаря которой перманентно удается удерживать в равновесии этот клубок противоречий, ошибку групп, систему взаимно отрицающих друг друга частей. Для нас эта система сегодня недостижима. У нас, увы, просто нет времени на то, чтобы такую культуру сформировать, согласовать, увязать и сопрячь. Мы как общественная система устроены гораздо, гораздо элементарнее, традиционнее, схематичнее. И, пожалуй, наиболее трагично то, что ни они, ни мы не можем понять, как многое нас разделяет. Они описывают нас в своих терминах, пытаются нас уподобить то Испании позднего Франко, то пиночетовскому Чили, то Ирану, то Восточной Европе. Все тщетно! Метод аналогий не работает. В этом и сила, и слабость нашей великой страны. Мы же, стремясь понять Запад, описываем его в нашей системе отсчета, в наших культурно-исторических традициях, на нашем политическом языке. Вот и выходят они у нас то белыми, то черными, то империалистами, то полубогами, то врагами, то друзьями. А они? Они – по ту сторону от всего этого. Они реализуют только один интерес – свой собственный. И в этом их сила. Высочайший уровень культуры – этот закон диктует Западу свою логику действий и в политике, и в науке, и в культуре, и в межгосударственных отношениях. Один из наших западных коллеге ужасом почти мистическим вопрошал нас: что такое война законов? Например, между СССР и РСФСР. Как такое вообще может быть? И как при наличии хотя бы двух противоречащих друг другу законов можно не развалить экономику в считанные дни? Мы пытались объяснить ему, что в нашей стране никто и никогда по законам нежил, что законы здесь означают совсем не то, что в США или Швеции. Мы даже воспроизвели знаменитую фразу Белинского: "Счастье и несчастье России в том, что ни один закон не проводился в ней последовательно". Конечно же западный коллега ничего не понял. Другой специалист просил объяснить, зачем, имея несоизмеримое экономическое превосходство, Центру нужно было вводить танки в Литву? В этом их культура: никогда не использовать силу там, где можно обойтись другими средствами. Великие западные державы воевали сравнительно редко, особенно США. Они тратили в войнах неизмеримо меньше человеческого ресурса и неизмеримо больше ресурса технического, благо он всегда в изобилии. Последний пример – Ирак. Но те же США никогда не прекращали экономические и финансовые войны. Вели непрерывно. Исходя из того, что "победа без войны" (название книги Р.Никсона) дешевле, выгоднее и полнее победы военной. Горе слабому – вот краеугольный камень той культуры, ее максима. А наш нормальный обыватель думает: неужели добрый, вечно улыбающийся американец может хотеть кому-то вреда? Мы снова имеем дело с культурой, парадигмальной ошибкой. "Улыбающийся американец" никому не хочет вреда. И пользы – тоже никому не хочет. Американец вечно занят только одним – он ищет выгоды себе. Вот и все. И если финансовая война ему выгодна, то никакое правительство его не удержит. Да и не должно. Пусть следят и удерживают те, кому выгодно, чтобы против них воевали. Ввязавшись, "не зная брода", в открытую экономику, открывшись невесть кому и непонятно, на какой манер, не имея государственных инструментов, способных послужить защите интересов СССР в новых (беспрецедентных) условиях мировой хозяйственной деятельности, можем ли мы рассчитывать на то, что нас, извините, не разденут догола? Ведь все для этого есть. В СССР и банки не банки, и биржи не биржи! Так чего же мы хотим? Цены чудовищно деформированы, большинство наших "новых политиков" вопиюще безграмотны. Республики, области и районы воюют между собой. Чего же ждать в подобных условиях? И на кого пенять-то? Только на себя. Финансовые войны, как свидетельствует история, ведутся непрерывно. Валютная интервенция (так назвал ее премьер-министр) – лишь один тактический прием бескомпромиссных битв, которые ведут между собой денежные знаки. КОЕ-ЧТО О ТИПОЛОГИИ Поясним хотя бы бегло типологию дензнаковых битв. Известны финансовые войны как элементы войн обычных. Видимо, все что-то да слышали о финансовой афере фашистской Германии, предпринятой против Англии. Не будем вдаваться в подробности (кстати, чрезвычайно интересные). Напомним лишь некоторые нюансы. Фальшивые банкноты немецкого производства обнаруживались то в одной, то в другой стране вплоть до 60 – 70-х годов. Недаром шефами координационного центра фальшивомонетчиков были сам адмирал Канарис и сам Гиммлер. Небезынтересно, что ни один из соратников Гиммлера и Канариса, ответственных за аферу с фальшивыми деньгами, не пострадал. Что касается нашей страны, то зарубежные аферы с фальшивыми советскими деньгами начались с середины 20-х годов. Полководцами этой необъявленной войны были фигуры не второстепенные. Эмануэль Нобель (племянник основателя гуманного фонда), генерал Макс Гофман, Шалва Карумидзе, Спиридон Кедиа, Георг Эмиль Белл. Банкиры, акционеры, генштабисты, политические деятели, разведчики и т.д. Это избранное общество объединяла цель, которую Гофман сформулировал так: "Эти объединенные державы (Франция, Англия и Германия. – Авт.) должны своей совместной военной интервенцией свергнуть Советское правительство и восстановить экономически Россию в интересах английских, французских и германских экономических сил. Ценным было бы участие, прежде всего экономическое и финансовое, Соединенных Штатов Америки. При этом были бы обеспечены и гарантированы особые экономические интересы Соединенных Штатов в русской экономической области". В 1926 г. идея "свержения Советского правительства путем выпуска фальшивых денег" стала интенсивно реализовываться при помощи влиятельных политических сил Англии, Турции, Болгарии, Персии, Румынии, Польши, Финляндии и Чехословакии. Крупные суммы фальшивых советских денег уже в 1928 г. поступали из Парижа. Там "производство" организовали Мясоедов (бывший вице-губернатор Сувалок), Симанович (бывший личный секретарь Распутина) и белогвардейцы Эристов и Литвинов. В том же году прусская криминальная полиция разоблачила фальшивомонетчиков. Правда, в результате действий "неизвестных" политических сил никто из них наказания не понес. Есть и такой тип финансовых войн – мафиозный. На современном рынке только банки могут организовать международный оборот капитала. Например, сицилийские мафиози доходы, полученные от торговли героином, вкладывают не только в сицилийские банки, но и в ломбардские, швейцарские и американские. Мафиози организуют и собственные "финансовые общества", которые занимаются международной спекуляцией валютой. Они, в частности, завышают импортные цены и снижают экспортные цены на товары, наживаясь на таких операциях. Итальянские мафиози проводят до изумления простые и эффективные операции с текущими счетами с помощью изъятий и вкладов денег одновременно в Италии и за границей. Для этого достаточно иметь в группе иностранца, который живет в Италии, но имеет свой текущий счет и за границей. Это называется повторным оборотом денег. Такой ход хорошо заметает следы доходов от таких деликатных дел, как получение выкупов за похищенных людей. Уклонение от уплаты налогов – тоже разновидность финансовой войны. Те же итальянские мафиози открывают огромное количество фальшивых счетов на большие суммы. Этот путь великого обмана налоговых ведомств – солидная база масштабных мошеннических операций. Шумные скандалы по поводу неуплаченных налогов промышленниками, кинозвездами, политическими деятелями – повседневность любой капиталистической страны. Так же, кстати, как и разоблачения дельцов "теневой экономики". А мы у себя дома наслышаны, что стоит ввести в СССР рынок – и отечественная "теневая экономика" исчезнет. И верим, наивные! Хотя, по оценкам зарубежных специалистов, удельный вес этой самой "теневой экономики" в современных капиталистических странах составляет минимум 15 процентов от объема производства (и это без "неучитываемого" наркобизнеса). И, наконец, четвертый тип финансовых войн – экономическая диверсия. Эта разновидность легко демонстрируется примером Польши. В 70-х годах страну искусно втянули в поток экономических сделок. Да так, что после 5 – 6 лет "взаимных интересов" ее внешняя задолженность составила сначала 18 миллиардов долларов, а затем мгновенно подскочила в полтора раза! Механизм экономической диверсии был простым. На первом этапе операции западные партнеры поставили в Польшу предприятия, заверив, что в виде оплаты будут брать произведенную на этих предприятиях продукцию. А на втором этапе… партнеры взяли да и отказались эту продукцию брать! Сбыт, таким образом, притормозили, а сумма польского валютного долга полезла вверх. Потому что в соответствии с первым этапом этой акции поставки с Запада и сырья, и оборудования, и запасных частей продолжались! Началось буквально ограбление. Но мало того. Западные бизнесмены резко повысили учетные ставки-проценты на уже выданные и выдаваемые кредиты. Теперь польский долг мог уже расти автоматически. Для полной гарантии успеха потребовались силы внутри страны, которые сумели бы резко сократить и без того скудный экспорт польской продукции на Запад. И по законам финансовой войны такие силы внутри Польши, разумеется, были найдены. Как говорится, всего и делов-то! Но самое интересное в этом сценарии вот что. Когда силы "прогресса" свое дело сделали – и даже оказались у власти, – долги им за оказанные услуги Запад не простил. Тут могут быть возражения. Польша не сумела произвести конкурентоспособную западную продукцию – сама виновата. Главный же виновник краха польской экономики, естественно, социализм, который вообще не может предложить эффективной экономики, эффективного производства. Сколько этому строю, мол, ни помогай, все равно он недееспособен. Возражения можно было бы принять, если бы не одно обстоятельство, хорошо известное западным политологам, но полностью замалчиваемое у нас. Еще в 1972 г. спецслужбами Запада был разработан план финансовой войны против Польши под кодовым названием "Хилекс-5". У его истоков стояли такие известные политологи, как Збигнев Бжезинский и Ричард Пайпс, который, возглавив при Рейгане специальный отдел коммунистических стран при госдепартаменте, заявил: "Сильный не должен бояться. Пусть устрашится тот, кто слаб". Вот вам и "голубь мира". К моменту прихода Рейгана в Белый дом были разработаны, как минимум, три сценария дестабилизации Польши. Ни Бжезинский, ни Пайпс этого не скрывали. А версия о том, что в 1981 г. Польша "сама" не справилась со своими трудностями, ими же и классифицировалась как "наживка для дурачков". Научное честолюбие не позволяло Бжезинскому и Пайпсу (особенно Пайпсу, прозванному за стремительную карьеру "советолога" "счастливчиком Риччи" и осуждаемому коллегами из госдепартамента за самомнение и болтливость) скрывать свое авторство по части того, что происходило в Польше. Удивительно все-таки, почему и у наших реформаторов, вопреки реалиям, такое непоколебимое убеждение в том, что "Запад нам поможет"? Ведь поклонники "их образа жизни" вроде бы должны знать и "их нравы". Здесь не место для изложения полной типологии финансовых войн. Нам представлялось важным подтвердить, что такие войны существуют и ведутся непрерывно. Со времен Древней Финикии и до сих пор. ТЕАТР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ А теперь о самом главном. Что такое финансовая война на территории СССР? Возможна ли она, кто ее может вести и с какой эффективностью? Потенциальная эффективность ее, сразу скажем, огромна! И страна наша идеальна с точки зрения тех, кто хотел бы "денежную" войну вести. Идеальна – это богата, сумбурна, наивна. А значит, абсолютно беспомощна. Разберемся и в этом поосновательнее. Спрашивается: кто может вести финвойну с СССР? Отвечаем – любой. Любой субъект, имеющий несколько миллионов долларов и способный создать хотя бы один банк на территории СССР (хотя бы и через советских подставных лиц). Стратегия известна. Но как это все-таки делается? Создается стартовый капитал в несколько миллиардов долларов, причем на короткий срок. Потом организуется банк на территории СССР (желательно через подставных лиц). Далее – часть суммы обменивается на рубли по курсу "X" рублей за доллар. (Сейчас этот "X" на черном рынке равен примерно тридцати.) Затем эта часть вбрасывается на внутренний рынок денег СССР. В ответ возникает нелинейная, что очень важно, инфляция. Суть нелинейности в том, что товар обесценивается не в строгой пропорциональности к росту денежной массы, а в условиях финансовой неустойчивости и нарушения пропорций – гораздо быстрее. Таким образом, обмен доллара теперь уже будет идти по еще более высокому курсу (допустим, не 1 доллар за 30 рублей, а 1 доллар за 40 рублей). Но это еще не все. Вторая часть стартового капитала (вспомните о ней) обменивается на рубли уже по самому новому курсу. Что же получилось? А то, что часть стартового капитала "как бы" выброшена "на ветер", потрачена "ни на что", но это лишь "как бы". Ибо "первые" деньги возвращены с лихвой, поскольку вторая часть капитала пошла на покупку рублей, значительно более выгодную. Потому что первая часть выполнила свою тактическую задачу – сбила курс рубля. Здесь все решает конкретика: степень неустойчивости рубля и объем стартового капитала. Ведь если капитал мал, то на сбив курса уходит большая часть его, что невыгодно. Очень хотелось бы привести хотя бы элементарную математическую модель процесса. Однако статья журнала не та форма, к сожалению… Но уверяем: спекулировать валютой – трудный вид бизнеса. Тут нужно иметь голову на плечах! Продолжим. А если операцию на сбив прокрутить раз этак пять? Гиперинфляция обеспечена! Что при такой экономике, как наша, очень даже возможно. Ведь СССР – это страна чудес. Некоторые товары, в основном сырье, здесь идут по ценам гораздо ниже мирового уровня. Нефть, к примеру. Мировая цена нефти что-то около 100 долларов за тонну. А наша внутренняя – 60 рублей (тех самых деревянных, которые 1:30) за ту же тонну. То есть… 2 доллара! Так как же разорить такую страну?! Качай сырье. Дестабилизируй рубль. Снова качай. Отличный бизнес! Можно поступить еще более лихо. Не обязательно обменивать доллары на рубли. Есть и такой ход – ввоз дефицитных и престижных товаров: компьютеров, шмоток. Важно, чтобы цена на них была безумно завышена. Вывозить же сырье, на которое цены столь же безумно занижены. И бить, бить, бить этот и без того деревянный рубль. Дробить его в щепки. А уж потом благородно отправлять крохи своей сверхприбыли на "гуманитарную помощь". Так и сорганизуется сверхвыгода. А проще: именно так тихо "грохочет" финансовая война. По нашим расчетам, при стартовых капиталах порядка 10 миллиардов долларов финансовая битва с СССР имеет рентабельность около 200 процентов годовых. При такой прибыли "спонсоры" быстро появятся. Скорее всего, как мы полагаем, это будут "частные спонсоры". И работать они станут не ради свержения общественного строя. Только из-за выгоды. Если же и строй рухнет – очень хорошо. Поскольку новый с лихвой вернет "упущенное". Словом, возможностей тьма! И предложений, по-видимому, тоже. И желающие уже есть, судя по последним финансовым разоблачениям. К таким же выводам приходят и эксперты Внешэкономбанка СССР и МВД СССР. Они полагают, что в стране уже сложилась система неконтролируемых скрытых сделок по покупке валюты за рубли. Причем функционирует эта система в обход существующих правовых актов, в соответствии с которыми такие сделки можно проводить только на аукционах Внешэкономбанка СССР! А вот подробностей о том, откуда будет нанесен удар – из Австрии, Швейцарии, Нидерландов, – мы не знаем. Знаем же другое: удар будет наноситься, вероятнее всего, негосударственными структурами. Все гораздо хитрее и сложнее. Он должен быть нанесен – вот что мы прогнозируем с высокой вероятностью. Жутко становится и по другим причинам – если никто не будет парировать такие удары. Или удары могут последовать с разных сторон и с разной силой. Тогда инициаторы финансовой войны с СССР получат такой "эффект", которого и сами-то не хотели бы. Потому что, если свою войну начнет вести Европа, свою – США, свою – частные корпорации, свою – наркобизнес и свою, так скажем, – исламский мир, то сумма этих войн даст такой резонанс, который будет почище термоядерной катастрофы и для Европы, и для США, и для прочих. Так что очень надо стать реалистами. Лучше поздно, чем никогда. Кстати, вопрос к правительству: не пора ли создать в стране мощную централизованную систему валютно-таможенного контроля, которая отслеживала бы не только перемещение товаров через границу, но и соответствующую репатриацию валюты за эти товары на основе данных таможни? Сейчас такой системы нет. Но есть опыт, как у нас любят говорить, "цивилизованных стран". В частности, Франции 70-х годов. Там в связи с финансовыми проблемами было введено большое количество валютных ограничений. Ведь у Запада действительно есть чему поучиться! И созданию единых централизованных органов валютно-таможенного контроля, и разработке универсальных электронных систем слежения за валютными операциями. Которые, между прочим, могли бы прекрасно заменить огромный сектор Госкомстата. Дел действительно немало. Если только уже не поздно. ВОДЯНОЙ ВЫЙДЕТ ПОЗЖЕ Теперь мы надеемся, что читатель подготовлен к восприятию сенсационного, по сути дела, за явления премьера В.Павлова на совершенно сознательном уровне. Вот и давайте вместе оглянемся и проанализируем: что тут, за словами премьер-министра, – блеф, фантазии или некая реальность? Мы же хотели бы начать эту часть разговора с немудреной китайской притчи. Если хочешь, чтобы водяной вылез из болота, брось в болото камень побольше. Сначала полетят брызги. Оглушительно заквакают лягушки. И вновь воцарится тишина. А через некоторое время выйдет из воды сам водяной… История интервью В.Павлова развивалась по этой притче. Сначала оглушительный шум Запада. Брызги политической грязи. И … затишье! Но через некоторое время Запад всерьез заговорил о финансовой войне. Запад заговорил – это похвально. А вот у нас эта тема по-прежнему "затабуирована". Стоит только коснуться проблемы государственной безопасности, сразу же возмущения-подозрения: возврат, мол, к эпохе "холодной войны". Но состоятельно ли такое противопоставление – безопасность страны и "холодная война"? Мы отслеживаем "сенсацию премьера" с момента ее рождения до сегодня. И убедились – не должно быть табу на любую сколь угодно острую тему. Что же происходило вокруг "сенсации"? Наша пресса немедленно откликнулась публикацией огромного количества негативных оценок этого интервью западными политиками и экономистами. Цитаты из западных источников буквально кричали о вымышленности обвинений и несостоятельности тезисов В.Павлова по поводу финансовой войны. Такое единообразие западного мнения нас удивило. Обычно западные общества не отличаются стандартным мышлением. Решили проверить, действительно ли вся западная пресса столь "монотонна" в данном случае. Сомнения подтвердились. На самом деле западная печать изобилует информационными сообщениями, дающими совсем иную оценку интервью Павлова, нежели те, которые цитируются нашими газетами. Мы и приведем цитаты из "другой серии". Итак, американская газета "Джорнэл оф коммерс энд коммершл" от 15.02.91 г. Автор Майкл Лелевелд считает, что обвинения Павлова "имеют под собой определенные основания". И далее из этой же статьи: "…Президент американской ассоциации экспортеров и импортеров Юджин Милош сказал в четверг, что два месяца назад ему предложили участвовать в сделке компании "Доув трейдинг". Его заверили, что он сможет приобрести рубли по курсу I рубль за 6-7 центов… с предоставлением гарантийного письма относительно того, что он сможет использовать эти деньги на советском рынке. Эта сделка вполне соответствует обвинению Павлова, что западные банки приобретают рубли по низким ставкам, с тем чтобы купить за бесценок советские предприятия, когда начнется приватизация". "…Распространились слухи, что советские бизнесмены привозят рубли в Западную Европу, обменивая их на доллары и немецкие марки по высокому курсу – 50:1. По словам авторитетного вашингтонского эксперта по международному банковскому делу Роджера Робинса, поступают сообщения, что представители Советов, занимающиеся торговлей медицинским оборудованием, переводят большое количество рублей в западноевропейские банковские центры… речь идет об огромных количествах. По словам Робинсона, вполне вероятно, несмотря на заявление об обратном, что некоторые банки отложили какое-то количество рублей для их использования в будущем и что спекуляция рублями возможна". "…Вопрос о том, достаточно ли количество этой валюты, чтобы оправдать реакцию Павлова или страх перед заговором… Без сомнения, гораздо разумнее было бы попытаться понять причины его бурной реакции, чем просто называть его "глупцом"…" "…С точки зрения Советов, легко представить себе связь между сделкой России с рублями и политическими целями российских политических деятелей, которые борются против Горбачева. Что бы ни делал ваш противник – это всегда плохо". "…Робинсон также считает возможным осуществление большего, нежели нам известно, числа сделок с рублями. Он ссылается на произведенные подсчеты относительно того, что до нынешней войны Саддам Хусейн потратил на Западе на приобретение военного снаряжения 50 миллиардов долларов, а известно лишь о 4-5 миллиардах. Если в данном случае имеют место аналогичные ошибки в подсчетах, то мы можем лишь гадать, действительно ли Павлову нечего бояться…" И такие точки зрения, оказывается, появляются в западной прессе. И мы можем почерпнуть из "тех" газет, безусловно, значимые факты. И прежде всего то, что сдвиг обменного курса происходит, что обменный курс неотвратимо растет и что рост этот – управляем. В частности, сдвиг курса с 16 к 50 – факт неизмеримо более важный для нашего общества, нежели все дискуссии между "консерваторами" и "демократами", Центром и РСФСР, коммунистами и антикоммунистами. Ибо эта цифра – индикатор бедствия, которое коснется всех нас. Кроме, быть может, ничтожного меньшинства населения. (Еще раз напомним, не премьера защищаем мы от левой прессы, не Горбачева от Ельцина и не коммунистов от "демократов", а государство от неминуемой катастрофы.) Кто же может быть "спонсором" государственного краха? Сила мафии в СССР подтверждена многочисленными исследованиями. Да и специалисты по преступности (не только советские) не допускают мысли, что такая сильная мафия не имеет международных связей. В том числе и ориентированных на мировой наркобизнес. Прогнозируя мафиозный вариант финансовой войны, мы и предположить не могли, насколько наш теоретический прогноз очень скоро подтвердится политической практикой. ПОЛКОВОДЦЫ И ИХ АРМИИ Опять обратимся к зарубежной прессе. Газета "Санди таймс" поместила статью Джона Дэвисона, посвященную "отмывке" наркодолларов в СССР. В ней есть очень интересные моменты: "…Швейцарская полиция полагает, что скандал, разразившийся в Советском Союзе в связи с обменом 140 миллиардов рублей, связан с "отмывкой денег" для "Медельинского картеля" торговцев наркотиками. При этом ссылаются (швейцарские полицейские. – Авт.) на другую сделку, связанную с крупными суммами в рублях, которая была раскрыта в декабре и в которой прослеживалась явная связь с колумбийскими "наркобаронами", следствием которой явилась растущая очевидность того, что СССР превращается в один из центров деятельности торговцев наркотиками и тех, кто занимается "отмывкой денег"… Следствием этой сделки явились ошеломляющие утверждения, с которыми выступил на прошлой неделе советский премьер-министр Валентин Павлов о том, что западные банки предприняли попытку "экономического переворота". С контрутверждениями выступили сторонники Президента Российской республики Бориса Ельцина, которые заявили, что разоблачение этой сделки было заговором, подготовленным КГБ…" "…В Швейцарии, где должна была быть скреплена эта сделка, в высших полицейских кругах убеждены в том, что след в конечном счете приведет к картелям торговцев наркотиками. "Мы полагаем, что эта сделка связана с деньгами, полученными за счет наркобизнеса, в том числе с деньгами "Медельинского картеля", и что это явилось частью обширной системы по "отмывке" грязных денег, которая в настоящее время действует в Советском Союзе", – заявил один швейцарский чиновник, в обязанности которого входит поддержание связей с американским Управлением по борьбе с распространением наркотиков". "…Советский Союз является "диким западом" мира наркобизнеса. Местная полиция (милиция. – Авт.) слаба, она плохо оснащена и нередко коррумпирована, а местная мафия могущественна и располагает хорошими связями с коррумпированными элементами в КГБ и других органах". "…Советский Союз можно считать раем для дельцов, занимающихся "отмывкой денег", поскольку никто там не отказался бы от "наркодолларов" или же от каких-либо иных долларов". "…Один высокопоставленный сотрудник женевского отдела по борьбе с мошенничеством также заявил, что, по его убеждению, "наркодоллары" связаны также и с этой сделкой в рублях, равно как и с другими "грязными деньгами". Как сообщил этот сотрудник, в течение прошедших месяцев поступили запросы от целого ряда европейских стран, в том числе из Германии, Голландии и Бельгии, насчет других подозрительных операций, в которых также фигурируют рубли". "…В декабре, после того как щвейцарская полиция получила сигналы от Управления по борьбе с распространением наркотиков, она приняла меры по расследованию одной сделки, которую должны были заключить в Женеве и по поводу которой полагали, что она представляла собой операцию по "отмывке денег" для "Медельинского картеля". Подозреваемые в этом лица признались, что они вели переговоры об обмене крупной суммы валюты. При этом речь шла о 70 миллиардах рублей. Но после трехнедельного расследования судья, занимавшийся рассмотрением этого дела, распорядился об освобождении этих лиц. "Я просто не мог поверить, чтобы кто-либо, находящийся в здравом уме, стал бы обменивать "наркодоллары" на рубли, которые невозможно потратить. Поскольку это дело не смогло бы убедить присяжных, я был вынужден освободить этих людей", – заявил Жан-Пьер Тренблей, старший судья мирового суда. Однако события, происшедшие на прошлой неделе, заставили его вновь призадуматься. "Если какой-либо полицейский пришлет мне доклад с новыми доказательствами, я смогу быстро вновь возбудить это дело", – добавил он". "…Кремль также отдает себе отчет в том, что иностранные инвестиции могли бы быть использованы для обработки "грязных денег". Один правительственный эксперт заявил на прошлой неделе, что длительный период изоляции этой страны от Запада означает, что она не знает, как относиться к подобной деятельности. Он признал, что эта страна является привлекательным местом для "отмывания денег"…" Мы пошли на такое длинное цитирование, потому что данный сюжет выводит всю тему, затронутую В.Павловым, на качественно новый, в буквальном смысле этого слова, – геополитический уровень. Допустим, что главным лицом, действующим на территории СССР, является "Медельинский картель". Предположение это, заметим, высказано не нами. Мы считаем, что этот картель – лишь одно из действующих лиц. Но весьма-весьма весомое. Предположим далее, что к власти в СССР в результате ведущейся сегодня острейшей политической борьбы придут силы, спонсируемые этим картелем. Такая гипотеза опять же выдвинута не нами, а теми, кто связал дело Фильшина с "Медельинским картелем". То есть с высшими чинами швейцарской полиции. А теперь о том, что означает приход протеже "Медельинского картеля" к власти на одной шестой части земной суши, располагающей термоядерным оружием. О том, что это означает не только для СССР, но и для США, Великобритании, Франции, Германии, Японии. Мы понимаем, что правительства названных стран располагают полной информацией о "Медельинском картеле". Но для советского человека, который сейчас и творит мировую историю, 'Медельинский картель" значит не больше, чем "финансовая война". И мы обязаны кое-что рассказать. КТО ЖЕ ГЛАВНЫЙ ВОДЯНОЙ? "Медельинский картель" – это одна из опорных структур международной наркомафии. Последняя включает в себя и американскую "коза ностру", и итальянскую, и кенийскую, и турецкую, и японскую ("якудза"), и гонконгскую, и юго-восточный "Золотой треугольник". Сердцем наркоимперии, по мнению западных специалистов, являются швейцарские банки, в которых скапливаются отмытые наркодоллары. Позвоночником этой структуры является союз американской (Нью-Йорк) и сицилийской (Палермо) мафии. Периферийными метастазами – Колумбия и "Золотой треугольник", в которых наркомафия пытается создать свою государственность. Именно этот проект "огосударствления мафии" мы и обсуждали в нашей книге "Постперестройка" – как один из возможных сценариев развития ситуации в СССР. "Медельинский картель" в Колумбии поставляет в США 80 процентов кокаина на сумму от 50 до 100 миллиардов долларов ежегодно. Особенно интенсивно этот процесс стал развиваться с конца 1985 г., когда была изобретена недорогая и сильнодействующая разновидность кокаина, получившая название "крэг". Американская печать писала: "Наркоманы в США буквально обезумели от "крэга", но обезумели и торговцы этим зельем от огромных прибылей". "Медельинский картель" "запускает" в США и Западную Европу не только наркотики, связанные с кокаином. Сотрудники Управления по борьбе с наркотиками США отмечают, что количество марихуаны, выращенной в Колумбии, "вообще не поддается исчислению". В 1986 г. в США вышла книга Джеймса Миллса о "Медельинском картеле" и других наркосиндикатах. Она называлась "Подпольная империя, где преступления и правительства соединяются". По данным Миллса, "наркодоллары", "отмытые" в результате преступных операций "Медельинского картеля", оседают главным образом в крупнейших транснациональных банках: "Морган гэранти траст", "Чейз Манхэттен", "Суис бэнк корпорейшн", "Бэнкерс траст", а также в биржевых корпорациях "Мерил Линч" и "Е.Ф.Хаттон". На связь банкиров и наркомафии указали также и результаты расследования специальной рабочей группы, созданной в США в 1982 г. под руководством Дж.Буша, в то время вице-президента. Эта группа вскрыла связь сорока банков США с наркодельцами "Медельинского картеля". Жаль, что начатые расследования тогда не привели к шумным разоблачениям. Был оштрафован только один крупный банк – "Бэнк оф Бостон". В тот же период в американской, колумбийской и итальянской прессе отмечалась связь "Медельинского картеля" с Центральным разведывательным управлением США, сотрудники которого использовали "наркодоллары" для закупки оружия для никарагуанских "контрас". В американской прессе уже в 1987 г. отмечалось, что руководители картеля передали 10 миллионов долларов по указанному адресу. Но те же исследователи говорят о связях картеля с ВАКЛ (всемирной антикоммунистической лигой), различными профашистскими режимами. Таким образом, картель отнюдь не игрушка в руках ЦРУ, а могущественное государство. Со своей армией, идеологией, политикой. Безусловно, способное действовать и против США… Наш анализ проблемы финансовой войны на этом не закончился. Мы встретились с Дианой Миллер – генеральным директором совместного англо-советского предприятия "Динамика", которая после известного заявления В.Павлова дала интервью газете "Обсервер" и сказала о том, что ей известны факты финансовой войны против СССР. Мы многое узнали от английской предпринимательницы. Но прежде чем обо всем рассказать, предупреждаем читателя, что все приводимые в интерпретации англичанки факты и всю ответственность за них Диана Миллер берет на себя. О ЧЕМ ПОВЕДАЛ "ФАКС" 4 и 9 декабря 1990 г. на "факс" СП "Динамика" (оно находится на Цветном бульваре) пришли конфиденциальные письма президента американской фирмы "Ля мэр интернейшионал" Даниеля Лукача для первого заместителя генерального директора Центра международного сотрудничества АН СССР "Ист-Вест" Григория Ивановича Макаренко ("факс" арендован по просьбе "Ист-Вест"). Письма были весьма любопытные. В них говорилось об обмене 20 миллиардов советских рублей на американские доллары в соотношении 1:20 (т. е. по ценам "черного рынка"). Из писем, кроме того, следовало, что планируемая операция не последняя. Сделка должна была осуществляться через бельгийский банк в Брюсселе "Дженерал де Банк". Д.Миллер, заподозрившая что-то "нечистое" в этих сделках, тут же начала частное расследование. Через своих деловых партнеров за рубежом она находит человека, который связан с названным бельгийским банком и занимается скупкой советских рублей. Этим человеком оказывается Рауль Роллинг, который в беседе по телефону с Д.Миллер заявил о готовности скупить любые миллиардные суммы советских рублей (особенно те, которые уже находятся за пределами СССР) по ценам, более высоким, чем курс "черного рынка" внутри Советского Союза. Р.Роллинг назвал три крупные американские корпорации, которые занимались скупкой рублей в огромных размерах: "Кока-Кола", "IBM", "ITT" ("ITT", кстати, известна своим финансовым "участием" в свержении президента Чили Сальвадора Альенде осенью 1973 г.). Одновременно Д.Миллер выявляет по своим связям еще несколько контактов для аналогичных операций. Она знакомится с дельцом из Португалии М.А.Фостером. М.Фостер уверял, что у него есть опыт валютных сделок с рублями: переправлял их транзитом через Чехословакию и Югославию. С португальцем вел переговоры о якобы перепродаже рублей первый заместитель Д.Миллера Поль Акера (по ее просьбе – в порядке частного расследования). М.Фостер подтвердил П.Акере свою готовность купить миллиарды рублей. Затем появляются еще три подобных дельца: канадец Клод Лапьер, американец Джон Кент – представитель компании "Дебики" – и знакомый Д.Кента некий Ол Бартон, который предлагал Д.Миллер организовать скупку советских рублей в любых размерах, но просил при этом 15 процентов от "прибыли". Такая вот "интересная" информация обрушилась на Д.Миллер в декабре 1990 года. Она пытается найти ответы на мучившие ее вопросы, обращается к различным специалистам в Москве. Тогда же, в декабре, англичанка впервые встречается с экономическим обозревателем "Известий" М.Бергером – для консультации. Рассказывает ему о своих впечатлениях и выводах. М.Бергер кое-что советует ей, кое-что объясняет, но почему-то не рассказывает о сомнениях чужестранки читателям своей газеты. Сейчас он даже не упоминает о декабрьских встречах с Д.Миллер. Любопытно – почему?.. ЛЕТЯТ "УТЯТНИЦЫ", ЛЕТЯТ "ГУСЯТНИЦЫ" Интересно и другое. Почему, например, журналист не рассказал в своей статье ("Известия", 28.02.91) историю СП "Динамика"? Ограничился лишь репликой Д.Миллер: "…СП приносит вашей стране больше урона, чем пользы…" И никаких пояснений. Просто фрагмент фразы, вырванный из общего контекста суждений и оценок английской предпринимательницы… Ну что ж, мы перескажем то, что поведала Д. Миллер о своем опыте работы в англо-советском СП. Тем более что эта история имеет непосредственное отношение к теме "финансовая война". Будучи одним из учредителей СП "Динамика", Д.Миллер наивно полагала, что сможет организовать в СССР честный (не "грязный") совместный бизнес. "С пользой для себя и для страны – родины отца". В планах предусматривались поиск талантливых советских кибернетиков, инженеров-программистов, помощь в разработке новых систем ЭВМ, последующая продажа союзных технологий (как конкурентоспособного товара) на мировом рынке. Одновременно Диана рассчитывала включиться в программы компьютеризации промышленного производства, бизнеса и образования в Советском Союзе. Так что не бочки из-под пива и садовые лопаты, как это представил М.Бергер, входили в стратегические замыслы англичанки. Но, увы, это были планы только одной стороны – Д.Миллер. Советских партнеров будоражило другое: "делать деньги" любыми способами. И ничего более! В 1988 г. наша героиня столкнулась со следующей ситуацией. Бывший в то время директором "Динамики" Н.Полуйко, его заместитель М.Бондаренко, пользуясь, по мнению англичанки, покровительством заместителя заведующего отделом Госкомиздата СССР А.Морозова (это ведомство являлось одним из учредителей "Динамики"), превратили СП в банальную перевалочную базу для весьма сомнительных операций по скупке и перепродаже за границей такой дефицитной теперь (да и тогда) алюминиевой и другой металлической посуды. Д.Миллер показала нам соответствующие документы. Наверное, наши исстрадавшиеся от нехватки всего женщины оценят "вклад" советских "предпринимателей" в "улучшение жизненного уровня населения". Только алюминиевой посуды, скупленной за бесценок (за "деревянные" рубли), за несколько месяцев было продано на валюту за границу 162 тонны. Это десятки тысяч утятниц, гусятниц, сковородок, подставок, казанов, рукомойников, кастрюль, котлов, умывальников и других изделий, перечисленных в документах. Основными поставщиками этой продукции для "Динамики" в 1988 г. являлись: Балашихинский литейно-механический завод, Московское межобластное оптовое предприятие по торговле бытовыми машинами, электротоварами и посудой, "Росхозторг", завод "Метхозизделий" № 6, Башкирское сортопрокатное ПО (г. Уфа). Механизм тех сделок прост. В соответствии с договором №62 от 20 сентября 1988 г. "Динамика" закупала металлическую посуду для республиканского объединения "Росаттракцион". А "Росаттракцион" в свою очередь сбывал эту посуду (а вернее, чистый алюминий) зарубежным партнерам через "свое" СП "Аспект" и некую фирму "Си-Эс-Джи Интернэйшнл ЛТД". Последнюю из названных организаций возглавлял некто С.Читьян. Он же фактически руководил и "Динамикой" в 1988 г. Не имея к ней прямого отношения, но пользуясь протеже уже названного А.Морозова из Госкомиздата. Куда же направлялась алюминиевая посуда? Д.Миллер сказала: в Западную Германию. "ЖЕЛЕЗНАЯ ЛЕДИ" С ЦВЕТНОГО БУЛЬВАРА Узнав об этих сделках и о странных трансформациях учрежденного ею СП, Диана Миллер ставит вопрос о правомерности (и нравственности!) происходящего. Наивная! Ей отвечают, что "компьютеры (любые!) в СССР нужнее, чем сковородки". А компьютеры, как говорится, присутствовали: часть вырученной (от продажи "по дешевке" алюминиевой посуды) валюты тратилась на примитивные компьютеры, игорные автоматы, которые тут же перепродавались в Союзе, правда опять-таки по спекулятивным ценам. Знакомая картина по превращению товаров первой необходимости в валюту и в рубли, Но не для народа и не для государства. А для кого? Всем ясно, наверное, для кого. Д.Миллер – человек действия. Она немедленно потребовала прекратить подобные сделки. Отказалась ставить свою подпись на подготовленные контракты, назначила финансовую ревизию. Стала наводить порядок в документации (в СП в то время не велось даже протоколов заседаний правления). Часть документов о злоупотреблениях она передала на Петровку, 38 и в ОБХСС Дзержинского РУВД. Поставила в известность о злоупотреблениях руководство Госкомпечати, консульское управление МИД СССР. Добилась увольнения с работы бухгалтера СП Титовой, провела перевыборы правления. Разогнала всю "честную компанию". Сама возглавила "Динамику". Да, несколько иной образ складывается при личном знакомстве с Дианой Миллер, чем тот, который создал М.Бергер. Между прочим, действовала эта пожилая женщина при отчаянном сопротивлении наших отечественных "партнеров-бизнесменов". Они даже пытались объявить Д.Миллер "сумасшедшей". Посылали в Англию сотрудника СП В.Семенова с задачей собрать на нее "компромат" в Лондоне. Увы, не собрал ничего. Дельцы оказались бессильны. "Железная леди" на Цветном бульваре выдержала все атаки. И победила – пока. Это, кстати, не единственная ее победа в СССР, Она, например, пресекла попытки Ленинградского филиала ''Динамики" осуществить незаконные сделки по вывозу из СССР стратегического продукта – редкоземельного металла германия. А предложения были очень выгодные – от "специалиста" по таким сделкам кембриджского предпринимателя Джона Миддлмесса, весьма удачливо вывозившего германий из Китая. НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ Первое. Шила в мешке утаить не удалось. История с валютными операциями вышла-таки наружу. И придется, видимо, кому-то отвечать за все это. В том числе и кумирам наших радикалов. Радикализм, кстати сказать, тем и отличается от любых иных политических течений, что ему вовсе не требуются ни собственные программы, ни собственные идеи – он просто доводит до предела и на свой лад идейный багаж противников. Например, вместо известного клича "Пятилетку в три года!" оглашает "новый" – "Рынок в 500 дней!". Тех же, кто начинает сомневаться, радикалы попросту "выносят за скобки". Как? Да способов сколько угодно. И все они отработаны во времена, так сказать, предваряющие "наши самые последние". Техника дискредитации эпохи застоя и сталинизма прекрасно служит тем, кто нынче исповедует высокий демократизм. Чего стоит одно лишь "дело АНТ"?! Помните? Сначала с его помощью дискредитировали Н.И.Рыжкова. А потом тот же АНТ провозгласили почти что спасителем страны. Только переименовав его для наивных в "Российский Дом". Вкус имена дающих мы, конечно же, не обсуждаем, но определенное недоумение испытываем… Так назывался отдел английской спецслужбы, занимавшийся Советским Союзом. Второе. Еще яснее высветилась скрытая пружина ажиотажа вокруг высказывания премьер-министра В.Павлова о финансовой войне против СССР. Сами посудите. Некоторые члены российского правительства крутят махинации: миллиард туда – миллиард сюда. И вдруг глава союзного правительства угодил в "самое яблочко". Тогда родилась мысль, достойная лучших образцов "гешефтмахерства": если Запад перестанет давать кредиты (России, например), свалить провал внешнеэкономических связей с махинаторов на правительственное заявление В.Павлова. Правда, на этот раз не удалось передернуть карту. В справке депутатской комиссии ВС РСФСР от 15.02.91 г. о "контракте на продажу 140 миллиардов рублей" прямо сказано: "Его возможная реализация создала бы угрозу стабильности отношений с союзными республиками, дестабилизировала процесс денежного обращения в стране… Сосредоточение такого количества рублей в руках неустановленной фирмы могло породить возможность серьезных финансовых диверсий как против отдельных республик, так и против СССР… Подорвано доверие к правительству РСФСР у крупных западных банков и фирм… Возможны и осложнения с получением кредитов от западных партнеров". В названной справке виновники названы однозначно. Третье. Мы далеки от того, чтобы видеть корень всех бед в сомнительных действиях только российского правительства. Это крупные операции, но круг исполнителей, видимо, гораздо шире российского масштаба. В частности, из беседы с Д.Миллер и представленных ею документов следует, что к этим аферам имела отношение некая дочерняя организация АН СССР. Как ни критикуй популярных экономистов из Академии наук, но то, что курс доллара на международном "черном рынке" они знают на "отлично", – это бесспорно. Четвертое. Мы кратко охарактеризовали различные типы финансовой войны. Раскрытая Д.Миллер "динамика афер" расширяет наш кругозор об этой махрово цветущей у нас сфере "деятельности". Подтвердились предположения о выкачивании из страны стратегических ресурсов. Действительно, когда наши новообращенные Тит Титычи совершают сырьевые сделки с лукавыми "ганзейцами", нужен глаз да глаз. Дело в том, что западный мир (по мнению западных же экспертов) вошел в очередную "длинную волну" экономического цикла. В технике и технологии такому состоянию сопутствует "революция материалов": резко расширяются их ассортимент и качество. Возникают потребности в "изысканном" сырье. А добыча и переработка оного связаны со значительными энергетическими затратами и экологическим ущербом. Что же тогда означает продажа за рубеж – прямо или через посредника – той же алюминиевой посуды? На первый взгляд пустяки. Но!.. В СССР при производстве алюминия используется приобретаемое за валюту импортное сырье. К тому же на получение одной тонны алюминия расходуется 9 тонн условного топлива, в том числе более 17 тысяч киловатт-часов электроэнергии. Вот что такое на самом деле алюминиевая посуда – по затратам. А в США и в Германии около 30 процентов алюминия обеспечивается как раз за счет "вторичного" алюминия: то есть путем переплавки отслуживших срок алюминиевых изделий (плошек, ложек, поварешек в том числе). Экономят там энергию и финансы! А наш родной Тит Титыч знает, что цена алюминия на западных рынках (аж!) 1,5-2 тысячи долларов за тонну. Вот он и играет на разнице цен и валютных курсов. Скажут: подумаешь, одно СП сбыло туда 162 тонны алюминия. Ну а если 100 или все СП займутся этим делом? К сожалению, многие СП этим как раз активно и занимаются. А сделка по продаже "за кордон" германия, к счастью, прерванная? Германия, без которого нет производства полупроводников (диодов, транзисторов, фотодиодов). О какой модернизации экономики можно говорить, сбывая за рубеж такого рода материалы? Пятое. Все последние события (справка депутатской комиссии российского парламента, встреча с Дианой Миллер) утвердили нас в мысли – финансовая война ведется активно одновременно по нескольким направлениям. И необходима надежная система экономической безопасности СССР, включающая в себя: – разработку нового механизма функционирования сквозного валютно-таможенного контроля за внешнеторговыми сделками. Для проведения этой работы необходимо создать специальный орган валютно-таможенного контроля, оснащенный современной компьютерной техникой, позволяющей получать и обрабатывать информацию, поступающую от организаций экспортеров и импортеров, таможни и банка; – создание службы таможенной экспертизы, которая включала бы в себя систему технического слежения за вывозом стратегического сырья и материалов, драгметаллов и ввозом высоких технологий из-за рубежа. Необходимо ввести порядок, при котором ввоз и вывоз продукции лицензировались бы только при наличии актов экспертизы такой службы; – объявление монополии государства на ввоз особо прибыльной импортной продукции; – разработку гибкой налоговой политики на вывоз энергоносителей, металлов, стройматериалов, промышленного сырья, особо наукоемких технологий. В этих целях целесообразно создать специальный орган при Кабинете министров СССР; – введение института правовой и финансовой ответственности за сокрытие сведений по операциям через иностранные банки в ущерб экономической безопасности страны. P.S. Когда статья была уже подготовлена, стали известны новые подробности о сделках российского руководства. Оказывается, по данным следователей Прокуратуры СССР, речь уже идет не о 140 миллиардах рублей, а о 500 миллиардах. Установлено также, что миллиарды рублей скупались фирмой "Ля мэр интернейшионал" не только у "Ист-Веста". Часть сделок санкционирована и правительством России. А что начнется, когда предприятиям будет разрешено открывать валютные счета в зарубежных банках, как то предусматривается "Программой стабилизации экономики и перехода к рыночным отношениям в РСФСР"? (Статья написана в соавторстве с B.C. Овчинским и Г.Л. Аврехом.) "Наш современник",№ 5, 1991 От авторов. С момента выхода статьи "Финансовая война" совершенно неожиданно самые немыслимые наши предположения получили подтверждение в статье известной американской журналистки Клер Стерлинг "Заговор с целью ограбления России", опубликованной в январе 1992 г. в итальянской газете "Коррьера дела сера" и перепечатанной (к еще большему нашему удивлению) в "Литературной газете" (№ 8, 19.02.92). Эта публикация настолько дополняет "Финансовую войну", что мы предлагаем ее вниманию читателя в полном виде: "Сегодня становится ясным смысл колоссальных операций с советской валютой, проделанных в прошлом году в Европе и Америке. Международная мафия – от сицилийских семей до картелей наркобизнеса – использовала СССР как гигантскую стиральную машину для отмывания "грязных" денег. Огромное количество советских денег, приобретенных на "черном рынке", должно было способствовать разграблению страны, самой богатой ресурсами на земном шаре". В прошлом году колоссальные международные операции с советскими деньгами – пожалуй, самые крупные из всех, когда-либо имевших место на "черном рынке", – сбили с толку полицию в дюжине стран: только сейчас, сличив банкноты, поступающие из Москвы, Лондона, Брюсселя, Женевы, Цюриха, Рима и Нью-Йорка, полиция начинает отдавать себе отчет в подлинных целях этих акций. Первые признаки с виду совершенно абсурдных валютных операций появились зимой прошлого года. Тяжелый автопоезд, нагруженный советскими деньгами, был обнаружен в Северной Италии, а "большой спрос" на советские деньги, судя по некоторым признакам, проявляли сицилийские и калабрийские мафиозные круга. Поезд с рублевым грузом через Польшу проследовал в Бельгию. В докладах бельгийской, германской и голландской полиций отмечались "странные широкомасштабные перевозки советских денег". В Швейцарии полицейскому агенту отдела по борьбе с наркотиками был предложен набитый советскими ассигнациями ящик размером 3 на 1,5 метра. Рублевая масса, сравнимая по величине с миллиардами долларов, была предложена разным инвесторам Западного и Восточного побережий США. С тех пор были раскрыты и документально зафиксированы переброски советских денег на общую сумму 500 миллиардов. Одни из этих операций провалились, другие – нет. Расследования, проведенные до настоящего времени, показывают, какое огромное количество советской валюты было тайно обменено на доллары с помощью посредников в лице некоторых советских политических деятелей и мошенников (что не всегда одно и то же) западными и восточными банками, картелями наркобизнеса и международной организованной преступностью. Цифры настолько непомерны, что долгое время в их реальность просто не могли поверить. Условия для подобных операций и впрямь были исключительными. Россия обнаружила неутолимую жажду долларов: по данным ООН, тысяча миллиардов долларов в год – "грязных долларов, появившихся в результате торговли наркотиками и сокрытия прибылей от налогообложения, – нуждаются в "отмывании". Как замечает один швейцарский чиновник департамента национальной экономики, Россия стала "огромной стиральной машиной по отмыванию "грязных денег". За несколько дней до своего благополучного завершения была сорвана поддержанная русским правительством операция по обмену 140 миллиардов рублей. Начиная с лета 1990 г. три темных западных дельца один за другим сделали почти одинаковые предложения советским и российским руководителям. Они предлагали купить 140 и даже больше миллиардов рублей за различные сумы долларов – начиная от 7,8 миллиарда и выше (при сверхвыгодном для них обменном курсе 18 к 1). Первым в августе 1990 г. появился некий Джон Росс из Нью-Йорка, оказавшийся впоследствии Зубком Яном Семеновичем с Украины, где он (до эмиграции в США) был дважды судим за воровство. Он, ставший в Америке хозяином маленького предприятия по производству презервативов, весь штат которого состоял из шести человек, представился как президент фирмы "Нью Текнолоджи энд Продакшн Интернэйшнл" и, прежде чем его разоблачили, успел подписать протокол о намерениях на сумму 300 миллиардов рублей с тогдашним премьер-министром Российской Федерации Иваном Силаевым. Затем на сцену вышел некий Лео Ванта, который вместо верительной грамоты предъявил фотографию президента Рейгана с его автографом. Этот претендовал на звание представителя "Нью Рипаблик Файнэншл Груп" – норвежской компании со штаб-квартирой в Аплтоне (штат Висконсин), зарегистрированной также в Австрии с объявленным капиталом 5000 шиллингов (около 500 долларов). На этом основании Ванта был принят в самых высоких российских и советских правительственных кругах. Российский парламент создал специальную комиссию по переговорам с Вантой, но тут как раз подоспело предупреждение американского госдепартамента. Наконец явился некий Колин Гиббонс из Англии – глава фирмы "Доув Трейдинг" со штаб-квартирой в ЮАР. Прежде чем его задержали, он успел получить на правительственном уровне подписи, позволявшие ему открыть банковский текущий счет на сумму 140 миллиардов рублей. С советской стороны подпись поставил некий А.А.Свиридов, депутат Челябинского областного Совета, от имени какой-то подозрительной компании "Экоу Мэньюфэкчуринг". В качестве его гаранта выступил заместитель российского премьер-министра Геннадий Фильшин. Фильшин полагал, что Гиббонс намерен потратить доллары "на насыщение советского рынка" 700 000 тонн мяса, 300 000 тонн масла и прочими высококачественными западными товарами. Кроме того, Гиббонс должен был "инвестировать и реинвестировать в советскую экономику недавно приобретенные им рубли". Однако и тексте соглашения не было ни одного соответствующего пункта: кроме весьма расплывчатых "посулов" насчет поставок продовольствия, Гиббонс ничего подобного не обещал. На допросе он заявил, что единственной его целью было заполучить деньги. Последней каплей, переполнившей чашу, стало выясненное Генеральным прокурором обстоятельство: оказалось, что Гиббонс – профессиональный мошенник, разыскиваемый Интерполом по выданному английскими органами правосудия ордеру на его арест за контрабандную продажу Советскому Союзу самой совершенной телекамеры ("Имакам"-790), делающей 10 миллионов снимков в секунду. Мысль, что самые высокие российские руководители могли пойти на такое грубое надувательство, казалась настолько невероятной, что многие подумали, будто за всем этим стоит КГБ. Подозрения усилились, когда решительный премьер-министр Павлов приказал изъять все советские 50- и 100-рублевые банкноты и возложил вину за историю с Гиббонсом на правительство Ельцина. Павлов утверждал, что его приказ был направлен вовсе не на сокращение сбережений граждан, хотя едва не привел именно к этому результату. Подлинной его целью было приостановить массированную утечку рублей на Запад и блокировать "поток грязных денег", поступавших в страну. Нетрудно догадаться, что коммунистический премьер сразу же заговорил о каком-то империалистическом заговоре. Павлов утверждал, что западные банки вступили в сговор с целью свергнуть Горбачева и дестабилизировать советскую экономику. Это обвинение было отвергнуто западными дипломатами, назвавшими его "глупостью" или "навязчивым бредом". Но Павлов был не прав только наполовину. Заговорщикам не нужна была голова Горбачева. Им нужны были деньги. Нет никаких сомнений в том, что на протяжении 1991 г. огромные суммы советских денег по разным каналам утекали из СССР. Изъятие денег на таможнях возросло на 200 процентов, признавал сам руководитель советской таможенной службы. Шли разговоры о том, что обанкротившиеся коммунисты – коллеги Павлова вывозили валюту и золото тоннами с помощью Аэрофлота. Но и группа Ельцина пыталась обменять 500 миллиардов рублей на доллары не вполне ясного "происхождения", что и было установлено парламентской комиссией. Это делалось не обязательно в корыстных целях. Такова была политика правительства. Очевидно, российские руководители не подозревали, что внешний мир кишит акулами. Борис Ельцин лично дал разрешение премьер-министру Силаеву совершать такие сделки на "черном рынке". Он даже сказал в парламенте: "Пожалуй, можно порекомендовать контролируемую и ограниченную продажу рублей нашим иностранным гостям". Когда вся эта история раскрылась, заместитель премьер-министра из ельцинского правительства не только не был наказан, а получил назначение на пост министра внешнеэкономических связей России. Фильшин все еще продолжает доказывать, что сделка с Гиббонсом была своеобразной "разновидностью "плана Маршалла" и даже претендует на роль "идеолога" подобной политики на "черном рынке", проведение которой он считает единственным для России выходом из положения. Лондонская газета "Индепендент" писала, что "разработанный Фильшиным план продажи фантастических сумм был своего рода гвоздем всех программ и реформ российского правительства, пока не наступил коллапс". Как бы там ни было, а одна из этих фантасмагорических сделок все-таки состоялась. Российское правительство, судя по всему, не отказалось от грязного предложения Гиббонса, даже потеряв самого Гиббонса. Не прошло и пяти дней после ареста мошенника в Москве, как заместитель министра торговли Владимир Козлов встретился в Цюрихе с одной транснациональной рабочей группой. Цюрихская встреча началась 28 января 1991 г. и продолжалась до первых чисел марта. Тут на сцену вышли еще девять или десять русских, а также друг Гиббонса – некий Пирсон, меньше чем за неделю до этого задержанный в московском аэропорту Шереметьево с чемоданчиком, в котором был обнаружен один экземпляр контракта, заключенного с Гиббонсом. Остальными участниками встречи были: южноафриканский партнер Гиббонса, одна английская чета, два израильтянина советского происхождения, пара-другая эмиссаров итальянско-амсриканской и русско-американской организованной преступности и таинственный господин по имени Омар Хан, считавшийся одним из наиболее богатых покупателей. Там были представлены также всякие сомнительные посреднические компании, предположительно контролировавшие капиталовложения, предназначавшиеся для этой сделки: "Индастриэл энд Консьюмер Комершл Броукерс корп." (новое название гиббонсовской "Доув Трейдинг"), цюрихская "Голден Игл", "Ван Линч" из Найтсбриджа, женевская "Эуросин" и нью-йоркская "Балатон", выступавшая в поддержку "Нью Рипаблик Груп" Лео Ванты (той самой, что имела в Австрии капитал – целых 500 долларов). Джек Тремонти и Е.Мартин Гудевич представляли там "Нью Рипаблик" и мир американской организованной преступности. Следователям мало известно о том, что происходило на этих совещаниях. Гораздо лучше знают они, как развивались события потом – и в Швейцарии, и в других странах. В середине февраля, т. е. во время цюрихской встречи, американским инвеститорам были предложены рубли в лотах на миллиарды долларов. К официальным предложениям прилагались гарантийные письма, обеспечивавшие возвращение рублей в Россию. В январе того же года через Польшу проследовал в Бельгию поезд с рублевым грузом. При нем тоже были сертификаты, обеспечившие возвращение денег, – так утверждают польские дельцы, которым предлагали приобрести части этих сумм. В конце декабря веронские карабинеры зарегистрировали неоднократные телефонные переговоры, во время которых два сицилийских торговца наркотиками обсуждали предстоящую встречу с русскими в Цюрихе. Документ, обнаруженный у одного из них, свидетельствует о том, что несколько миллиардов рублей переправлялись из России через Швейцарию и Италию в Майами, где планировались весьма крупные капиталовложения. Примерно в тот же период итальянская комиссия по борьбе с мафией обнаружила доказательства пребывания автопоезда с советскими деньгами на территории провинции Романья. Была арестована одна женщина из Катании – Лодовика Бал, занимавшаяся организацией сбыта этих денег. В конце декабря в Беллинцоне (Швейцария) к одетому в штатское агенту подразделения полиции по борьбе с наркобизнесом подошел известный сбытчик героина Гамза Туркерезин, связанный с калабрийской мафиозной "семьей" Морабито и с торговцами кокаином из группы Пабло Эскобара. Туркерезин считается крупнейшим сбытчиком турецкого героина, поступающего из Стамбула в Милан. Он сказал агенту, что располагает целым контейнером советских денег, которые надо продать. Агент приобрел у него "на пробу" 100 000 рублей и тотчас сообщил о своем приобретении в Женеву. 21 декабря в Женеве судья Жан-Пьер Трамбли выдал ордер на арест пяти лиц, действовавших от имени немецкого преступника Андреаса Беренса, которого полиция разыскивала по делу об отмывании миллионов наркодолларов Пабло Эскобара через Канаду. Один колумбиец, один немец и трое аргентинских менял встретились накануне в отеле "Сенчури" с целью обменять 70 миллиардов рублей на 4,6 миллиарда долларов. Покупателем был ливанец Джихад Аннан, служащий некой "Галф Инвестмент ко" и гость женевского "Сауди Эрэбиен Бэнк". Судья Трамбли не сумел найти тот контейнер с советскими деньгами и в конце концов был вынужден освободить подозреваемых. Он заявил: "Я просто не мог поверить, что люди, пребывающие в здравом разуме, способны обменивать наркодоллары на рубли, которые тоже невозможно потратить". И действительно, если бы не было, на что тратить за границей советские деньги, все эти сигналы о перемещении огромных рублевых масс можно было бы счесть чьей-то выходящей из ряда вон шуткой, надувательством. В этом деле русские преступники – настоящие мастаки. Сейчас, например, из России незаконно вывозится так называемая красная ртуть, которая продается на Западе по 300 долларов за килограмм. А между прочим, геологи утверждают, что никакой красной ртути не существует, что все это – сказки. Но история с советскими деньгами – совершенно иное дело. Сами советские руководители признались, что они хотели продать свою реальную валюту; а иностранцы, которые намеревались отмыть "грязные деньги", хотели купить за них рубли, которые могли бы потом возвратиться в Россию или осесть в русских банках. Ниже я перечислю некоторые "сделки", о возможности которых я узнала от крупных русских экономистов и высоких чинов МВД. Имея текущий счет в русском банке и нужные знакомства, иностранец может лично или с помощью подставного лица принять участие в открытом аукционе и приобрести кооперативы, магазины и любую недвижимость; он может купить акции и даже брокерское место на деловых биржах Москвы и Санкт-Петербурга. Кроме того, он может участвовать в смешанных предприятиях. В одном из докладов московского Интерпола отмечается, что 40 процентов таких обществ, созданных за последнее время, оказываются мошенническими. Они могут платить заработную плату, превышающую средний уровень, и давать взятки нужным чиновникам, чтобы получить разрешение на импортно-экспортные операции, служащее своего рода пропуском через границу. Иностранец может совершать и следующие сделки: купить тонну нефти за тысячу рублей (в ноябре прошлого года ее цена равнялась 22 долларам) и перепродать ее в Европе за 160 долларов; купить грамм золота на "черном рынке" – в Одессе, например, – за 300 рублей (в ноябре прошлого года оно стоило 6 долларов за грамм) и перепродать его на Западе за 11 долларов; купить бокситы, медь, цинк, титан, кобальт, уран, советское оружие и ядерное сырье с помощью хорошо информированных русских посредников. Прибыль от продажи за границей товаров, купленных на советском "черном рынке", настолько велика, что в прошлом году было решено принять на работу 3000 новых таможенников, чтобы сдержать отток товаров. Тщетно. Короче говоря, иностранец, обладающий большими рублевыми суммами, может преспокойно внедриться в "теневую" экономику России. В конфиденциальном докладе, переданном русскими Лионскому отделению Интерпола, объясняется, как это происходит. В апреле прошлого года сообщали, что вывоз природных богатств через таможню за границу возможен из-за коррупции. Сырье и такие стратегические материалы, как титан, экспортируются под видом "отходов". Драгоценные металлы и сплавы скупаются за гроши, а затем экспортируются. Отмечается также, что советские мафиозные группировки, вступая в смешанные предприятия, проворачивают множество сделок с мошенническими иностранными компаниями. Сами эти группировки "участвуют в контрабандной торговле советской валютой" через дипломатический корпус, через служащих различных иностранных фирм и всевозможных бизнесменов. Именно такого типа соглашением и является протокол о намерениях, подписанный бывшим премьер-министром российского правительства Иваном Силаевым с украинским мошенником, выступавшим под именем Джона Росса. Обменивая рубли на доллары по ценам "черного рынка", российское правительство брало на себя обязательство "предоставлять доступ к вторичному сырью, промышленным отходам и другим ресурсам". В общем, не боясь ошибиться, можно утверждать, что различные валютные сделки, заключенные в Москве, могли быть использованы иностранными дельцами в целях проникновения в Россию, а затем и установления господства над остатками советской экономики. По мнению парламентской комиссии, текущие банковские рублевые счета для иностранцев могли обернуться "приобретением большого количества сырья, поддающихся рециклированию материалов и основных капиталов – то есть всего национального достояния – по чрезвычайно низким ценам, что явно чревато потерей экономического суверенитета Россией"… 3.2. ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАДРИЛЬ, ИЛИ ДОГОВОР С ЧЕРНЫМ ПУДЕЛЕМ Мефистофель: Что вам угодно? Честь имею представиться! Фауст: Вот, значит, чем был пудель начинен. Гете. "Фауст" Поток политических событий с каждым месяцем уплотняется, и по мере этого уплотнения общество все больше и больше теряет способность осознавать, кем именно этот поток "начинен". Да, общество еще пытается осмыслить перипетии недавнего партийного пленума. Да, оно еще включается в полемику по поводу сокрушительных разоблачений Г.Зюганова. И – обсуждает заявление "десяти". И – стремится разглядеть, что стоит за принятием Закона о КГБ СССР. И – тщится постичь смысл перемирия, которое объявлено Президенту СССР левыми силами, и "исчислить сроки его". И – спорит по поводу Указа "Об особом положении в базовых отраслях". Но идея выбора Шеварднадзе генсеком ООН… Но новый курс СССР на Ближнем Востоке… Но… По данным социологов, все большее число людей признается, что у них, как сказал один мой собеседник, "от всего этого крыша поехала"… То ли еще будет! Впереди гладиаторские бои за кресло Президента России. Не за горами выборы нового союзного руководства. А серия национальных конфликтов на территории СССР отнюдь не исчерпывается новыми Арменией и Азербайджаном. Из аналитической сводки Эксперты прогнозируют обострение конфликтов на территории РСФСР. В качестве потенциальных "горячих точек" называют более 30 регионов, включая Северный Кавказ, Поволжье, Якутию. "Подъем температуры" начнется, по оценкам, либо поздней осенью 1991 г., либо ранней весной 1992 г. Интенсивность этого процесса быстро возрастает и в ряде мест достигнет, с учетом национального "детонатора", масштабов мощных социальных конфликтов, сравнимых с сегодняшними в Закавказье. К началу 1992 г. заявит о себе так называемый "русский фактор". Об экономике. Цифры свидетельствуют, что под призывы к рыночной экономике мы идем к сворачиванию товарно-денежных отношений, т.е. к тотальным распределительным отношениям военного коммунизма. И все же главное – человек. Не человеческий фактор, а рядовой человек нашего общества, которому якобы нечаянно, якобы целясь не в него, а во всякие нехорошие, "консервативные" силы, вдруг взяли и как-то походя, между прочим "сломали хребет". Начну с того моего собеседника, который признался, что у него "крыша поехала". Его зовут Виктор М. Рабочий прииска. Разговор со мной он начал воспоминанием о том, как создавался Мирный – "белый город на голубой реке". Потом заявил, что перестройка открыла ему глаза на И.В.Сталина, который, оказывается, был замечательный человек… Думаете, почему? Да потому, что убивал коммунистов. Еще раз подчеркну: это откровение посетило моего собеседника после того, как "перестройка открыла ему глаза". Кроме того, он понял: "Если они ("они" – лидеры перестройки. – С.К.) говорят, Сталин истребил КПСС, то нам-то он что оставил? Ясное дело…" Затем Виктор М. рассказал об уровне жизни при Сталине… Затем начал кричать по поводу реформ Павлова… Затем перескочил на тему об иностранцах… Затем сказал, что Сталина уже, по-видимому, "нам не дадут". И тогда, по его словам, "пусть сами приходят и разбираются" – имелись в виду иностранные государства. Под конец, жалобно посмотрев на меня, честно признался, что у него "от всего, что произошло за последние пять лет, просто крыша поехала". От конкретного факта – к теоретическим размышлениям. Что значит показать советскому человеку по советскому телевидению и в советской печати красный флаг со звездой и гитлеровской свастикой? Это значит предъявить ему две несовместимые глубинно символические, как это именуют специалисты по психоанализу, или сакральные, как говорят религиоведы, знаковые системы одновременно. То есть произвести ошибку на подсознательном уровне. Иначе говоря, прибегнуть к психотронному насилию. А когда его пускают в ход, используя электронную и неэлектронную прессу, можно уже говорить об использовании психотронного оружия массового поражения. Против кого? Против миллионов простых людей. Им, а совсем не КПСС объявила войну радикально настроенная элита. Им, а не какому-то "аппарату" она сломала хребет. И главное – сама же теперь сетует на иррациональное поведение ею же "облученного" общества! Оговорюсь, я вовсе не против информационной свободы! Более того, уровень ее до сих пор считаю недостаточным. Но я против того, чтобы под видом этой свободы ломать хребет обществу. Как же опасен тот "материализм", где сакральное, глубинно-психоаналитическое вообще не существует, а есть только социоэкономическое, так называемое, "бытие", понимаемое просто как еда да сон. И ничего, кроме этого. Что ж, за такое видение человека в конце XX века придется дорого заплатить. Из аналитической сводки Эксперты считают, что позволить тем тенденциям, которые главенствуют в политическом процессе сегодня, развиваться в том направлении, в котором они движутся в настоящий момент, – значит ввергнуть страну на многие десятилетия в состояние необратимой деградации и политического банкротства. То, что производительный труд еще не отвергнут полностью, эксперты объясняют "привычкой работать", автоматизмом, в котором люди в условиях гаснущей мотивации воспроизводят стереотипы деятельности периода, когда мотивация была более или менее активной. На окончательное затухание производительных мотивов, по мнению экспертов, достаточно 3-6 месяцев, после чего возвращение к нормальной деятельности будет крайне затруднено, даже при использовании средств чрезвычайной силы и мощности. 1992-1993 гг. угрожают в этом случае стать временем "самопоедания", порой невиданного иждивенчества и полного безразличия к любым процессам, идущим на территории страны, коль скоро главным становится сиюминутный шанс на личное выживание. Уже сегодня получают поддержку – а к середине года эта тенденция начнет резко возрастать – разного рода химерические идеи, связанные с волшебной "палочкой-выручалочкой". Трезвые предложения и конструктивные идеи все меньше будут находить отклик в обществе, поскольку психотронизированная масса начинает во все возрастающей степени склоняться в сторону иррациональных форм мышления и действования. По мнению ряда серьезных экспертов, к концу года высокие шансы на успех получит лидер, который провозгласит нечто близкое следующему тезису: "Давайте все продадим сразу, как следует поедим два-три года, а там что будет – то будет". В таких условиях приход к власти на выборах сам по себе ничего не решает. Судя по всему, победитель (это, исходя из сказанного выше, будет только харизматический лидер) не сумеет создать парламент устойчивого большинства. Чтобы не оказаться сброшенным в течение полугода, он должен осуществить переворот, разогнав парламент и присвоив себе диктаторские полномочия. Но прежде ему понадобится запрет на деятельность тех политических организаций, которые, как будет внушаться обществу, символизируют собою "правый заговор" и "покушение на конституционную власть". Основным объектом атаки станет, естественно, Компартия РСФСР. Но для ее разгона официальному лидеру России потребуется захват силовых структур – МВД, армии, КГБ. Это будет осуществляться за счет соединения многих поэтапных мер и мероприятий: – жесткая политика РСФСР на фоне пассивного центра в этом принципиально важном вопросе; – ликвидация центра как собственника и источника финансирования "силовых структур", перевод их под эгиду Ельцина под знаменем компромисса; – немедленный отказ от компромисса, как только этот переход будет осуществлен; – жесткая чистка неугодных под видом департизации; – запрет на деятельность КП РСФСР и других оппозиционных структур после проведения чистки в армии, КГБ, МВД; – получение за счет такого "запрета" послушного парламентского большинства; – аннулирование с помощью этою большинства парламента, с передачей (на непосредственное время!) чрезвычайных прав Ельцину, с совмещением в его лице президента, премьер министра и верховного главнокомандующего. – Диктатура. Помимо подобного, основного сценария следует рассмотреть и дополнительный. Он заключается в том, что при отказе союзных силовых структур проводить указанную стратегию на самоуничтожение вводится так называемый "мягкий вариант". Его суть – в последовательном захвате всех финансовых, организационных и информационных ресурсов в течение трех-четырех месяцев; в войне законов, окончательно лишающей устойчивости и без того разваленную экономику СССР; в жесткой пропагандистской кампании в конце 1991 г. и приходе "третьей волны" кандидатов от блока так называемых "демократов" к власти в союзных структурах. "Третья" волна, естественно, будет еще жестче, нежели "вторая", а по отношению к первой станет вести себя просто враждебно. После этого – в ускоренном порядке начнет проводиться в жизнь финальная часть первого сценария. И, наконец, существует третий сценарий, предполагающий спровоцированную попытку переворота в самый безнадежный в этом плане момент (сентябрь-ноябрь 1991г.), всеобщую политическую забастовку в ответ либо вяло текущую гражданскую войну на фоне зарубежного бойкота. И – к началу 1993 г. – вмешательство извне. В любом из перечисленных вариантов 1993 год становится годом полной подконтрольности территории СССР тем силам, которые стоят за спиной народных фронтов и марионеточных диктатур. Геополитические сценарии дальнейшего разворота событий экспериментами также рассмотрены. Те, кто видит в подобном описании "торговлю страхом", пусть подробнее ознакомятся с тем, что происходит сегодня в Грузии или нарастает в "горячих точках" Поволжья. Усмотревшим здесь некий излишний детерминизм, мы ответим: никакого детерминизма здесь нет. Выходов – много. И они новее не сводятся к "дороге назад". Но основные – при любом оптимистическом варианте – верить в народ, в его внутренние ресурсы, способность воскреснуть. Верить в свою страну. И главное – не низводить человека до фактора. Не пытаться еще раз прописать ему потребительский наркотик ради того, чтобы избежать взрыва. А сегодня, судя по всему, пытаются осуществить такую, якобы "лечебную", операцию. В очередной раз уповая только на это. И в очередной раз – попадая в капкан. Голословные утверждения теперь уже никого не способны в чем-либо убедить. Слишком много грязной ругани вылито друг на друга сторонниками различных партий. Никто ничему не верит. И слава богу. Тем самым возникает возможность вести системный анализ не для "лиц", "движений" и партий, а для нашего, начинающего осознавать, что у него "крыша поехала", советского общества. Пропуская мутный поток событий, напирающих одно на другое, сквозь систему политических фильтров, что мы выделим? ПЕРВОЕ. Конечно же, поездки наших лидеров за рубеж. Они крайне важны для понимания сути происходящего. Их результаты, тон заявлений политических деятелей и экспертов, оценивающих итоги, география визитов, их типология, периодичность, порядок следования – все это может и должно быть объектом исследования. ВТОРОЕ. Обилие разного рода программ, принятых за последнее время. Здесь опять необходимо анализировать и содержание, и, как говорится, подтекст, второй план – то, что остается за кадром. Ведь не могут же их авторы не сознавать: предлагаемые ими меры не способны блокировать кризис нынешнего масштаба и глубины. Ведь не могут же они не понимать: главная особенность кризиса состоит в том, что он вызывается патологизацией всех процессов – от политических до правовых, от духовно-нравственных до микроэкономических, от геополитических до семейно-бытовых. Лечить надо не экономику, а человека, общество. Душу надо лечить. В XIX веке – знали, а теперь – нет. Какое лекарство предлагают для того, чтобы устранить тотальный распад всех системообразуюших связей, очевидно порожденный духовным вирусом? На поверку выяснилось, что оно единственное – иностранная помощь. О ней сегодня говорится как об очевидной вещи. Так ли нужна она стране? Ретроградный, как говорил Достоевский, вопрос. Что ж, зададим его в другой форме: всякая ли иностранная помощь будет полезна для СССР? Не сыграет ли она в нашей стране столь странную роль, что западный мир может сам не удержаться помочь нашей стране, после того как подобная помощь будет оказана? Каждый, кто наблюдал, к каким парадоксальным последствиям приводила в наших условиях, например, операция "SOS – Армения", может призадуматься. Есть множество далеко не тривиальных задачек, которые стоило бы тут решить. Отметим сразу, что вовсе не гордость, не великодержавное чванство диктует нам настороженность в данном случае. Если речь идет о полезных лекарствах, то их необходимо принимать, сколь бы горьки они ни были. Ну а если предлагают лекарство не от той болезни, которой ты болен? Тогда приходится вникать в суть рецептуры. Можно было бы, конечно, поверить "врачам", но они сами неоднократно публично признавались в своих ошибках. Так что доверяй, но проверяй. На то ты и аналитик. Итак, еще один факт из аналитического обзора. Имеется в виду статья в "Независимой газете" от 18 мая 1991 г. Ее автор – Михаил Леонтьев – человек, надо отдать ему должное, страстный и искренний. Название "Миссия Явлинского" (хорошо еще, что не "мессия"). Психологический интерес представляет сделанное здесь признание: программа "500 дней" не афишировала, по известным причинам, вопрос о масштабной помощи Запада. Выходит, в ней изначально была заложена недоговоренность, ее подтекст не до конца соответствовал тексту. Уже тогда подлинное содержание программы Явлинского резко отличалось от этого эрзаца, который был предложен и обществу, и парламентариям СССР. У программы Явлинского уже в ту пору имелось, если верить демократической прессе, свое секретное дополнение. Дополнение, о котором мы узнаем через год после неудачи "первой попытки" Явлинского. О каких же секретных деталях второй попытки мы узнаем к концу 1992 г.? Или же – раньше, в случае, если попытка будет удачной? На этот вопрос Явлинский, конечно же, не ответит, но зато его с удовольствием разъяснит профессор Гарвардского университета Джеффри Сакс, реальный автор польской реформы Бальцерович. Роль Гарварда в формировании парадигм экономического мышления в СССР и Восточной Европе на протяжении последнего десятилетия требует отдельного рассмотрения, как и то, экспертами каких именно корпораций и групп рассматривается вопрос о "плане Маршалла" для СССР. Зная это, можно было бы многое понять в сути этого "плана Маршалла", ибо план плану рознь. Один из наших специалистов позволил себе отпустить реплику на этот счет: мол, "зная прикуп в преферансе, можно и не работать". К сентябрю карты будут открыты, и удастся проверить, сколь достоверными оказались те или иные гипотезы. А пока просто послушаем, что говорят "умные люди". В апреле 1991 г. Г.Явлинский начинает новый виток "экскалации темы" об иностранных инвестициях и их роли в экономике СССР. Сначала – на конференциях. В мае уже дается пунктирное пока еще изложение его идеи в газете "Московские новости" (см. интервью Г.Явлинского от 13 мая 1991 г. в этой газете). А за день (!) до этого все тот же Д.Сакс дает интервью газете "Вашингтон пост", где заявляет, что "радикальная рыночная реформа в СССР, включая конверсию военно-промышленного комплекса, потребует 30 миллиардов долларов западной помощи в год в течение пяти лет. Половина суммы может быть получена от международных финансовых институтов, таких, как МВФ и Всемирный банк; 15 миллиардов – непосредственно от правительства, из которых на долю США придется около 3 миллиардов в год". Интересный расклад! При нем 75 миллиардов вложено будет в экономику нашей страны негосударственными организациями, представляющими именно бизнес – и ничего больше. Но то особый бизнес, любящий использовать политику как средство обогащения. Бизнес – политика, бизнес-штрих. Вот формула действия для структур типа МВФ, понимающих, какую сверхприбыль можно получить из политических неурядиц, например, в странах Латинской Америки. А то, что СССР движется в направлении "латиноамериканизации", признает, к примеру, наш компетентный и прогрессивный политический комментатор Максим Соколов. Он пишет в статье "Советники Горбачева: старый друг лучше новых двух", опубликованной в газете "Коммерсантъ" за несколько дней до выступлений (!) Явлинского и Сакса по поводу иностранной помощи СССР: "В нынешней катастрофической ситуации первоначальным судьей (экономических программ, определяющих направление развития СССР. – С.К.), возможно, будет уже Запад. Отечественным политикам предстоит только решать, принять или не принять спасательный круг. Иначе говоря, страна дозрела (прямо так вот, сама взяла и дозрела! – С.К.) до состояния стран Латинской Америки (интересно было бы уточнить, каких именно! – С.К.), многим из которых приходится соглашаться на болезненные процедуры, предписываемые МВФ". Хотелось бы еще, чтобы М.Соколов разъяснил публике, в чем болезненность процедур, предлагаемых МВФ странам Латинской Америки. Вряд ли тут речь может идти о демонтаже партийного аппарата, к примеру, ведь там его нет. Тогда – о чем именно? Входит ли в эту "болезненность" растущая детская смертность, преступность, захлестнувшая этот континент, обнищание большинства населения? Но вернемся к "миссии Явлинского". Как утверждает М.Леонтьев, "даже полковнику Алкснису ясна уже невозможность реформирования страны без западной помощи". Алкснису, может быть, и ясна. А мне – нет. Поскольку расчеты показывают, что только жестокое, с применением административных и налоговых санкций, изъятие так называемых неликвидов способно за пять лет дать до 250 миллиардов долларов, т. е. по 50 миллиардов долларов в год. Понадобятся крутые меры, но разве западный кредитор будет миндальничать там, где речь будет идти об исполнении его интересов? Так почему жесткость в реализации их целей приемлема, а для реализации целей нашего государства применена быть не может? Далее: прекращение того бесстыдного демпинга (продажа по бросовым ценам), который создал и наши фирмы-экспортеры, воспользовавшись хаосом и вседозволенностью, позволяет сэкономить еще несколько миллиардов ежегодно. Применение советских (!) технологий только в нефтедобыче способно уже в следующем году (конечно, при поддержке государства, причем в достаточно жестком режиме) дать новые миллиарды. Ликвидация ряда странных асимметрий в ценовой политике по некоторым экспортным товарам плюс применение советских же технологий обработки сырья и отходов хотя бы (!) до стадии полуфабрикатов – это еще десятки миллиардов долларов ежегодно. Но, главное, существуют аксиомы западной экономики и политики, согласно которым по-настоящему поддерживают только сильного, а следовательно, нужного партнера. Тезис же о том, что мы становимся, мол, опасными не только для себя, но и для мира и, чтобы избежать последнего, следует всячески нам помогать, – такой тезис способен привести к неожиданным последствиям. Помогут, да! Но "помогут" загнать долю опасности для мира внутрь себя, "помогут" разрядить катастрофу в пределах страны. Неужто наше общество уже созрело не только для латиноамериканизации, но и для принятия такой "помощи"? Но продолжим. Если экономическое посредничество осуществляет от лица Президента СССР экономист Г.Явлинский, то политическое посредничество взял на себя бывший министр иностранных дел Э.Шеварднадзе. Ничего плохого лично я в этом не вижу. В отличие от публицистов газеты "Красная звезда", я считаю, что это человек, безусловно имеющий всяческое, в том числе моральное, право действовать на международной арене. Другое дело – в чем суть этого действования применительно к проблеме кредитов. Анализируя его майский визит (кстати, предшествовавший "миссии" Явлинского!), можно выделить ряд очень серьезных вопросов. Например, то, что политической базой новой (альтернативной недавно принятой союзным парламентом программе Кабинета министров СССР) программы должно быть заявление "9 + 1". Стоп! Но вот это же новый виток разгосударствления… самих государственных институтов страны! Очередная экономическая программа базой своей будет иметь "Советскую Президенторию", а не вышвыриваемый за ненадобностью "Советский Конвент". Корректно это упомянуто в статье "Эдуард Шеварднадзе: посредник иностранных дел", опубликованной в "Коммерсанте" (№20, за май 1991 г.). Ну а темпераментный М.Леонтьев, горячась, высказывает все то же открытым текстом, заявляя, что, если миссия Явлинского достигнет успеха, Горбачеву придется принимать подобные акты президентскими указами, минуя не только Кабинет министров, но и ВС СССР. Прощай, наш родимый парламент, и без тебя обойдемся! Но если бы речь шла только о парламенте, бог с ним! По словам самого Явлинского, речь идет о программе, имеющей свое философское, геополитическое, геостратегическое и, я бы сказал, геоэкономическое обоснование (интервью Явлинского в "Коммерсанте",№ 20, 13-24 мая 1991 г.). А при этом весьма сходные по сути заявления делаются доверенным лицом Б.Н.Ельцина Бурбулисом и новым, назначенным Дж. Бушем, директором ЦРУ. Только американец Роберт Гейтс провозглашает верность противостоянию между Россией (именно Россией, а не СССР) и США как философской, геостратегической, геополитической доктрине, не имеющей отношения к коммунизму, говорит о трех тысячах лет (!) такого противостояния, проводит аналогии, говорящие о неувядающем значении геополитической доктрины Бжезинского. И это нормально, поскольку во главе угла у Гейтса и должны находиться именно интересы Соединенных Штатов Америки. Но когда российский парламент тоже рассуждает о тысячелетних (!) корнях рабства, о необходимости именно коренных изменений (заметим, что вопрос о 73 годах снят с повестки дня за ненадобностью), меняющих исходные парадигмы России, то как-то не по себе становится, честное слово. А тут и Явлинский с новой геостратегией и философией, ориентированной на контакт с США – по модели латиноамериканизации. Бурбулис и Явлинский, в отличие от Бурлацкого и Шаталина, – это, как мы знаем, "вторая волна". Если проводить аналогию с известным романом Тургенева, они будто "дети" "шестидесятников". Контраст близок к тургеневскому. И возникает вопрос: что же, Р.Гейтс безответственно произнес свою тронную речь или "дети" собрались объединять усилия не только с Д.Саксом и не только ради торжества рыночной экономики? Призыв "Пусть нами займется большая семерка" звучит в этом смысле доволь-но зловеще. Чем займется? Тысячелетней парадигмой или же узко взятой проблемой кредитов? Или же эти кредиты будут даны в обмен на тысячелетнюю парадигму? Но, простите, такой вопрос президентским указом не решить. А тех, кто за 100 миллиардов долларов решил тысячелетнюю парадигму купить, хотелось бы предупредить, чтобы не доверяли продающему, ибо торгует он не тем, что ему принадлежит. Ну а пока мы о тысячелетней парадигме рассуждаем, вместо того чтобы весенний сев обеспечить, там прямо берут быка за рога. Газета "Файнэншнл таймс" публикует заявление профессора Эндерса Аслунда, одного из самых уважаемых специалистов по советской экономике, который заявляет, что "отставка президента Михаила Горбачева и его замена демократическим режимом, пользующимся поддержкой народа, должны стать предварительным (!) условием любой (!) крупномасштабной финансовой и прочей помощи Запада Советскому Союзу". Как говорится, аппетит приходит во время еды. А вот весьма примечательная цитата из доклада, сделанного 16 мая 1991 г. на заседании Комитета конгресса США Джорджем Колтом, директором отдела анализа Советского Союза Управления разведки ЦРУ: "Масштабы сегодняшнего кризиса – это результат не только ошибок на протяжении десятилетий, но и, что важнее (может, хоть ЦРУ-то поверим? – С.К.), неверной политики, начиная с 1985 года… мы в ЦРУ думаем об аналитических выкладках, которые потребуются от нас завтра, и у нас есть специальная группа, работающая над новыми экономическими проблемами Советского Союза (в рамках доктрины Бжезинского – Гейтса? – С.К.)… Разумеется, эта рабочая группа анализирует уроки прошлого, но в основном ее деятельность направлена на анализ экономики, где власть в плане принятия решения уже становится и будет становиться гораздо более рассредоточенной, чем раньше (вот бы ее распылить до молекул! – С.К.). Как и в прошлом, мы используем опыт и знания всех правительственных и неправительственных специалистов, которые могут нам помочь". Такая цитата, я думаю, должна быть включена в информационный банк, необходимый для окончательных выводов о сути миссии Явлинского, ее геополитическом контексте. Как и заявление "Нью-Йорк таймс" от 18 мая 1991 г.: "Президент Буш недавно продемонстрировал вновь появившуюся заинтересованность в том, чтобы оказать поддержку Горбачеву, став инициатором целого ряда новых контактов, в том числе беседы по телефону между двумя лидерами 11 мая (ну и плотность событий! Дух захватывает! – С.К.). В дополнение к этому многие западные эксперты стали утверждать, что если Запад не может оставаться в стороне… Один из этих экспертов, Брем Эллисон, бывший декан Школы управления им.Дж.Кеннеди при Гарвардском университете (снова Гарвард! – С.К.), помог Явлинскому сформулировать эти предложения". Теперь о сути экономических интересов Запада. 24 мая 1991 г. "Вашингтон пост" опубликовала заявление: "Если Советский Союз сумеет собраться с силами, он может рассчитывать на готовый источник иностранного капитала для своего энергетического сектора. Западные компании проявляют значительный интерес к эксплуатации и разработке месторождений нефти", – сказал один западный дипломат, аккредитованный в Москве". Добавим, и к золоту, и к алмазам, и к никелю, и к территориям для захоронения отходов, и ко всему прочему их интерес очевиден. А наш? В "Крисчен сайенс монитор" от 23 мая 1991года Джеффри Сакс выходит за рамки экономики и заявляет, что намеченные на 12 июня выборы Президента России, очевидным победителем в которых считается Ельцин, являются "решающим моментом в поддержку реформ". Правительство премьер-министра Павлова должно уйти со сцены, считает зарубежный эксперт. Назначения высших должностных лиц и их уходы некорректно обсуждать в печати иностранным гражданам, не правда ли? Но ведь у нас "латиноамериканизация"! И Джеффри Сакс продолжает: необходим "новый коалиционный кабинет ( все вроде бы хорошо!), в который – внимание! – войдут демократы и поддерживающие проведение реформ коммунисты". А не поддерживающих Сакс, очевидно, не пустит! А если они, скажем, представят весьма общественно значимую силу эдак через полгодика после начала "плана Маршалла для СССР"? Все равно не войдут! А что это будет значить? Да то, что общество объявляется недееспособным. Не Павлов, не Горбачев, не коммунисты, а общество. А для этого, разумеется, понадобятся все философствования о тысячелетней парадигме… Да и что-нибудь повесомей в придачу. Типа национальной гвардии для профессиональной армии. Но и это бы не беда. А вдруг потребуется реформа с преобразованием одного Российского государства в несколько "русскоязычных"? Вот тогда модель британского содружества наций во главе с Б.Н.Ельциным (а не Горбачевым!) в виде той самой пресловутой "королевы английской" будет действительно обоснована. Один язык, но несколько государств – что такого? А то СССР хотят представить в виде "содружества". О, лукавство! Ну и в заключение экспертная оценка "Трибюн де л'экспансьон" в статье "Распродажа советского сырья по дешевке дестабилизирует рынок". Что же пишут представители европейского бизнеса по этому поводу? Вначале анализирует швейцарский бизнесмен: "Положение на рынках сырья хуже некуда. Советский Союз распродает все по дешевке, цены ползут вниз. Рынок сырья не может управлять "фактором СССР". За последние 10 лет Советский Союз закрепился на стратегических позициях по двум десяткам сырьевых товаров, таких, например, как цветные металлы, железная руда или нефть. Стоило Москве пошевелиться, как рынок того или иного товара переходил от дефицита к избытку". Потом оценивает британский коммерсант: "Зная об этом, Советский Союз до начала года вел тонкую игру, маневрируя своей торговой политикой в независимости от уровня цен на мировом рынке. С начала же года отказался, видимо, от логики цен. Операции, осуществляемые внешнеторговыми объединениями или предприятиями, определяются одной сверхзадачей – выручить любой ценой валюту. В настоящее время рынок меди, и так уже находящийся на спаде из-за уменьшения спроса на Западе, живет в страхе перед возможным предложением этого товара Советским Союзом, который продает новый металл по демпинговым ценам. Это ставит под серьезную угрозу политику промышленной переработки отходов, начатую в Европе. Дело дошло до того, что теперь выгоднее закупать советские катоды типа "МОКИ" посредственного качества, чем новую красную медь или лом. Что касается цинка, то по цене лома предлагаются новые изделия, только что вышедшие из плавильных печей. Европейские или южнокорейские коммерсанты, которым приходится нести расходы по сбору, складированию и сортировке металлолома, не могут сохранить свой доход в связи с появлением на рынке продукции из СССР, где себестоимость является "мифическим понятием". В итоге, как считает газета, западные эксперты по сырьевым товарам не видят никакой передышки в этой "большой распродаже". По мнению некоторых из них, "крах советского промышленного производства приводит к высвобождению растущего количества полуфабрикатов, которые могут быть проданы по демпинговым ценам на западных рынках. Этот Дамоклов меч создает совершенно парадоксальные ситуации. По таким цветным металлам, как никель, титан, кобальт или платина, мировое предложение едва покрывает спрос. По логике вещей цены на них должны бы удерживаться на постоянном уровне, однако из-за "советского риска" они падают в связи с советской практикой делать скидки от 5 до 15 процентов в нынешних условиях рынка. Поэтому одна только возможность появления на рынке советской железной руды, хотя она довольно низкого качества, порождает страхи перед чрезмерным предложением". Страх среднего и мелкого европейского бизнесмена перед демпингом, естественно, вовсе не означает, что кто-то не в состоянии делать здесь крупный бизнес. Для нас же важно лишь то, в каких стартовых условиях начинается "кредитная эпопея". Ну а теперь есть уже и "пространство для аналитики". Как мы видим, даже материальными, телесными благами нас тоже не собираются перекармливать после изъятия души. Стране уготована роль ощипанной курицы, поданной на стол "большой семерке", а вовсе не место с ними на братской трапезе и даже не подачки со стола шикарного их пиршества. Сегодня это понимают немногие, но завтра это станет очевидным для большинства. Но вернемся от метафор к анализу. Вспомним наше недавнее прошлое. Стоя на развилке между решительной, но жесткой реформаторской линией (а не консерватизмом!) и либеральной трансформацией нашей действительно окостеневшей системы, мы выбрали либерализм. На его счет можно отнести все ошибки минувших шести без малого лет, в том числе, кстати, и то, что у нас и поныне нет рынка. На чем же строилась либеральная доктрина в области экономики? Разумеется, на кредитах. А как мы могли бы их получить? Естественно, только так – предложив взамен политику уступок в Восточной Европе и сокращение стратегических вооружений. В очередной раз оговорюсь: в отличие от многих более категоричных экспертов, я готов согласиться, что ради кредитов, как одного из ресурсов модернизации СССР, можно и должно было идти на уступки. Но ведь кредитов-то не получили! А либерализация превратилось в психотропную войну со своим же обществом, войну, при которой кредиты должны быть удесятерены, только крайне проблематично, что они смогут быть эффективно использованы. Казалось бы, следовало изменить сам подход, саму политику, признав неэффективность либеральной доктрины в условиях, когда необходимо вырваться из трясины застоя. Но этого не произошло. Вместо лишь постарались задобрить, поманить западного партнера как новыми привлекательными для него предложениями (отнюдь не изобилием программ!), так и новыми уступками, теперь уже на других континентах. Политику в Восточной Европе заменила аналогичная политика на Ближнем Востоке и в Африке. Возможно, похожее надо ожидать вскоре и в других регионах. Ради чего? Ради тех же кредитов. А теперь рассмотрим, с точки зрения построения рынка либеральным методом, последовательность шагов, необходимых при наличии подобных кредитов. Вначале необходима стабилизация. За счет чего? За счет ресурсов – либо внутренних, либо внешних. Внутренние ресурсы невозможно мобилизовать при либеральной доктрине – это понятно всем. Тогда предлагается опереться на внешние источники. Но ведь они могут быть подключены на определенных условиях, в том числе политических. Выполнение их, в свою очередь, ведет к нестабильности, а нестабильность требует еще больших внешних ресурсов для возвращения хотя бы к стабильности предшествующего периода. А эти еще большие ресурсы есть шанс получить лишь под новые политические уступки, а эти новые политические уступки приведут к еще большей нестабильности, а она потребует… Ну разве не ясно, что это с положительной обратной связью, как говорят математики, если попросту, – порочный и бесплодный замкнутый круг. Но и это еще не все. На уступки придется пойти не только в области политики, но и в области экономики. И ключевое здесь – приватизация. Ее по всем законам построения рыночной экономики придется осуществлять лишь после того, как наступит стабилизация и будет налажена минимальная рыночная инфраструктура. Разве этого не понимает Абалкин? Или Джеффри Сакс? Или Станислав Шаталин? Или Василий Леонтьев? Да все понимают и знают, что значит приватизация без рыночной инфраструктуры и в условиях системной нестабильности, растущей от месяца к месяцу. Почему же на это идут? Да потому, что без приватизации не будет иностранных кредитов. А без них не будет стабилизации. А без нее – новый порочный круг. Таким образом, говоря об изобилии программ и изобилии заграничных поездок политических лидеров, мы вправе установить некую взаимосвязь, или значимую, между двумя этими блоками нашего политического пространства. А значит, относиться к программам соответствующим образом, читая их глазами западного клиента, которому как раз и адресованы наши программные прелести, что, кстати, никто уже и не стыдится признать. Прогресс – налицо. И тем не менее однозначной ответной реакции Запада не вызовет даже эта устойчивость. По крайней мере, там, где речь идет об устойчивости "отцов". Мы обратимся к ряду западных экспертов, попросив их оценить возможные перспективы получения СССР такого рода кредитов Запада, которые действительно способны помочь оздоровлению экономики СССР. Заручившись предварительно нашим согласием не сообщать их имена советскому обществу, они согласились назвать основные аргументы, не позволяющие, с их точки зрения, рассчитывать на получение западных кредитов в том виде, в каком они могли бы быть эффективны для экономики СССР. Мы выделяем эти оценки в некий сводный блок проводимого нами анализа и в этом виде предъявляем их обществу. Итак, мнение экспертов. Они считают, что в существующей политической ситуации "кредиты СССР может предоставить только безумец". Аргументы таковы. Во-первых, нет и не может быть уверенности, что при существующей ситуации СССР эти кредиты вернет. Как нет уверенности и в том, что СССР сохранится как субъект, несущий ответственность за них. Эксперты, сопоставляя нынешнюю ситуацию с ситуацией 1917 г., считают: аналогия по многим показателям является достаточно серьезной. Во-вторых, для нормального кредитования, для серьезных, требующих возвратного периода инвестиций у Запада денег сегодня нет. В этом вопросе эксперты предлагают довериться мнениям Д.Гэлбрейта или А.Янова. Ни тот, ни другой к сторонникам КПСС и высшим кругам государственной бюрократии СССР отнесены быть не могут. Однако они утверждают, что Запад необходимых ресурсов для так называемого "плана Маршалла" не имеет в связи с экономической и финансовой нестабильностью самого Запада. А.Янов, помнится, напрямую аргументировал этим необходимость для СССР срочной продажи островов Курильской гряды Японии, ибо лишь она, по его мнению, располагает необходимыми средствами для осуществления "плана Маршалла" в условиях СССР. Но именно Япония сегодня особенно скептически относится к идее кредитования СССР. В-третьих, программы, которые могли бы привлечь того или иного западного инвестора, связаны, по мнению экспертов, со сдвигом в расстановке сил в лидирующей группе. Любое государство, ведущее конкуренцию, готово было бы предоставить необходимый кредит, если это позволило бы ему изменить расстановку сил, вырваться вперед, решить свои национально-государственные проблемы. Но существующие у нас программы таких надежд не дают. СССР выступает в позиции слабого партнера, предъявляя притом такую бесконечную слабость, такую готовность на все, что это начинает производить парадоксальный, обратный эффект. Отсутствие целей у лидеров страны отпугивает, поскольку означает для государства-инвестора необходимость подключения своей экономики к сверхдержаве, страдающей параличом. Перспектива волочить ее на буксире в течение многих и многих лет в условиях стремительной технологической гонки стран-лидеров мало кого привлекает. В-четвертых, "политического товара" – я имею в виду наш внутриполитический кризис – тоже не предъявлено. Почему? Да потому что западные лидеры уверены: они контролируют ситуацию в большей степени, нежели советские политики. В-пятых, во внешней политике на Западе привыкли к странной способности наших дипломатов не требовать деньги вперед. Поэтому и не торопятся платить даже по безусловным, казалось бы, векселям. Как не расплатились за демонтаж Восточной Европы, так не расплатятся и за Сирию или ООП. Там уважают только силу и, видит Бог, совсем не лестно интерпретируют тот факт, что им так легко идут на уступки. В-шестых, они уже поняли, что ни одна программа в этой стране сегодня реализована быть не может. Ни хорошая, ни плохая. Слабая власть – это гарантия полной блокировки во всем, что касается проблемы кредитов. Спросите всех, кто когда-либо у них получал! В-седьмых, главная беда всех "отцов" – и политиков, и экономистов – заключается в том, что они сохраняют совесть в большем количестве, нежели это нужно для того, чтобы с ними стали говорить откровенно, по существу беря "быка за рога". Отцы-"шестидесятники", начавшие перестройку, все-таки сохраняют "старомодность", государственность. Они располагают, наконец, тем уровнем социального комфорта, который их устраивает (или попросту – "недостаточно голодны"). Они устали. А кое-кто из них и религиозен вдобавок, что по-своему мешает. Оттого и диалог с ними неэффективен. Тех, кого такая аргументация не устраивает, отсылаю, помимо романа Тургенева "Отцы и дети" еще к "Бесам" Ф.М.Достоевского. Конкретно – к главе под названием "Литературная кадриль". Тогда многое станет ясным. Не будут "шестидесятники" участвовать в "мокром деле", не решатся, испугаются, не захотят брать на душу грех. Это опять из области метафор. А если переходить на конкретный язык? Тогда прежде всего необходимо понять ситуацию внутри страны, с тем чтобы на этой основе оценить перспективы сотрудничества с западными партнерами. Сотрудничество, в котором, еще раз подчеркиваю, в обычной ситуации ничего, кроме однозначного позитива, не видно. Итак, что мы имеем? Кризис смыслов и ценностей, кризис идеологии и политики, кризис государственности и всех систем управления, разрыв экономического пространства, вакханалию групповых интересов, социальную панику и истерию, бесплодную грызню политиков, потерю народом политической воли и т.д. и т.п. Идеальное пространство для "грязного" бизнеса. И очень плохое – для бизнеса "чистого". Одним словом, все условия для "латиноамериканизации" налицо. Через пару месяцев все это в совокупности создаст ситуацию, когда нам действительно нечем будет кормить население и придется ввозить масло в Вологодскую область. Не потому, что она все масло отдаст центру, а потому, что масло Вологда уже не будет производить. Не из чего. Что тогда? Тогда во имя спасения народа будет осуществлен некий бартер, при котором в обмен на продовольствие, естественно не лучшего качества, нам "позволят" по демпинговым ценам продать стратегическое сырье. Вопрос только в том, каким "путем" его будут вывозить: союзным или российским? И кто поведет этим "особым путем" караван? Вот главный предмет так называемых "политических диалогов" и "конфронтации". Кто окажется ближе к кредитному пирогу? Или же к пирогу "приватизации"? Или… Для них важен только пирог. Для тех же, кому дороги интересы страны, важно следующее. Сверхприбыльная для Запада и не отвечающая национально-государственным интересам сделка будет выдана за нечто прямо противоположное – за благодеяния (!) Запада. И осуществлена эта сделка будет под чрезвычайные политические и государственные условия. А причем тут кредиты, спросите вы? Да в том-то и дело, что настоящих кредитов не будет. Были бы они "настоящими" – о чем тогда речь? Но "настоящее" кредитование предполагает срок, в течение которого кредитующий ждет, пока кредитуемый развернет на кредит активную деятельность и уже по результатам этой деятельности начнет возвращать долги кредиторам. Как я уже говорил, в сегодняшней ситуации на это никто не пойдет. А бартер, предполагаемый мгновенный обмен продукт-сырье, сырье- продукт – это, по сути, мгновенная сделка, нечто противоположное кредитованию. Но ведь слово "кредит" так ласкает слух советских политиков, представителей ВПК, депутатов, нашей салонной публики и многих, многих других. Его необходимо произнести, чтобы заручиться поддержкой и пониманием. Это во-первых, а главное, при огромных масштабах вывоза сырья, как сказал один из опрошенных нами экспертов, "сами русские могут ведь не справиться с такими объемами вывоза, им придется помочь, но только для того, чтобы они этот вывоз могли обеспечить, и ни для чего больше". Мы благодарны этому человеку за откровенность. И позволяем себе высказать предположение (только предположение, не более того!), что в миссии Явлинского речь идет именно о ложных кредитах. Выдача настоящих кредитов предполагает, во-первых, что "они" имеют резервы и способы ждать эффекта хотя бы несколько лет. А они не могут. Во-вторых, что мы имеем инфраструктуру для инвестиций и в состоянии обеспечить модернизационный скачок. И в-третьих, что мы способны дать гарантии стабильности и возвратности средств им. Но, помилуйте, нынче-то какие гарантии!? Итак, условий для настоящих кредитов нет. Все это значит, что речь идет именно о ложных кредитах. Их предоставляют под конкретные программы, связанные главным образом с интенсификацией добычи сырья. Мне возразят, что кредиты всегда дают под программы. Согласен. Но одно дело – программы, развивающие интеллектуальный и научно-технический потенциал СССР, другое – программы, развивающие индустриальный потенциал, и нечто третье – сырьевые программы. И все-таки не это главное. Беспокоит то, что все расходы по интенсификации добычи с лихвой и немедленно оплачиваются иностранному партнеру все тем же сырьем, а в ряде случаев, сколь диким это вам ни покажется, мы же и будем кредитовать западного партнера для того, чтобы он имел возможность с максимальным комфортом вывезти из страны нашу нефть по самым дешевым, я бы сказал, смехотворно дешевым ценам. То есть по большому счету вовсе не они нас поддерживают, а мы, как это ни кажется странным, играем на их стороне против… Против кого?! А вот операция, которую по аналогии с "Литературной кадрилью" из "Бесов" я позволяю себе назвать "Политическая кадриль". Да, здесь нужен "человеческий талант" представителей новой волны. Отцы-то на этом деле могут ведь инфаркт схлопотать. А дети… Итак, в виде кредита нам дадут, например, устаревшие станки лишь для добычи сырья, а само сырье целиком и немедленно заберут в качестве компенсации за плохонькие, по западным меркам, и не на нашу экономику работающие технологии и механизмы. Красивая комбинация, правда? Риск тут лишь один: наши могут ведь и не захотеть бурить при таких условиях. Да ведь голод не тетка, можно сунуть в зубы кусок колбасы и накинуть на плечи потертую джинсовую куртку. И если к этому еще и "мерседес" для начальства… Ноу проблем! Чтобы гарантировать западному партнеру отсутствие претензий, трудовую дисциплину и орднунг (то бишь "порядок"), преподносится Указ "Об особом режиме в базовых отраслях". А то как бы возомнившие себя приобщенными к мировой цивилизации русские не вздумали бастовать! И все – за Указ! И демократы, включая Ельцина, и центристы, и правые, и пленум ЦК КПСС, и профсоюзы – поразительное единодушие. Оно добыто с помощью классического приёма, называемого стратегией управляемой напряженности. В чем тут суть? Сначала провоцируется рабочее движение под крайними лозунгами, никакого отношения к интересам этого рабочего движения, естественно, не имеющими, – первое попадание в мишень. Затем рабочее движение окончательно отрывается от номенклатурных коммунистов, требующих наведения порядка, – второе попадание. Затем до смерти перепуганные депутаты, в том числе и представляющие Компартию, в парламенте РСФСР дают согласие на непристойно срочные выборы Президента России – третье попадание. И наконец, – передача шахт, которые без дотаций и трех месяцев не протянут, под республиканскую юрисдикцию – четвертое попадание. Какая тяга виртуоза одной пулей постараться убить кучу зайцев! Когда-нибудь кончится это тем, как это происходит в одном греческом мифе, – убьет самого себя. Но это потом. А сейчас открываются "блестящие перспективы". В конце концов, важно понять логику – детали в этом орнаменте могут быть достроены на ходу. Главное-то уже определено, взвешено, разделено. Тогда чего ради ломать перья в аналитическом порыве? Тут есть, на мой взгляд, целый ряд оснований. Первое. Внутри еще теплится надежда, что, осознав, чем все это чревато, поняв, к чему готовят страну, наши ученые-"шестидесятники", пусть не все, но хотя бы те, кто еще способен государственно мыслить, скажут: "Нет!" В этом случае им далее неизбежно придется решительно отказаться от ложной аксиоматики и от милой сердцу доктрины. И придется честно признать: необходимое стране и действительно горькое, что греха таить, горькое, но единственное лекарство – это скорейший переход к модернизации без иностранных кредитов. По крайней мере, без введения их в качестве решающего, определяющего фактора. А значит, переход к новой концепции, – как ни назвать ее: авторитарной, неоконсервативной, неотрадиционной. Не в этом суть, и не мера жестокости определяет это отличие. Нам нужна модернизация с опорой на ресурсы страны, как материальные, так и духовные. Они есть. С их помощью еще можно спасти страну от надругательства, за которое рано или поздно, так или иначе она отомстит. Страшной, возможно, самоубийственной местью. Рассказывают, что на Западе с увлечением читают Ф.М.Достоевского. Что ж, значит плохо читают. Говорят, что там верят в Бога. Хотелось бы, чтобы так было на самом деле. Теперь вторая причина. Она состоит в том, что ни у кого, я подчеркиваю, ни у кого из людей, которые завтра примут свое "латиноамериканизаторское" решение, не должно быть "отступного", состоящего в позднем уверении, что их обманули. Это вопрос не только политики, но и религии. Пусть после принятия этого решения они скажут своим детям и внукам: "Да, мы знали, что мы делали, и, зная, – сделали это". Пусть они скажут это своей стране. И пусть, стоя со свечками в Елоховской церкви, они ту же фразу скажут глядящему на них с иконы Иисусу Христу. Это очень важно, чтобы они не могли, не сумели уйти от нравственного ответа. Я не люблю обличительных писем, мне претит их сугубая материалистичность. Настоящая аналитика, как и высокая математика, немного сродни мистицизму. Рядом со Шпенглером, Геделем или Тойнби незримо присутствуют Сведенборг, Блаватская или Беме. И пусть те, кто будет подписывать условия, обрекающие страну на разорение, знают, что подписывают мистический документ. И что идут на договор с Черным Пуделем. С ним – а не с кем-то другим. С Черным Пуделем, для которого "нет в мире вещи, стоящей пощады. Творенье не годится никуда. Итак, я то, что ваша мысль связала с понятием разрушенья, зла, вреда. Вот прирожденное мое начало, моя среда". И каким же фиаско кончился тот договор! Когда слабеющий идеалист верил, что он "остановит мгновенье", подручные Черного Пуделя уже рыли ему могилу. Ему, и не только ему! Будем помнить об этом. "Московская правда", 8.06. 1991 РАЗДЕЛ 4. С ЧЕМ ВОЙДЕМ В XXI ВЕК? С ЧЕМ ВОЙДЕМ В XXI ВЕК? 4.1.РАЗБОРЧИВАЯ НЕВЕСТА РОССИЯ Основные, фундаментальные идеи Горбачева были верны: модернизация общества (на советском языке названная "перестройкой"), демонтаж тоталитаризма (так называемая "демократизация"), открытость миру ("новое мышление"), информационная свобода ("гласность"). Но – политическая стратегия, с помощью которой эти идеи реализовались, принципиально неправильна. Дело в том, что в качестве ориентира было выбрано индустриальное общество в противовес традиционному (как якобы отсталому, невежественному, варварскому). На самом деле, традиционное общество – это то общество, в котором живут не по принципу соперничества одиночек и действуют исходя не из голого экономического интереса. Во главу угла ставятся интересы сословия, группы, общества. Поведением человека управляет не личная корысть, а принцип, идея. Движение в индустриальном обществе подразумевало либерализацию всех областей общественной жизни. Однако вспомним 60-е годы. Либерализация в нашей стране тогда провалилась, споткнувшись о наши традиции, об исконные и фатально неизменные черты русского характера. В этом смысле ничего не изменилось. И сегодня любые попытки либерализации приведут лишь к тому или иному виду тоталитаризма. Со сменой общества традиционалистского на индустриальное человек оказывается выбитым из группового сознания. Тем более что свойства, необходимые, чтобы жить в новых условиях, – рационализм, скептицизм, сугубая аналитичность, ощущение одиночества и надежда только на собственные силы – эти свойства, характерные для англо-американского сознания, не присущи русскому человеку. В принципе консерватизм вообще свойственен аграрной цивилизации. Но Россия хранила его с такой силой, с таким внутренним отвержением всего, что не укладывалось в ее традиционные представления, как ни одна страна мира, включая Китай и Японию. Отказаться от традиции она не могла и не хотела, ибо предвидела в буржуазности то, что Шпенглер называет "закатом истории", концом цивилизации в царстве сытости. Больше всего нам говорит об этом русская культура конца XIX века. Капитализм, который в то время был более вероятен, Россия отвергала, как пышущего здоровьем краснощекого мужчину, за которого она не хотела идти замуж. Вспомним Блока: "Какому злому чародею отдашь разбойную красу…" Вспомним чеховских героинь, невест, бегущих из-под венца. Так Россия боялась в объятиях капитализма лишиться своей самости, своего стержня. Этим и объясняется успех большевиков: они принесли русскому народу высокую идею, духовный стержень. В начале 70-х философы пришли к выводу, что наша обозримая цель – не индустриальное, а постиндустриальное общество, т. е. возвращение к прежнему на новом витке – в соответствии с диаматом (отрицание отрицания). В то же время, когда весь мир стремится вернуться к традиции, мы старательно уничтожаем у себя традиционное общество – опять, как и 70 лет назад, идем не в ногу. Ведь теперь Япония, Сингапур, Гонконг, Китай, Северная и Южная Корея, Куба – страны, оказавшиеся в авангарде развития человечества, ищут, возрождают у себя реликты традиционности. И Куба в этом перечне – не оговорка. Ведь эта страна совсем не такая, какой мы ее представляем по газетам. Западную коммунистическую идею они трансформировали на свой латиноамериканский лад, превратив ее в теологию освобождения, революционный католицизм. Если в Восточной Европе торжествовали коммунистические режимы, посаженные советским штыком, то кубинская революция – явление самородное, естественное, имеющее собственные корни. Куба жестко отреагировала на нашу новую политику и постепенно обрывает все связи, нас соединявшие. Там полным ходом идет сейчас модернизация производства, при резком сокращении потребления. В то же самое время у нее, как уже говорилось, стратегия либерализации терпит поражение. В СОЦИАЛЬНОЙ СФЕРЕ. Какие слои населения выбрала либеральная стратегия в качестве собственной социальной опоры? Не рабочую аристократию, не научно-техническую интеллигенцию, даже не "средний класс" с его конструктивными свойствами. Она стала создавать лавочников как свою социальную базу. А когда кооперативы начали стремительно криминализироваться, ее и этот криминальный элемент в качестве базы вполне устроил, ибо он легче всего переводится в капиталистические условия. И тогда возникла шаталинская программа с тезисом о конверсии "теневой экономики". Хорошо государство, легитимно признающее своей опорой криминальные слои общества! В области ЭКОНОМИКИ в качестве стратегии был видвинут рынок. Рынок – всего лишь метод регулирования. Главным стержнем стратегии в нашей ситуации может стать лишь программа форсированного модернизирования промышленности, программа сдвига промышленного контура, которую (это вам подтвердят и Нуйкин, и Селюнин, и Шмелев) рыночными методами не реализовать – только административными. Модернизация промышленности рынку невыгодна. Он воспроизводит тенденции предшествующей экономики, раздувает то, что имеет спрос, развивает существующие деформации. Грубо говоря, Узбекистан так и будет производить только хлопок. В теории УПРАВЛЕНИЯ мы приняли глубоко популистскую и просто шизофреническую идею о негодности административно-командной системы. Никто из теоретиков управления так и не смог объяснить, почему это плохо. Сам же творец этой идеи, Г.Х.Попов, по сути, создает в Московском регионе суперадминистративную систему. Он собирается вводить институт губернаторства, себе же выбирает должность, по сути, проконсула. Личным своим решением он будет назначать во все префектуры региона префектов, районные же Советы распускаются. В области ПОЛИТИЧЕСКОЙ ставка на демократию очень опасна и глубоко порочна в ситуации, когда нет гражданского общества. А такое общество может быть построено в обозримом будущем лишь путем социального проектирования. До этого момента единственный возможный тип государства – корпоративный. И наконец, в области ИДЕОЛОГИИ существует понятие преемственности, "крови" как фундамента любого государства. Пересмотр и демонтаж итогов Второй мировой войны, их дискредитация уже означает разрыв целостности исторического сознания. В таком случае непонятно, на чем же будет держаться государство, ведь государство – это не рынок. Это – история и общая судьба. Нужно каким-то образом восстанавливать историческое сознание, возвращать истории полноту, а не превращать се в сборник позорных, глумливых анекдотов. И ведь никто еще не пытался прощупать потенциал социалистической идеи, коммунистической перспективы. Ее закрыли те же, кто раньше упоенно воспевал. Во всем мире сейчас наблюдается ренессанс коммунизма. Неокоммунизм, объединяясь с левыми течениями религии, завоевывает все большую популярность. Но ему очень жестко противостоит идеология индустриального общества, либерализма. Постепенно становится ясно, что дальше мир развиваться не может, что, в конце концов, объем общественного продукта конечен. А значит, его нужно или поделить справедливо между всеми, или оставить, как есть: т.е. одни страны еще выше поднимают уровень своего потребления, другие еще дальше нищают. Империализм переходит уже в стадию эксплуатации одних государств другими. Образно говоря, каждого американца можно считать эксплуататором. Простой пример: бразильцы, в стремлении догнать Штаты, начали вырубать свои леса, чтобы на их месте возводить новые заводы с современными технологиями. США подняли страшный шум: как, вырубают "легкие мира"! И быстренько внедрили в Бразилию своего генерала, чтобы он это все пресек. Почему бы бразильцам не сказать: ладно, не хотите, чтобы мы уничтожали лес, – платите за кислород. Но ведь не скажут: никто им не позволит. Нечто подобное происходит и в других местах. Что остается? Либо неравенство, либо какой-то духовный паритет. Я представляю, что гуманистическая модель общества XXI века будет держаться на новой метафизике, соединяющей идеи духовного коммунизма с христианством, с философской антропологией, с учениями Вернадского, Шардена и т. д. Где может родиться эта новая метафизика? В России. Она одна осталась еще заповедным, нерегулируемым континентом. Значит, ее надо раздробить, разрушить, уничтожить как исторический субъект, сбросить этот вагон с пути прогресса, идущего – куда? В неорабовладельческое общество. В новые Афины – прекрасные, просвещенные, держащиеся на труде рабов Афины. Наша перестройка именно этому и способствует. И есть люди, которые сознательно этого добиваются. Они на экраны не лезут, в газетах не выступают, их интересует другое – реальная власть. Это позитивистски настроенные круги нашей элитной интеллигенции. В общем, это они дергают за ниточку: и Осташвили, и Новодворская оказываются звеньями одной цепи, крыльями одной политической организации. Первый бьет по очкам еврея, вторая организует по этому поводу демонстрацию, но тем самым они льют воду на одну и ту же мельницу. И масоны тут ни при чем. "Память" может не волноваться. Речь идет о силах куда более серьезных. А цель – поставить страну на место, где ее хотел бы видеть остальной мир, а самим быть принятым в круги мировой элиты. Как это делается – мы можем убедиться сами. Все происходит на наших глазах. Взгляните на схему. Примем за единицу уровень жизни при "застое". Вначале общество переживает период эйфории. Когда уровень жизни опускается примерно до отметки 0,4, начинается период ностальгии, хочется "сильной руки", хочется обратно в "застой". Рис.9 СОЦИАЛЬНЫЙ ПРОГРЕСС ВО ВРЕМЕНИ Это время народных волнений. Ниже отметки 0,2 расположена зона ужаса. Зону ностальгии мы проходим с прежним политическим лидером. Если бы у партии в этот момент хватило ума исчезнуть, окопаться, отсидеться, а потом вернуться и занять прежнее место, – все для нее кончилось бы благополучно. Но ведь в этих кругах думать не принято, для партийного босса самое главное – усидеть в кресле. Наступает период отчаяния, – а КПСС все еще в авангарде, все еще ведет. Босс дрожит, тоскует, но все-таки катается в персональной машине. Как раз в этой зоне отчаяния сбрасывают политического субъекта. А когда новый (опять же ставленник тех закулисных сил) несколько приподымает уровень жизни – все уже рады, ведь не с чем сравнивать, никто не помнит, как было. Но, чтобы все произошло именно так, прежний лидер должен остаться в старых "социалистических" рамках, ибо если его скинут как адепта капитализма, то с чем придет новый? Поэтому Горбачева так старательно оберегают от радикальных мер по капитализации общества. Нас ждет жесткая политическая борьба в период весна-лето-осень 1991 г. Эта борьба предрешит, будет ли исторический процесс развернут по другой, принципиально новой траектории вперед (1-й сценарий), будет ли он двигаться по той же траектории в пропасть, в хаос (2-й) или мы откатно возвратимся назад и будем заморожены в схемах предшествующей эпохи (3-й). Это три примерно равновесные возможности. Начиная с февраля по март-апрель наиболее вероятна откатная тенденция, с апреля по сентябрь будет наблюдаться равновесие тенденций с некоторым перевесом инициативного центризма (1-й сценарий). И начиная с ноября по январь 1992 г. максимальные шансы имеет либеральная диктатура с распадом страны на регионы и новыми видами тоталитаризма в каждом. Беседу записала Н. Пашкова. "Молодость Сибири", №50, 1990 4.2. ТРЕТИЙ ПУТЬ Эскиз новой концепции развития нашего общества. Главная проблема, о которой я хотел говорить, – отсутствие четкого приоритета среди тех вопросов, которые должно решить наше общество. В связи с этим возникли все те противоречия, с которыми мы сегодня сталкиваемся. В середине 20-х годов стало понятно, что мы отстали от западного мира на целый этап. Западная цивилизация вошла в некое индустриальное общество, а мы остались в предындустриальном. Перепрыгнуть из одной сферы в другую можно лишь за счет мобилизации усилий всего общества. Бытует, на мой взгляд, глубоко неверная установка, что эту задачу был способен решить нэп. Я беру на себя смелость утверждать, что нэп не способен был обеспечить прыжок в иную формацию, не способен был создать нечто, качественно отличное от того, что он получил в наследство. Нэп – это система, которая обеспечивает оптимум функционирования, как всякий рынок, а не оптимум развития. Это не прыжок в новое качество, это разворачивание на уже существующем плацдарме. И это разворачивание уже к двадцать восьмому году обнаружило свои пределы, ограниченность своих возможностей. В том смысле, что союз нэпмана и кулака, как и предупреждали теоретики направления Троцкого и Каменева, привел к тому, что государство стало недополучать экспортные продукты, поскольку было нечем расплачиваться за них. Экономическая диктатура мелкого товарного производителя и термидор как ее естественный политический результат. Вот что такое нэп. В плане социально-психологическом – это сугубо невротическая система. В самом деле, мы декларировали некие социальные цели. Мы заявили, что вот здесь, на этой шестой части земной суши, пролили кровь за то, чтобы состоялось нечто принципиально отличное от того, что существует на пяти шестых ее. Но скажите, пожалуйста, чем торгующий пирожками нэпман социалистичней Саввы Морозова или Рябушинского? Стоило ли экспроприировать производства крупных капиталистов, чтобы на их место посадить мелкотоварных производителей? Чем мелкая буржуазия лучше крупной, чем она социалистичней? Ведь каждый человек, живший в эпоху нэпа, мог сравнить его с предшествующей формацией. По наметкам ВСНХ, мы к тридцатому году должны были достигнуть уровня тринадцатого. Но зачем нам достигать уровня тринадцатого года, когда мы там уже были? Предложенная Сталиным модель отличалась несколькими принципиальными качествами. Она, во-первых, позволяла создать нечто типологически несравнимое с капитализмом. Попробуйте сравнить сталинскую модель социализма с капитализмом. У вас ничего не получится, потому что тут есть два разных типологических качества. Я могу сравнить нэп и капитализм, как теленка и корову. Они сравнимы: теленок меньше коровы. А вот сравнить, предположим, змею и корову невозможно: кто из них больше, кто меньше? Это разные виды. Так была решена очень важная типологическая задача. Во-вторых, только способом сверхнакопления можно перебросить общество из одной формации в другую. Для этого нужен в гигантском количестве, как основное условие, накопленный капитал, который бы позволил импортировать новое технологическое оборудование и установить его на заводах и фабриках. А дальше нужна культурная революция, которая подготовит соответствующую рабочую силу. И тогда "ножницы" в развитии сократятся. Значит, в основе всего лежит экспортный продукт, который можно за валюту продать на Западе, а на эту валюту купить оборудование. Вот эта задача накопления, централизации ресурсов решалась несколькими способами. Во-первых, если у меня есть крупные цели, я готов во имя них чем-то жертвовать. Я готов сегодня недополучить ради будущего. Назовите это нормой жертвенности или нормой сверхэксплуатации. Это возможность работать интенсивно за сверхмалую оплату труда, которая рождается только там, где есть смысловая функция. Основная ошибка групп Бухарина, Троцкого, Каменева, Рыкова заключалась в том, что они отдали смысловую функцию в руки Сталина. В России – тот, кто ее контролирует, тот и побеждает. Сталин понял, насколько это важно именно в этой стране, для этого национального характера. Погибшие в гражданской войне миллионы – это новый образ России, новая вера, новое Евангелие от Революции. И политика, и экономика, и социальная психология, теология требовали в тех исторических условиях линии на построение социализма, линии на рынок в новое качество. Только здесь была объяснима жертвенность, а значит, и сверхприбыль, сверхнакопление, первоначальное накопление – словом, ресурс для рывка. Второй источник сверхнакопления – это сверхэксплуатация крестьянства, вывоз хлебных излишков – единственного экспортного продукта, позволявшего приобрести необходимые нам машины. Далее – построение стен, коробок, в которых можно было бы поставить привезенные машины и механизмы, потом – миграция рабочей силы, безусловно важнейший компонент для рынка. Люди, озабоченные инстинктом самосохранения, побежали в города, потому что поняли, что деревне конец. Это были лучшие рабочие силы, наиболее генетически здоровые люди. Они практически даром поставили стены заводских корпусов, а потом, когда в эти стены ввезли западные станки, обучились, встали у этих станков, и система заработала. Страшно. Да, но не страшным методом и нельзя было прыгать в такие сроки. За 10 лет прыгнуть из одной фазы в другую можно только страшной ценой… Мы прыгнули, заплатив эту цену… И получив все те болезни, которые не могли не быть побочными продуктами такого стресса. Мы этой ценой заплатили за промедление, за нэп. Сейчас мы переживаем в некотором смысле сходный момент. Развитые страны вошли в постиндустриальную эру. Мы же остались в индустриальной. И, сколько мы ни говорим о нехватке тряпок, пищевых продуктов, все дело именно в разрыве. Мы в разных эпохах. Мы пытаемся сравнить, что лучше – капитализм или социализм, но корректнее было бы сравнивать, условно говоря, что лучше – постиндустриальный капитализм или индустриальный социализм. А кстати, что такое индустриальный капитализм? Представьте, что гуверовская модель продолжала бы линейно развиваться дальше. У них это было бы чревато либо фашизмом, либо индустриальной роботизацией. Но у них произошло то, что на языке биологии можно было бы назвать программируемой мутацией. Могли ли мы мутировать? Да, это могло бы произойти в начале 60-х годов. Об этом говорит прогресс программы образования, об этом говорит интерес во всем мире к новым идеям, которые рождались в нашей стране. На той духовной почве, на том духовном перегное, которые были созданы вопреки сталинским патологиям, могла быть создана определенная инновационная база. У нас была достаточно высокая культура, научная мысль. Если бы мы поняли в те годы, что главное – это интеллектуальный продукт, если бы удержали нащупанный нами интуитивно плацдарм и в оборонной промышленности, и в академиях, и в школьном образовании, и в других областях деятельности, культивируя человеческий фактор, то мы в конечном итоге пришли бы к тому, к чему должна прийти социалистическая формация. А именно в переходную фазу к коммунизму, к обществу, где максимально широко были бы выявлены творческие возможности личности, где были бы созданы наилучшие предпосылки для производства интеллектуального продукта. Вместо этого мы по второму разу начали себя индустриализировать. Нас не поймут, если сейчас, в условиях экологического кризиса, когда на Западе уже исследуют возможности ограничения потребностей, мы будем говорить о неограниченном их удовлетворении. Я вижу сейчас два уровня невроза: общество невротически голосует, а правительство невротически пишет постановления. И то и другое есть защитные неврозы. Тогда как реальный вопрос состоит в том, готовы ли мы "прыгнуть" в новую социальную фазу. Самое страшное – потерять время для прыжка. В этом смысле каждый год катастрофически важен для нас. Чтобы мысль была понятнее, проведу аналогию с авиацией. Какой длины наша взлетная полоса? Если несколько километров, то мы можем довольно гладко взлетать и пассажиры не почувствуют перегрузок. Если же взлетать приходится с пятачка, то потребуется огромное ускорение и трудно поручиться за сохранность пассажиров, да и самого самолета. Здесь разница между нами и японцами. Они поняли, каким должен быть взлет, рассчитали плавную траекторию, поэтому не было лихорадки, какого-то конвульсивного дерганья в последний момент, когда уже все застоялось, все сроки пропущены. Нам же требуется суперцентрализация гигантской страны, где разрушена дисциплина, нет культуры рабочей силы, утеряны традиции уважения к интеллектуальному труду. Все это надо быстро мобилизовать, сконцентрировать – естественно, это страшный рывок. Есть вероятность повторения ситуации 20-х годов, потому что опять гигантский разрыв, потеря времени… Сейчас имеет хождение другая идея: а может быть, не надо прыгать? Не лучше ли, признав абсурдность 70 лет развития, пристроиться в хвост той системе и быстренько пролезть наверх, в постиндустриальное общество. Хочу подчеркнуть, что для меня как технолога этот второй вариант бесперспективен. Резонов тут много. Мы существуем как целостность до тех пор, пока у нас есть смысловая функция. Если мы хотим устроить у себя некий околокапиталистический рай своими средствами, то следует иметь в виду, например, то, что у нас уже сегодня есть социальный слой, накопивший мощные средства, насчитывающие не одну сотню миллиардов рублей. Но осуществить приватизацию, даже в ограниченных пределах, этот слой может только в том случае, если ему будут предоставлены соответствующие властные полномочия, которые гарантируют охрану капитала. А это уже колумбийский вариант существования. Не дай нам Бог очутиться в таком обществе. Более того, поскольку слой этот дислоцирован по территориальному признаку, он стремится к усилению независимости регионов от центра, но не до полного развала государства. Для них выгоднее создание такой конфедерации с сильными правами мест, что позволило бы выкачивать ресурсы с других территорий и создавать свое собственное царство с перспективой дальнейшего отделения от страны. В таких условиях модель регионального хозрасчета становится смертельной. Такая модель приватизации за счет внутренних ресурсов сегодня обсуждается очень активно, при этом идет мимикрия под перестройку. На словах все происходит очень революционно, обязательно главный залп наносится по сталинизму, и после такой "артподготовки" выдвигается тезис абсурдности 70-летнего пути нашего развития. И как альтернатива – легализация частного капитала, приватизация, когда этот капитал вкладывается в основные фонды. Итак, конфедерация с локализацией территорий и их последовательным отделением и слой "советских" дельцов, который в состоянии осуществить эту "перестройку". Есть и другая модель, основанная на структуре полного распада слишком большой целостности на куски, например не Россия, а Московская территория, Новгородская территория и т.п. Нам предлагают вернуться к феодальной раздробленности, ибо именно в такой модели лучше всего вкладывать средства, вбрасывая их порциями, разделив экономику страны на зоны интересов, влияний. И тот и другой путь связан с определенными жертвами, с отказом от государственности, от понятия коллективного ума, коллективной истории. И в конечном итоге это приведет к тому, что картина Земли станет несколько другой. А я не убежден, что она станет более благоприятной для человечества, в частности для людей, которые проживают на этой территории. Потому что западный мир отнюдь не является тем раем демократии и всего остального, каким его пытаются выдать. Если без всякой патетики говорить всерьез о неформальных структурах власти, то сии на Западе очень сильны. И не факт, что их концепции власти не содержат элементов элитарности. На Западе, в условиях парламентской демократии, тоже ведь зреют весьма небезобразные "парафеномены". Масонскую ложу П-2, я полагаю всем ясно, не "Память" придумала. Я никогда не питал иллюзий и не считал нашу систему самой гуманной. Но из крайности в крайность-то зачем бросаться? "Там" тоже сидят не сплошные гуманисты, которые только и думают, как бы осчастливить все человечество, создать для всех людей рай земной. Для себя они его, может, и создадут. А для нас – что придумают? Вывод – рывок, безусловно, необходим. Но – не сталинскими методами осуществлять его надо! Иначе! Пока еще время есть! И – хотя бы человеческие ресурсы. Но – кооперативы тут не помеха. Они – это все тот же нэп, ничего он не дает, только время теряем. Нужны крупные государственные структуры нового типа. Наш, социалистический, вариант транснациональных корпораций. Взамен министерств – новые мегаструктуры. Ведь не сверхкрупность министерств их погубила, а линейность, негибкость, версифицированность. Я знаю транснациональные корпорации, по капиталу большие, чем наши министерства, и ничего, живут, не разваливаются. А кооперативы на Западе не прижились! Прогорели! Это скрывают от общества, так же как и опыт новых индустриальных стран. Никакой демократии там не было! А экономический рывок был! Связи между экономическим процветанием и демократией для слаборазвитых стран (а мы, при всех наших ракетах, именно такая страна) нет и в помине, точнее, есть, но не прямая, а обратная. Чем меньше этой самой демократии – тем лучше для экономики в момент становления нового. Но каким будет это новое качество? Это самый главный вопрос. С математической точностью можно показать, что если мы хотим существовать как государство, то никаким другим, как государственным, социалистическим, наше будущее быть просто не может! И чем скорее мы это осознаем – тем лучше! И в этом плане мне кажется очень важной консолидация левого неоконсервативного блока, блока сил, интегрируемых идеей преодоления технологического отрыва. Сделать это невозможно без использования психологических ресурсов общества. Но как только мы становимся на позицию того, что психологические ресурсы общества – это реальная сила, что их надо накапливать, а не разбазаривать, то мы сразу приходим к тому, что нельзя разрывать историческое сознание, нельзя пропагандировать плебейские варианты западной поп-культуры и так далее. Мы приходим к определенному духовному аристократизму и ко всему остальному, связанному с консервативной концепцией культуры (то же самое относится к технологии). Аскетизм, пресвитерианский, протестантский характер жизни, понимание того, что высшими ценностями, помимо бытия, являются ценности, создаваемые самими фактами труда, трудолюбия, доведенного до религии, отличает сегодняшние неоконсервативные стили Запада, очень во многом способствовавшие развитию общества. А левым я называю наш неоконсерватизм потому, что он связан с потребностью сохранить определенную концепцию нашего пути развития. Коль скоро мы не поворачиваем назад, а стремимся прыгать вперед, то должны в максимальной степени понять, что в этой траектории 70-летнего движения было закономерным, а что случайным, что правильным, а что неверным. И, исходя из этого, максимально вписавшись в траекторию, осуществить прыжок. Ошибка деятелей предшествующей эпохи была в том, что они попытались полностью перечеркнуть путь развития России до революции. Вот это самое мучительное. В очередной раз! Это я вижу не как гуманитарий, а как математик и политолог. Скажем, те же японцы рассчитали все производные своей траектории движения в новое качество и конечную точку, с помощью гладкой сплайнфункции провели оптимальный полином между прошлым и – Будущим. Мы же ткнули в желанную нам точку и провели прямую. Естественно, что у нас начались чудовищные переходные процессы. В 20-е годы было сделано то же самое. Так неужели, сделав это однажды, мы по отношению к нашей траектории хотим повторить фатальную методологическую ошибку, отрицая 70 лет пути!? Если мы хотим создать систему для рывка в постиндустриальное общество, нам надо понять, каким именно образом и из каких составных механизмов должна строиться такая система. Естественно, что нужна централизация ресурсов, поскольку даром новые технологии не даются. Причем централизация с опорой на интеллектуальный потенциал. Но в каких формах? Мне представляется, что ключ – это мегаструктуры нового типа и свободные интеллектуальные зоны. Не "валютные", "коммерческие", о которых сейчас много говорят и которые, я боюсь, в нашей голодной стране придется ограждать от остальной территории пулеметами, а свободные интеллектуальные зоны, в которых был бы сосредоточен интеллектуальный потенциал страны и куда мы могли бы впрыскивать ресурсы, в том числе материальные, финансовые, информационные и прочие. И коль скоро мы хотим противопоставить капиталистической модели постиндустриального общества – социалистическую, то, по моему мнению, это возможно сделать единственным способом: опираясь на культуру как некое царство смысла, создать технологии и отдавать их назад в культуру, а не разрывать культуру и технологию, как это сделано на Западе. И между прочим, у них многие интеллектуалы нашей схемой, которая связует между собой культуру и технологию, чрезвычайно заинтересовались, считая, что, может быть, это и есть русский вариант. Что касается ввоза технологий, то делать это надо под новые идеи, а не стихийно, как это делалось и делается сейчас. Это особенно важно сегодня потому, что срок изнашивания технологии и техники составляет уже не 25 или 30 лет, как в сталинскую и послесталинскую эпоху, а два-три года. Поэтому если мы будем ввозить технологии под опережающие идеи, то успеем развернуть некоторые части технологической базы, способные выпускать продукты, конкурентные на мировом рынке, – интеллектуально емкие, а не как сейчас – трудо- и ресурсоемкие. Я называю такие звенья технологическими цепочками. И как цепочку за цепочкой, в пределах зон свободного интеллектуального роста мы будем реализовывать трансплантацию новой, постиндустриальной базы на территории нашей страны. И вместе с тем будем создавать некий социум для этой базы, рабочую силу. Для каждой технологической цепочки необходимо, например, 20-30 тысяч человек, их можно понемногу подготовить, поскольку ввести сразу 100 миллионов человек в новую культуру труда невозможно. Эти люди должны быть приоритетной группой населения и должны получить то, что им нужно, – кстати, не так много, как хаму-кооперативу. Их нужно накормить и духовно, и физически, создать определенное смысловое поле, чтобы опереться реально на эту высококвалифицированную рабочую силу. Есть ведь немало людей, готовых эффективно работать, если дать им, пожалуй, главное – свободу, материальную и духовную, если создать им благоприятные условия деятельности и определенную материальную базу. Итак, первое, что необходимо для технологического рывка, – это создание свободных интеллектуальных зон, своего рода полюсов роста. Кстати, у любой системы есть полюсы роста, как и полюсы смерти. А сегодня, я убежден, ресурсы в подавляющей своей массе мигрируют в полюсы смерти системы. Второе – мегаструктуры. Здоровые части нашей промышленности надо выводить из тех отстойников, в которых они гниют. Отстойниками такими являются министерства. Здоровые же части промышленности – это суперкомпании, – причем государственные. Кстати, реально ослабить силу министерской руки можно, лишь выведя из-под министерств здоровую часть промышленности, а не сокращая численность их аппарата. Зло министерств не в численности аппарата, а в том, что они сегодня являются хозяевами производственных фондов и ресурсов. Лишите их этого хозяйства и оставьте в той же численности. И что будет? Ничего! Останется просто определенная группа населения, которая питается чуть лучше, чем остальные. Это ничего не изменит в общем балансе продуктов. Можно потом сократить ее, переквалифицировать в рабочую силу. Но до тех пор, пока они хозяева экономики, у них в руках власть. Их реальная власть внизу, как у Антея в земле, в том, чем они хозяйничают, а не в структуре их управления. Но что же нужно таким суперкомпаниям, чтобы они нормально функционировали? Только одно – строка в Госплане. Они должны бытъ обеспечены ресурсами, необходимыми для их эффективной деятельности, ибо пока эти ресурсы дефицитны. Значит, разрушая министерства, мы должны увеличить мощность Госплана. В переходный период без этого не обойтись. В этом и парадокс – в необходимости возврата к командной системе. Ведь, создавая механизмы для прыжка вверх, мы должны создать и механизмы власти. И в этом смысле существующие сегодня механизмы – министерства, обкомы, исполкомы – плохи не тем, что они административно-командные, а тем, что они антикомандные, не тем, что они властные, а тем, что они безвластны. Можно ведь очень легко посчитать уровень властности, уровень командности системы примерно таким способом. Рассматривается кратчайшее расстояние, которое должна была бы пройти команда при минимальной степени задержки, и дальше это кратчайшее расстояние соотносится с тем, которое команда проходит в реальной системе. Если реальное расстояние равно кратчайшему, тогда систему можно назвать абсолютно командной. Если же соотношение бесконечно велико, то она абсолютно некомандная. Наша система имеет сегодня уровень командности, равный 40-50 единицам. Уровень командности в западных фирмах составляет 3-5 единиц, в редких случаях до десяти – в очень мощных бюрократических корпорациях. Уровень командности в системе организованной преступности составляет полторы-две. Таким образом, мы проигрываем сегодня в командности и западным демократическим структурам, и уж тем более суперэффективным структурам, которые сейчас начинают составлять реальную угрозу всему миру. Так что скорость принятия решений оказывается решающим фактором жизнеспособности. Итак, командные функции Госплана усиливаются, из-под министерств вырываются здоровые куски промышленности. Через какое-то время наладятся нормальные прямые связи, увеличится выпуск продукции и можно будет уйти от распределения дефицита. Но чем скорее мы введем это распределение между настоящими пользователями, а не между псевдопользователями, каковыми являются министерства, тем скорее мы сможем от него отказаться. Если же мы на 50 процентов сократим Госплан да на 50 – министерства, а распределение функций между ними оставим старое, то ничего путного не получится. Я хочу подчеркнуть, что нельзя прыгнуть за счет какого-то одного удара по столу кулаком, – особенно прыгнуть в постиндустриальную эру. Нужна совокупность мер. Одни из них обеспечат построение технологической пирамиды, другие спасут здоровую часть промышленности, третьи начнут решать ситуацию в бедственных отраслях экономики, четвертые будут нацелены на борьбу с хищениями, составляющими уже весьма серьезную опасность и усиливающимися в условиях снижения уровня командности и т.д. Ситуация сейчас такая, что на нас с надеждой смотрят интеллигенты Запада. Смотрят с точки зрения того, что у нас впервые возникла возможность создать империю духа, вроде той, которой грезили Андрей Белый или Вячеслав Иванов. И может, именно в этой империи духа возникнет царство технологии, если мы сумеем соединить лучшие достояния русской инженерной школы с высочайшими традициями русской культуры. В этом смысле интересен такой исторический факт. Главное артиллерийское управление перед гибелью империи представило Николаю II доклад, в котором излагалась программа перехода в индустриальное общество. Весь же парадокс заключался в том, что правительство Николая II не могло выполнить эту программу, поскольку она дошла до него изуродованной до неузнаваемости. Пришлось пройти 10-летний кровавый путь, чтобы в образе сталинской технократии прийти к ущербному варианту именно той программы. Будем надеяться, что сегодняшнее руководство не несет на себе 300-летнего креста Российской империи и что оно сумеет сбросить другой крест, который несет, т. е. крест последнего, беспомощного и антиадминистративного 25-летия. И в новых исторических условиях сможет, отринув черные тени сталинской системы, найти тот здоровый вариант, при котором, проведя сплайнфункцию через всю нашу историю, включая 70-летний путь социалистического строительства, мы совершим прорыв в новое качество. "Советская литература", №3, 1991 4.3."НОВАЯ ПРАВАЯ" – ЗА РЕФОРМЫ, ЛЕВЫЕ – ЭТО ВОЙНА Для меня не слишком понятно деление на правых и левых в политике. Особенно в сложившейся на сегодняшний день в СССР ситуации. И уж тем более в соотнесении с динамичностью, т. е. способностью обеспечить развитие. Есть ряд условий развития (именно развития!) нашей страны, которые императивны для каждого, кто не хочет общецивилизационной катастрофы для каждого. Выполнение этих условий реально в очень узком "коридоре возможностей", где стенки между его "правым" и "левым" так близки друг к другу, что всем нам придется идти вместе. Почему же в такой момент идет конфронтация, яростное шельмование противника? Я полагаю, что вопрос о свободе и вопрос о демократии могут в надвигающейся ситуации оказаться несовместимыми. Вопросы о правовом государстве и о разрушении так называемой "империи зла" трагически противостоят, ибо разрушение "империи зла" станет возможно лишь с нарушениями принципов права, путем прямого насилия (т. е. революции). И здесь же можно говорить о "левых" и "правых" не в политическом смысле (как на Западе), а в смысле их отношения к насилию как средству борьбы. Как политик я являюсь принципиальным противником любых революций. А как ученый могу оценить "технологию" применяемой сегодня революционной борьбы. Технологию, использующую традиционный арсенал левых средств, адресующих нас к именам Бабефа, Эбера, Жака Ру, – с той лишь разницей, что благом трудящихся объявляют теперь почему-то так называемой "рынок". Странная ситуация, невиданная в истории! Но главное, конечно, не в этом. Две основные идеи, которые лежат в основе новой революции (национализм и антикоммунизм), находятся в оппозиции и к этому "рынку". Сами по себе идеи антикоммунизма и национализма не лучше и не хуже других. Однако здесь и сейчас они чреваты таким разворотом событий: 1. Распад СССР (это все признают). 2. Распад РСФСР, неминуемый вслед за распадом Союза (что многие отрицают, хотя и это "ясно, как простая гамма"). 3. Миграция населения в объеме нескольких миллионов (а то и десятков миллионов людей). Ухудшение социальных условий, прежде всего в зоне, куда хлынут "мигранты" (Центральная Россия). 4. Индуцированный национализм союзных республик и автономий, ухудшение условий жизни миграцией, – русский национализм. Нельзя долго существовать по принципу "все народы, кроме русского, имеют право на свой национализм". Русский национализм придет последним, но именно как девятый вал, который завершит начатое другими. Как только это произойдет, все "вишневые сады" интеллигенции окажутся тем, чем они и являются, – академическими утопиями очень умных и столь же далеких от жизни людей. Все будет по-другому, просто, грубо и страшно. 5. Плотно "сбитый" на своей русской равнине, лишенный своей государственности, преданный и оплеванный, находящийся на грани небытия, русский народ будет напоминать сгусток энергии, подобный тому, который возникает в момент рождения новой звезды. Начнется новое пассионарное движение этой "раскаленной сверхновой", и оно пойдет вширь, на свою прежнюю территорию, причем без сдерживающих стопоров в виде пролетарского интернационализма. Вот левая "национальная идея", доведенная до своего логического завершения. 6. Теперь – "левая политологема". Антикоммунизм, естественно, собьет в такой же пассионарный кулак миллионы людей, которых (и не надо в этом вопросе иллюзий!) начнут преследовать за их убеждения. Плюс ухудшение условий жизни большинства населения и итог – очевиден. (Представим себе, что без вмешательства оккупационных войск, без крупных западных инвестиций такое началось бы в послевоенной Германии. Культ Гитлера и неофашизм были бы обеспечены в течение года – как фундаменталистская реакция). В нашей ситуации естественный итог фундаментализма – это реанимация Сталина, очищенного от ряда "коммунистических заблуждений", интернационализма в первую очередь. А теперь – в совокупности. "Левая нацидея" плюс "левая политология" равняется тому "самому страшному", чего сами-то левые как раз и боятся, чем пугают народ! Но именно сюда они же и толкают изо дня в день – каждым абсурдным решением, выдаваемым за "политику". Простим им, ибо не ведают, что творят. Простим всем, кроме тех, кто действительно ведает и – творит очевидное зло. У страны сегодня – вообще нет иного выхода, кроме Великой реформы. Она просто обречена на рывок. И каждый здравомыслящий человек должен понимать, что его дело – содействовать такому рывку, или, как мы его называем, прорыву. Его компоненты: 1. Неизбежное понижение уровня жизни населения. 2. Создание социально-психологических условий, которые обеспечат положительную адаптацию к этому понижению. Сюда входят цели, принципы солидаризма (перенесение неизбежных тягот сообща), образ будущего, лишь тогда, когда надо было осуществлять рывок. Перестройка закрыла эту возможность, заявив о тектоническом сдвиге в сторону товаров народного потребления и посулив потребительский рай в короткие сроки. Но предпосылки, потенциал, определяющий эффективность такой логики действий, – сохранены. 3. Создание комплексных целевых программ и проектов с категорическим отказом при этом от узкоспециализированного, ведомственного и технопрактического принципов, характерных для программ и проектов, предшествующих десятилетий (по сути – псевдопроектов и псевдопрограмм). 4. Жесточайший режим экономии во всем, что связано с валютными ресурсами, мобилизация всех возможных резервов, с тем чтобы увеличить ресурсы, централизация всех ресурсов этого типа и инвестиции только в работающие проекты и программы. Конкуренцию – в рамках данных программ и проектов, конкуренция за госзаказ. 5. Проверка эффективности структур, входящих в целевые программы и проекты, их конкурентоспособностью на мировом рынке. То есть построение рынка – от имеющегося, мирового, использование его как индикатора, лакмусовой бумажки, способной определить, "кто есть кто". Такими качествами обладает только мировой рынок. Его мы для этого и используем. Мы – его, а не он – нас! 6. Стабилизация финансов. 7. Срочное прекращение вывоза сырья, необходимого для предприятий внутри страны (вспомним корейский опыт по импортзамещению). 8. Высочайший приоритет всех проблем, обеспечивающих преодоление технологического отставания СССР (наука, образование, культура), именно в комплексе. Можно и дальше излагать эти принципы, но, думаем, достаточно ясно, о чем идет речь. Можно ли назвать это направление "динамичная правая"? По-видимому, да. Но можно охарактеризовать его же как "инициативный центризм", – в отличие от центризма позиционного. Что касается меня, то я очень уважаю правых в варианте западного неоконсерватизма, республиканской партии США и других подобных сил и структур, отстаивающих самоидентичность государства, народа, общества. Стоящих за четкое осознание государственных интересов, – в отличие от политических. Заметьте, что понятий "капитализм" и "социализм" я в этом анализе не использовал вовсе. И это далеко не случайно. Аналитический сборник агентства "Постфактум", 22.02.1991 РАЗДЕЛ 5. СЕДЬМОЙ СЦЕНАРИЙ СЕДЬМОЙ СЦЕНАРИЙ 5.1. ПРЕДОТВРАТИТЬ КАТАСТРОФУ, ОБЕСПЕЧИТЬ РАЗВИТИЕ ОБЩЕСТВА По просьбе МГК КПСС группой ученых и специалистов государственной корпорации "Экспериментальный творческий центр" , научных центров и институтов АН СССР и других организаций подготовлен программный документ. В нем авторы предлагают свое видение путей выхода страны из кризиса и ее перспективного развития. Вступление Возможные сценарии развития событий Мы делим все возможные варианты развития событий в стране на "семь сценариев". Первый и наихудший – это планетарная катастрофа. Возможна ли она за счет распада Союза? Западные эксперты выражают по этому поводу крайнюю озабоченность. Рост экстремизма, насилие как способ решения политических проблем, создание множества террористических групп с "высокой квалификацией", способных осуществить захват особо опасных объектов, включая атомные электростанции, – налицо. Падение дисциплины, отсутствие контроля за технологией производства, отсутствие необходимых команд, с одной стороны. Масса нескоординированных команд, подаваемых с различных этажей власти дезориентированному исполнителю, вынужденному самостоятельно решать, какой из взаимоисключающих "приказов" он должен выполнять, – с другой. Политизация и раскол в армии, правоохранительных органах и других структурах, где это абсолютно недопустимо и где с точки зрения национальной безопасности должна действовать автоматически железная дисциплина и полное единоначалие, – вполне очевидны. Перспектива гражданской войны – присутствует. Но ведь эта война будет идти не в безвоздушном пространстве! Она может развернуться в конце XX века в пространстве, начиненном "носителями планетарной опасности". Теперь суммируем эти факторы и определим реальность такого сценария. Она достаточно велика. В мире нет сил, которые хотели бы такого разворота событий. Но уже не однажды в истории совершались события, которых никто не хотел. Ситуация легко может стать абсолютно неуправляемой. Второй сценарий мы называем "пустая земля". Этот сценарий предполагает смерть народов, населяющих СССР, от голода, эпидемий, межнациональных конфликтов, среди масштабных технических катастроф, социальных взрывов и политических революций, террора новоявленных мини-диктаторов и т.п. Таким образом, речь идет опять же о катастрофе, но о такой, которая не выйдет за границы СССР. Есть ли силы, заинтересованные в таком развороте событий? Таковые, безусловно, имеются. Это, во-первых, все те, кто станет гасить планетарный пожар, имея в виду, что лучше катастрофа в масштабе СССР, нежели катастрофа для всей цивилизации. Из двух зол большинство выберет меньшее. И в этом нельзя обвинять наших соседей. Но есть силы, для которых такой вариант может быть интересен сам по себе. Это – сторонники радикальных методов решения экологической проблемы за счет резкого сокращения населения планеты. Западные ученые, приближенные к ультраправым политикам Запада, и реже сами политики делали публичные заявления по этому поводу. Разумеется, речь идет не об официальных представителях западных государств. Но тот факт, что неомальтузианство становится все более популярным на Западе в весьма элитарных сферах, имеющих способность влиять на политику в связи с перспективами глобальной экологической катастрофы, – общеизвестен. Мы не исключаем сторонников таких теорий и в нашей стране. Третий сценарий – "заповедник". СССР в этом случае превращается в отсталую, не имеющую перспектив страну с медленно угасающим народом, ставшим объектом экспериментов нового типа. Такой вариант развития обсуждается гораздо шире, нежели второй. Здесь – гораздо больше сил, заинтересованных в таком развитии событий. В конце концов, различные варианты подобных сценариев для Африки обсуждаются широко. А чем мы лучше? Ведь знаменитое высказывание о "Верхней Вольте с атомным оружием", с большим удовлетворением цитировавшееся в наших элитарных либеральных кругах, можно понять no-разному. В том числе и так, что проблема состоит в изъятии оружия, после чего СССР может развиваться по сценарию, уготованному для Верхней Вольты. Здесь важно понять тот очевидный факт, который с упорством игнорируют наши "шестидесятники". А именно, что идея развития всех стран мира, доведения всех жителей цивилизации до уровня тех, кто пользуется сегодня статусом "первого мира", – абсурдна. Никто не хочет и не может действовать таким способом. Ресурсы ограниченны, и так называемые "лидеры" не могут позволить жителям стран "третьего и четвертого мира" развиваться до их уровня. Экологических, да и сырьевых, ресурсов не хватит на всех. Это уже очевидно. От идеи развития Запад давно уже перешел к идеям "пределов роста", т. е. к тому, как обеспечить для большинства человечества жесткие лимиты потребления. Так что третий сценарий имеет своих сторонников и в мире, и в наших "национальных" олигархиях, и среди международного преступного мира. Третий сценарий описывает "развитие" СССР по так называемой модели "четвертого мира". Она достаточно хорошо известна. Это модель существования в нашей цивилизации выпавших из истории неразвивающихся стран. Третий сценарий предполагает полный распад СССР. Четвертый сценарий. Превращение СССР в отсталую страну, не лишенную перспектив контролируемого развития, – источник сырья и трудовых ресурсов, резервуар для экологически вредных производств. Это модель развития СССР по пути так называемого "третьего мира". Она обязательно предполагает частичный распад страны и создание ряда небольших государств элитного типа, контролирующих большую часть территорий в интересах стран-лидеров. В Африке такую роль играют страны типа ЮАР. У нас уже сейчас есть претенденты среди республик-лидеров, имеющих "свои планы" относительно республик "второго сорта". В принципе они их даже и не слишком скрывают. Таким образом, заинтересованность в таком сценарии есть у многих. От транснациональных корпораций, оказывающих серьезное влияние на политику своих государств, до части бывших "субъектов Союза". Блок из первых четырех сценариев предполагает очевидное ухудшение всех показателей уровня жизни для большей части народов СССР. Даже в четвертом сценарии речь идет о понижении уровня жизни в среднем не менее чем в 3 раза. Это – не агитация, а результат конкретных расчетов, признаваемых западными экспертами. Пятый сценарий. Вхождение СССР во "второй мир". В число так называемых быстро развивающихся стран. Превращение СССР в развивающуюся страну нового типа, ориентированную на массовое ненаукоемкое производство. Шестой сценарий. Выход СССР в число развитых стран "первого мира", использующих сырьевые, трудовые и экологические ресурсы земного шара. Пятый и шестой сценарии в совокупности представляют второй блок. В их рамках уровень жизни населения вначале падает, но через несколько лет возрастает и приближается в начале следующего столетия к уровню жизни новых индустриальных стран. Таким образом, речь идет хотя и о тяжелых, но о приемлемых для значительной части населения СССР вариантах развития. Разумеется, это не имеет ничего общего с теми популистскими заверениями, которые делаются сегодня. Речь идет об уровне жизни существенно ином, нежели тот, который демонстрируется сегодня в рекламных статьях и телевизионных передачах. Но это вопрос, который должно решать население. Возможно, что оно выберет такой сценарий развития, как пятый, и, скорее всего, оно не откажется от шестого. Вопрос лишь в том, действительно ли такие сценарии могут быть сегодня осуществлены. Они обсуждались всерьез на межгосударственном, надгосударственном и окологосударственном уровне в течение первых лет перестройки. Речь шла о замене модели " Восток – Запад" на модель "Север – Юг", где СССР на тех или иных условиях становится частью "Севера". Сюда же входили и интенсивные обсуждения вопроса о возможности включения нас в качестве части объединенной Европы, но это в прошлом. Начиная с 1990 г. ситуация резко меняется. Теперь никто уже не говорит о подобных сценариях развития событий, кроме разве что наших либеральных демократов. Ниже, в разделе "седьмой сценарий", мы покажем, почему СССР не может рассчитывать сегодня на вхождение во второй или первый мир. И приведем конкретные аргументы. Здесь же мы хотели лишь указать, что, рассматривая все варианты событий, которые в ближайшее время могут развиваться на территории СССР, мы исходим из того, что СССР как система может развиваться только в том случае, если ей будут указаны нормальные цели, перспективы развития, если эти цели и перспективы будут открыто и всенародно обсуждены, если возникнет ясность. Без этого мы будем и дальше продолжать смертоубийственное движение "на ощупь во мгле". Вот почему в основе нашей программы обсуждение реальных целей, тех, которые стоят по ту сторону идеологических ярлыков. Часть 1 ЦЕЛИ ДЛЯ СССР 1.1. От перестройки – к новому этапу жизни нашего общества Уже не первое десятилетие СССР движется в пропасть. В доперестроечный период это скрывалось государственными структурами от народа. Результатом этой всеобъемлющей лжи было глубокое загнивание, разрушение социальной ткани, эрозия смыслов и ценностей. Суть перестройки состояла в том, чтобы сказать правду. Общество обязано было осознать реальное положение дел. Спасти страну мог только сам народ за счет мобилизации своих интеллектуальных, нравственных и духовных ресурсов. Но для этого требовалось восстановление самосознания народа. Ему предстояло тяжелое духовное испытание," предстояло, по сути, самовоспроизвестись в рамках истории. Перестройка вскрыла реальную расстановку сил в обществе. Обнаружив масштабы эрозии, она одновременно позволила проявиться всем силам – от предельно радикальных до крайне консервативных, включая и потенциал, направленный на деструкцию. Другой возможности выхода из застоя не было и быть не могло. Однако, создав предпосылки для постановки новых реальных целей, перестройка одновременно включила и весь механизм системного кризиса. Реальная расстановка сил оказалась такой, что процессы стали неуправляемыми. Прозрение оказалось куплено ценой огромных издержек. Произошла поляризация сил. Вместо того чтобы осуществить крутой разворот к новым целям, общество стало двигаться на ощупь во тьме, а СССР как система – распадаться на части. В этой ситуации вопрос формирования инициативных политических сил, способных заявить новые цели, не сбрасывая позитивов перестроечного периода, существеннейшим образом достроить, доопределить перестройку, является вопросом жизни и смерти. Инициативный политический центризм должен отбросить все идеологические ярлыки, служащие протаскиванию частных корыстных целей и реализации политических амбиций. Он обязан говорить в категориях реализма, искать реальные формы и способы движения общества в существующих реальных условиях. Его задача состоит в том, чтобы определить пути спасения общества, найти конкретные, стоящие по ту сторону политической демагогии и идеологических клише цели, средства и механизмы. При этом он не имеет права ограничивать себя решением проблемы стабилизации. Нет и не может сегодня быть гуманного проекта стабилизации вне предъявления обществу идеи развития. Стоящие слева радикалы предлагают обществу проекты, суть которых, какими бы красивыми ни были слова, в "пропускании" общества через катастрофу, распаде страны и интеграции после этого ее осколков путем их поглощения другими системами. Ортодоксальные правые предлагают отбросить общество назад и продолжать после этого его движение к ложным целям. Движение, чреватое для страны медленным угасанием. Либералы говорят об интеграции СССР как целого в мировую цивилизацию, не указывая при этом места нашей страны в этой цивилизации. И правые, и левые отрицают перестройку как ценность. Либералы, напротив, абсолютизируют ее, стремятся затянуть это движение на ощупь во тьме, надеясь при этом на то, что удастся избежать катастрофы. Но она неминуемо надвигается. В этих условиях спасти позитивный потенциал перестройки, сохранить ее от атак и справа, и слева возможно только за счет новой политической доктрины, преемственной по отношению к перестройке, но не тождественной ей. Такая доктрина возможна лишь в рамках инициативного политического центризма. Принимая цели перестройки, он резко критикует стратегию ее осуществления. Исторически он сознает ее необходимость и недостаточность, он видит в ней "за" и "против", оценивает ее как неизбежный и одновременно трагический процесс, сегодня уже завершенный. Заявляя о преемственности по отношению к перестройке, инициативный центризм ставит новые цели и предлагает новые механизмы. 1.2. СССР как система В основу программы мы положили целостный междисциплинарный подход. В свете его независимость СССР рассматривается как условие выживания и развития для большинства народов и наций, населяющих эту евро-азиатскую территорию. Сохранить независимость – значит сохранить СССР как систему, т. е. сохранить цели у СССР как единого исторического субъекта. Воля народов сохраниться как целое, проявленная им на референдуме, делает своевременной и необходимой постановку подобных целей Опыт истории показывает, что отсутствие открыто предъявляемых целей, подмена их популистской демагогией означает на деле сокрытие подлинных целей, носящих настолько антигуманистический и антинародный характер, что их необходимо скрывать как можно более тщательно. Вот почему мы заявляем "Нет!" любой демагогии и требуем обсуждения целей по существу, исходя из реальности и построения программ, исходя, в свою очередь, из этих реальных целей, т. е. системно, концептуально. Сокрытие целей возможно также и за счет отказа на словах от концептуальности как от принципа. В этом плане разговор о приверженности мировому опыту, живом творчестве масс может легко быть использован для того, чтобы как можно дольше не предъявлять обществу моделей его развития. На деле "живое творчество масс" может быть лишь необходимым моментом, связанным с переходным периодом, периодом становления концепций и выявления реальной расстановки общественно значимых сил. При формировании целей мы считаем крайне важным исходить из генетических свойств "системного Я" советского общества. В этом отличие нашей программы не только от радикальных утопий демократов, но и от основных международных концепций развития СССР. К сожалению, даже лучшие из международных программ исходят из гораздо большей близости нашего общества к западному, нежели это имеет место в реальности. Вот почему ряд западных рецептов, подхваченных с огромным энтузиазмом нашими демократическими силами, может дать самые непредсказуемые результаты. Таким образом, наш принцип подхода к построению программ реформ состоит в опоре не только и даже не столько на зарубежный опыт, сколько на собственный культурно-исторический опыт нашей страны. Заимствовать при этом мировой опыт мы считаем возможным лишь в той части, в какой он может быть реально нами освоен. Принцип преемственности должен быть сохранен, накопленный потенциал – использован в полной мере. Система не может быть объектом восхваления или поругания. Она – реальность. И ее потенциал следует изучать и использовать. Поскольку в предшествующий период общество было информировано лишь о недостатках, упущениях, отставаниях и преступлениях, у него сложился неадекватный образ самого себя и своих возможностей. Объективно это было неизбежно, поскольку выбить его из спячки застойного времени можно было только информационным шоком. Но издержки оказались во многом неоправданно велики, так как сама технология шока была неверной. В результате общество перешло из крайности в крайность, возникли новые ложные стереотипы, через которые в очередной раз необходимо прорываться. В связи с этим мы ставим вопрос о прорывных направлениях, лидирующих предприятиях, высокоэффективных фрагментах, существующих во всем народнохозяйственном комплексе, опережающих научно-технических разработках, существующих наряду с действительно глубоким отставанием. Это необходимо для того, чтобы определить ресурсы системы. Мы по-новому ставим вопрос о государстве. В предшествующий период государство подавалось обществу в качестве врага. Это недопустимо. Государство – это основа выживания в сложно построенном обществе. Сильное государство – это основа любого развития. Только обладая глубоко расщепленным сознанием, можно одновременно говорить об опыте новых индустриальных стран и вести войну законов. Все вопросы стратегии могут быть решены только под воздействием государства. Бюрократическая анархия застоя, усиленная перестройкой – это путь в никуда. Не может быть процветающих граждан в слабом, полуразрушенном государстве. Сила государства отнюдь не в его свирепости, а в его способности проводить в жизнь реальный стратегический проект в интересах общества. В своей программе мы обсуждаем поэтому вопрос о новых функциях государства, соответствующих новым целям СССР как системы, а также о тех условиях, при которых государство становится эффективным "мотором" системы, двигающим ее к новым целям. Во всем комплексе вопросов мы исходим из ориентации на становление в нашей стране инициативного политического центризма. Это – не политизация, а условие для того, чтобы система не потеряла устойчивости. До сих пор общество существовало в политической формуле: радикальные левые, ортодоксальные правые и балансирующий, ищущий компромисса, играющий на противоречиях центр. Такая политическая линия далее невозможна. Инициативный центризм – это не умеренность, не компромисс, это своя программа, свое лицо, свой образ действия. Ни в экономике, ни в политике, ни в философии инициативный центризм не теряет себя. Он видит новый тип общества – между консервативным традиционализмом и радикальным индустриализмом, он видит новый тип экономики – между потребительским обществом и "уравниловкой", он видит новый тип политики – между популизмом и тоталитаризмом. И он готов предъявить обществу новые цели и активно действовать ради их реализации, ради их воплощения в жизнь. Предлагаемая программа и есть для нас очередной шаг в политической консолидации всех сил, ориентированных на реальность и действие, на спасение страны и государства. Вопрос о государственном устройстве Союза ССР, о типе государственного пространства, в котором может осуществляться прорыв в завтра, для нас очевиден. Это федерализм, отвечающий мировой практике и нашим традициям. Однако на сегодняшний день его основным условием является наличие у страны целей и перспектив. Никто из субъектов федерации, естественно, не согласится на совместную деградацию. Сначала – обоснованная программа развития, дающая четкие ориентиры, потом – надпартийный блок инициативных центристских сил как политический стержень подобной программы. И после этого – нормальное федеративное государство. Вот три этапа, необходимых для становления СССР как нового системного целого. В данной программе мы делаем шаг в сторону выполнения задач первого этапа. Вне этого рано обсуждать второй и тем более третий этапы. Вот почему мы здесь выносим за скобки проблему будущего устройства Союза. 1.3. Социально-психологические и культурно-исторические особенности СССР как системы Левые радикалы выдвигают сегодня идею построения общества потребления в кратчайшие сроки. Без нравственной национально-исторической и научной оценки обществу подбрасывают корейский, японский, германский, бразильский, турецкий и другие сценарии различных "чудес". Но чудес – не бывает. Отказ от нравственно-народного и исторического самоопределения и выбора – это путь в никуда. Идет пустое жонглирование словами. Впрямую ощутив сопротивление народа ломке традиционных устоев жизни, левые радикалы заявляют, что капитализм – это "реальный социализм". Одновременно правые начинают все более и более решительно говорить о "наведении порядка", "призывать к ответу", активизировать в обществе ностальгию по эпохе застоя. Социалистический выбор фигурирует и в стратегии позиционного центризма, который провозглашает то "шведский", то "гуманный" социализм, то "социализм с человеческим лицом". При этом никто не желает переходить от знаков к реальности, обсуждая реальные цели и исторический опыт страны. Всякий выход из тяжелого системного кризиса для любого общества любой страны, любого политического уклада одинаково связан с сильной духовной идеей, обеспечивающей формирование всего спектра стимулов, интересов и потребностей, идеей, покрывающей своей легитимностью социальные издержки при выходе из тупика. Эта идея и есть источник любого "чуда", она – мотор любой серьезной реформы. И в этом смысле история нашей страны знает много чудес, как до, так и после Петра Великого. Экономическая реформа в нашей стране всегда шла благодаря духовной энергии народа, направленной на подвижнический, нравственно осмысленный и за счет этого необычайно эффективный производительный труд. О том же свидетельствует и практика других народов, как европейских, так и народов новых индустриальных стран. Их ученые и политики прямо заявляют сегодня, что миф о наличии единых универсальных рецептов "чуда", миф о спасительности различного рода "планов Маршалла" рассчитан на оболванивание людей и на отказ от живого опыта истории этих народов. Так о какой же идее можно говорить сегодня как о предпосылке прорыва для нашей страны? Для того чтобы понять это, нужно внимательно вглядеться в историю, если, конечно, мы не хотим повторить ошибки, которые в свое время приводили к самым темным ее периодам. Красной нитью через историю проходит идея коллективизма, идея служения стране, обществу, миру. Идея – жесткого разделения любых деяний на праведные и неправедные, идея – презрения к стяжательству, неправедному богатству, идея коллективного спасения и коллективного выживания, идея – приоритета качественных показателей жизни ("благо") над количественными ("сытость"). И только на этой основе идея – сверхнапряженного подвижнического труда. Все это родилось не вчера и не 73 года назад. В основе продуктивного заимствования у Запада должно лежать соотнесение типов традиционных религий данного общества и типов экономических механизмов, наилучшим образом стыкующихся с ними, типов культур в широком смысле слова и типов экономик, типов гражданского потребления и производства, распределения и жизни. Советский тип культуры – это особый сплав, который следует тщательно изучать, с тем чтобы добиться необходимых сдвигов в кратчайшие сроки. Разрушить этот тип культуры, этот способ думать и чувствовать и создать новый, западный, со своей спецификой, со своими "против" и "за" уже не удастся. И к построению реформы сегодня мы можем идти лишь исходя из того, что имеем. Либо в этой духовной органике страна сумет найти себе путь, либо она погибнет. Если под этим движением подразумевается "социализм", значит, он будет эффективен в плане прорыва. Если такую модель предложит другой политический проект – победит он. Для нас в программе важно определить, имеет ли шансы такой духовный проект (как бы он себя идеологически ни представлял) на успех с точки зрения тенденций в развитии мировой цивилизации. При этом мы рассматриваем не вчерашний, а ее завтрашний день. А "завтра" мира связано с экоразвитием, с постиндустриализмом, а не с движением в сторону "общества потребления". Как это ни парадоксально, но шанс на успех духовных проектов сегодня гораздо выше, чем в 1917 г. Мы констатируем, что в сложившихся условиях "чудо" для СССР возможно при минимальных издержках именно на пути прорыва в лидеры мирового развития, построения цивилизации нового типа. 1.4. Нравственные ограничения Есть нравственные ограничения, за пределами которых, – нашей точки зрения, начнется разрушение СССР как системы особого типа. Первое. Абсолютно неприемлемой ценой за любые, даже самые прогрессивные преобразования, является для нашего народа гражданская война. Все более откровенные призывы радикалов к использованию этого крайнего политического средства преступны. Надежды на то, что удастся переболеть гражданской войной низкой интенсивности, утопичны. Анализ и наших, и зарубежных специалистов показывает, что перенос вооруженного конфликта внутрь страны, раскол армии неминуемо приведут к невиданным в истории человечества разрушениям. Второе. Необратимую цепную реакцию разрушительных явлений, во многом непредсказуемых, вызовет и потеря политической, экономической и культурной независимости страны. Либеральные демократы и у нас, и на Западе имеют по этому вопросу противоположное мнение, перенося на нашу почву реалии, например, современной Европы. Такой перенос если и правомерен, то по отношению к очень небольшой части СССР. Основная часть населяющих страну народов на равных правах принята в "европейский дом" не будет, а потерю независимости от богатых соседей не перенесет. Третье. Мы утверждаем, что для подавляющего большинства населения неприемлемым условием является безработица и нужда части общества как узаконенные и широкие социальные явления. Не вдаваясь в философские оценки уравнительной психологии, которую многие считают архаичной и реакционной, мы не можем не признавать реальность: эта психология, вытравленная на Западе за 300 лет господства рыночной экономики, глубоко укоренена в сознании советского народа и рождена его тысячелетней историей, а вовсе не утопией марксизма. Даже если отбросить чувства солидарности и сострадания, холодный расчет показывает, что устойчивого общества при погружении трети населения в нищету создать в СССР не удастся – оно будет сметено взрывами социального мщения и новыми левыми радикальными движениями. Четвертое. Наконец, на основании изучения международных тенденций и криминологического анализа нашего общества мы утверждаем, что ни в коем случае нельзя допустить, чтобы средствами политической власти овладела организованная преступность. Огосударствление мафии, предоставление ей возможности формировать социальный и экономический порядок станет трагедией не только нашего народа, но и всего человечества. Из всего множества целей следует рассматривать с точки зрения инициативного центризма только те, которые учитывают перечисленные выше ограничения. Известный тезис о том, что "нравственно то, что эффективно", мы отвергаем. В конечном счете, как показывает исторический опыт нашей страны, эффективным оказывается лишь то, что нравственно. Нравственность для нас есть один из важнейших ресурсов системы, без которого она развиваться не может. 1.5. Учет стартовых условий при определении целей для СССР Существует целый ряд так называемых "стартовых" условий, которые во многом предопределяют осуществимость целей. К их числу мы относим: Первое. Территория страны, ее природно-климатические условия, минеральные и экологические ресурсы. Это диктует реально достижимый средний уровень потребления. Доступа к иным источникам ресурсов, получаемых путем неэквивалентного обмена, у нас нет и не будет. В то время как уровень потребления так называемых развитых стран обусловлен именно неэквивалентным обменом. Второе. Трудовые ресурсы в широком смысле этого слова. Исследования показывают, что население страны с его традициями, привычками, ориентацией на социальную защищенность в огромном большинстве своем не сможет и не захочет "играть по правилам", которые приняло, например, население Тайваня или Южной Кореи. Кто-то называет это "развращенностью", кто-то "достижениями социализма" – суть не меняется. Интенсивное трудовое усилие в нашей социально-психологической реальности не может быть получено ни за счет страха быть выброшенным из общества, ни за "счет высокого вознаграждения. Здесь эффективны иные "механизмы". Третье. Культура, порожденная православием и исламом, исключает возможность перехода к классической западной системе стимулов и мотиваций. Если социализм ставит ограничения с точки зрения способов трудовых мотиваций, свойственных азиатскому региону (отсутствует страх перед голодом, рефлекс безусловного повиновения и т. п.), то культурный традиционализм ставит серьезные препятствия на пути применения классических западных методов (отсутствуют традиции социал-дарвинизма, нет в целом вкуса к риску и конкуренции, войне всех против всех, к идее выживания в одиночку). В совокупности второе и третье условия уже исключают перенесение методов копирования в нашу реальность как опыта развитых стран Запада, так и опыта новых индустриальных стран. Четвертое. Специфическая структура системы народного хозяйства, которое отягощено огромным военно-промышленным комплексом, обладает изношенными основными фондами и надломленной инфраструктурой. С одной стороны, наша промышленность – это "ящерица" с "головой" в виде оборонного комплекса и "длинным хвостом", состоящим из предприятий, оснащенных оборудованием едва ли не начала этого века. С другой стороны, экономика в СССР является предельно жесткой системой. Где чуть ли не каждое предприятие – технологический монополист. И выключение его из системы разрушает ее по "принципу домино". А значит – нужна системная, целостная реформа всего промышленного "контура", проводимая государством по единому плану. Это – общемировая практика, но для СССР – вопрос стоит особенно остро. Пятое. Объективная траектория развития нашего государства в течение многих столетий. Генетическую память системы нельзя ни изменить, ни переломить волевыми решениями, а можно лишь учесть при постановке реальных целей. Шестое. Устройство современного мира и тенденции его развития. Седьмое. Нынешний системный кризис страны. Анализ совокупности приведенных объективных условий позволяет говорить о характере целей, которые могут быть поставлены и реализованы в СССР на нынешнем этапе его развития. Причем эти цели должны с необходимостью задействовать весь позитивный потенциал, в том числе и тот, который оказался раскрыт в результате перестроечного процесса. Без постановки целей и жесткого проведения их в жизнь раскрытый перестройкой потенциал будет стремительно деградировать. Ведь в ходе перестройки оказались активизированными все силы общества, как созидательные, так и разрушительные. В этом и опасность, и конструктивные предпосылки к преодолению системного кризиса. 1.6. Седьмой сценарий Мы сказали во вступлении о шести возможных сценариях развития событий в стране. Теперь настало время говорить о седьмом. Том, в котором заинтересованы все силы, ищущие альтернатив элитарному мировому порядку, все народы, обреченные этим порядком на роль народов второго сорта. В котором заинтересованы представители "новой волны" из числа тех, кто в начале перестройки ждал развития идеи цивилизации нового типа. Итак, седьмой сценарий – это выход СССР в лидеры через нахождение своего пути к цивилизации нового типа. Для того чтобы иметь такую возможность, СССР должен пойти на большие издержки. Прорыв, а речь в данном случае может идти только о нем, потребует чрезвычайных усилий народа. Вместе с тем мы вынуждены констатировать, что сегодня страна уже не имеет благоприятно умеренных перспектив, к которым можно бы было идти без значительных перегрузок. Перестройка проводилась, видимо, исходя из того, что седьмой из рассматриваемых вариантов сопряжен с огромными трудностями для страны и что желательно искать другие, более щадящие варианты движения. Поэтому ориентация шла в целом на шестой или пятый сценарий. В связи с этим ряд условий Запада по характеру протекания процессов в СССР и Восточной Европе был выполнен, что существенно повлияло на расстановку сил как в Европе, так и в целом мире и привело к новой международной ситуации, контуры которой сегодня во многом определились. Речь идет о формирующемся сегодня на наших глазах новом "международном экономическом порядке". И чем яснее прочерчиваются контуры этого порядка, тем очевиднее, что сценарии, по рангу выше четвертого, для СССР в нем не предусмотрены. Приводя аргументы в пользу такого утверждения, прежде всего необходимо указать на оценки, даваемые западными экспертами, которые говорят о необходимости перестройки международных экономических отношений, о нарастании в связи с этим конкурентной борьбы трех центров – Европы, Японии и США. Одновременно, констатируя обострение противостояния промышленного и финансового капитала, а также различных финансовых группировок, эти эксперты не предполагают благополучных вариантов для СССР в условиях нарастания в нем процессов деструкции. В этом случае сброс всех конфликтов может происходить за счет нашей страны как источника получения сверхприбылей, как товара на международном рынке, как предмета купли-продажи. Перестройка международных отношений в неблагоприятном для СССР отношении видна при анализе множества -программ и проектов. И это началось не сегодня. Эти тенденции не удалось переломить. Они фиксируются в пересмотрах сложившихся отношений в добыче, обработке, экспорте и импорте сырья, в программах по сельскому хозяйству в США и странах ЕЭС и во множестве других подобного рода программ. Они фиксируются и в последовательности проводимых мер, обеспечивающих с помощью специальных финансовых механизмов поддержание искусственно заниженных цен на сырье. Об этом свидетельствует в том числе и сетка потребления развивающихся стран, которая сознательно регулируется. Это подтверждает и кривая роста задолженности развивающихся стран. В связи с той же проблемой следует обсуждать и весь комплекс вопросов, связанных с выдвижением новой глобальной идеологии – так называемого информационного общества. Идеологии, предполагающей полный пересмотр экономических, торговых и политических отношений между развитыми и развивающимися странами в сторону увеличения количественного и качественного разрыва между ними. Нельзя не учесть и результатов ряда международных совещаний, где с учетом экологических факторов был сделан вывод о необходимости формирования мирового рынка сырья на основе реального задействования сырьевых ресурсов СССР и стран Восточной Европы. Необходимо принять к сведению и последние тенденции к изменению образа СССР и советского народа в средствах массовой информации Запада. Запад стал формировать новый, негативный, образ нашей страны. Эксперты связывают это с рядом совещаний на высшем уровне, на которых был изменен подход к проблемам финансовых инвестиций для СССР. Оценке подлежат также тенденции к отказу от стратегии "свободной торговли", переход к режимам жестких протекционистских мер со стороны США, ЕЭС и Японии. При отсутствии мер по защите внутреннего рынка со стороны СССР резко возрастет вероятность выдвигания СССР в сторону наихудших сценариев включения страны в мировое разделение труда. Вопрос о субъекте издержек, связанных с двусторонним разоружением, приобретает все большую остроту. Очевидна тенденция к сдвигу этих издержек в сторону СССР. Здесь же необходимо анализировать и множество других факторов, в том числе фактические результаты войны в Ираке. Безусловно, сдвигание СССР на глухую историческую периферию в дальнейшем крайне неблагоприятно отзовется на тех, кто действует сегодня в таком направлении. Оно чревато долговременной глобальной нестабильностью и постоянной, плохо контролируемой перегруппировкой сил. Следует помнить и обо всех типах геополитических распадов с порожденными ими расистскими типами мировой гегемонии в Азии и крайними вариантами националистической идеи в Европе. Но все это не отменяет того факта, что СССР стоит сегодня перед необходимостью выбрать седьмой сценарий с учетом всей полноты новой геополитической ситуации. Такой выбор, кстати, отнюдь не означает возвращения к "доктрине холодной войны". И в стратегическом плане он отвечает долговременным интересам всех исторически ответственных мировых политических сил. Но главное, что он отвечает коренным интересам народов СССР. События последнего года подтвердили, что приемлемых альтернатив седьмому сценарию для подавляющего большинства народов, входящих в состав СССР, не существует. Вот почему с особой остротой встает вопрос о возможных путях реализации седьмого сценария, о том, можно ли реализовать в его рамках реальную программу необходимых реформ. Седьмой сценарий не противоречит системе нравственных ограничений, не подрывает гражданского мира, не требует безработицы в масштабах социального бедствия, не ставит вопроса о потере независимости страны, ориентируясь на тип личности, ставящей во главу угла интересы страны. Он противостоит криминальному типу предпринимательства, отсекает от власти криминальные слои нашего общества. Седьмой сценарий предполагает ставку на культурно-историческое своеобразие страны. Он позволяет задействовать духовный потенциал общества, включить его традиционные механизмы… Этот сценарий не возвращает общество вспять, сохраняет позитивный потенциал перестройки. Седьмой сценарий ориентируется на собственные ресурсы страны и ориентирует ее население на то, чтобы жить по своим ресурсам, а не за счет неэквивалентного обмена со странами "третьего мира". Седьмой сценарий создает поле для сложившихся мотиваций, включает сильные мотивационные механизмы, ориентирует на созидание, а не на "добывание". Этот сценарий делает ставку на государство, как мотор системы, и на лидирующую часть науки, промышленности, сельского хозяйства, культуры как социальную базу. Седьмой сценарий, корректируя траекторию развития, не порывает с традициями страны, типом ее движения в пространстве истории. И наконец, седьмой сценарий исходит из реальностей геополитики, где правит сила и интерес. Все это в совокупности говорит о выбранном сценарии как о реальности. И позволяет ставить цели, исходя именно из него. 1.7. Окончательный выбор целей Рассмотрев все возможные варианты развития событий, проанализировав пределы, в рамках которых СССР может развиваться некатастрофическим путем, проанализировав соотношение внутри- и внешнеполитических факторов, уровень устойчивости страны как системы, ее тип, потенциал, масштаб деструктивных процессов, мы приходим к выводу, что программа преодоления системного кризиса должна исходить из двух взаимосвязанных целей: выживание и развитие в рамках седьмого сценария, т. е. через прорыв в лидеры за счет нахождения пути к цивилизации нового типа. Сегодня для такой системы, как СССР, этот крайний вариант уже стал более вероятен с точки зрения успешной реализации, нежели другие, умеренные. Стабилизация как таковая без постановки целей развития – неэффективна. Бороться с кризисом, носящим системный характер, можно, лишь имея четкое понимание того, что будет после его преодоления. Отрыв проблем стабилизации от проблем развития безнравственен и неэффективен. Он, по сути, дестабилизирует ситуацию, несмотря на заверения о противоположных намерениях. Кризис набрал сегодня те обороты, при которых стабилизация уже невозможна. Она может быть осуществлена лишь после катастрофы, на что и рассчитывают силы крайне правого и крайне левого толка. Предлагаемая нами модель отрицает стабилизацию через катастрофу и предлагает взамен этого стратегию прорыва для реализации седьмого сценария. Ее формула: движение в русле четко определенных целей с предельной скоростью, при которой система не успевает разрушиться, несмотря на то что она движется в предельно агрессивной среде. Спасение системы происходит при этом за счет того, что осознание целей повышает ее устойчивость, а время движения сквозь агрессивную среду – минимально. Разработка пакета реформ приводится в данной программе, ориентируясь на выживание, особый тип развития и стратегию прорыва, как три основных элемента. Часть 2 ПУТИ РЕАЛИЗАЦИИ НАМЕЧЕННЫХ ЦЕЛЕЙ 2.1. Государство и экономика Одним из наиболее распространенных мифов является миф о неуправляемой государством экономике рынка. На деле такой экономики в мире сегодня не существует. Везде, и особенно в странах, осуществивших быстрый рывок, государство существенным образом воздействует на экономические процессы. Создав на месте хозяйственно-государственного монстра казарменно-административной системы две автономные подсистемы – государство и экономику, перестройка должна была тем самым укрепить управление экономикой со стороны государства, а не разрушить его. Однако автономной хозяйственно-экономической подсистемы создано не было, а отключив государство, экономику лишили даже той неэффективной управленческой инфраструктуры, которую она имела до перестройки, и тем самым, по сути, обрекли на деструкцию. Сфокусировав все внимание на рынке и частной собственности и превратив эти инструменты управления хозяйством из средств в самоцель, в ходе перестройки упустили весь комплекс вопросов, связанных с новой системой управления хозяйственно-экономическим комплексом страны, утеряли контроль над его функционированием и развитием, своими руками дестабилизировали экономику. Сегодняшний кризис есть, по сути, кризис управления производством, а не кризис самого производства, и преодолеть его можно лишь решив проблему управления народным хозяйством во всей полноте, не возвращаясь при этом к казарменно-административной системе, в рамках которой государство будет лишено возможности решать проблемы стратегические, проблемы развития. Для того чтобы наше общество не оказалось в тисках очередного застоя, не оказалось отброшено в тоталитаризм, необходимо в корне перестроить всю его управленческую инфраструктуру. Главный шаг – выделение в системе жизнеобеспечения и развития общества двух основных автономных подсистем: хозяйственно-экономической и государственной. Высвобождение государства для развития (а вовсе не устранение его) предполагает создание целостного экономико-правового механизма хозяйственной деятельности, который включает в себя: Первое. Введение системы экономических, а не командных методов управления экономикой со стороны государства, представляемого органами госуправлсния в том виде, в каком они сегодня существуют в любой рыночной экономике. Эти органы, не вмешиваясь непосредственно в хозяйственную деятельность предприятий (что должно строго наказываться), одновременно имеют право лицензирования, воздействия через систему налогообложения и все способы стимулирования, регулирование цен, распределение материальных ресурсов, выгодный для хозяйственника госзаказ и другие экономические рычаги. Второе. Введение системы, обеспечивающей высокую трудовую дисциплину через контрактный метод найма, систему премирования, повышение правовой и материальной ответственности за нарушение трудовой и технологической дисциплины, чреватое катастрофическими последствиями. Третье. Незамедлительное восстановление и укрепление единой системы банковского контроля, разорванной непродуманной реформой, а также выпадением из единой банковской сети системы коммерческих банков. При этом коммерческие банки целесообразно сохранить, но лишь включив их в единую сеть. Четвертое. Столь же незамедлительное восстановление системы финансового регулирования, укрепление государственной налоговой инспекции и придание ей статуса общесоюзной. Пятое. Введение свободных цен лишь в сфере бездефицитных товаров и предметов роскоши. Установление цен с единым базовым уровнем рентабельности. Шестое. Не переходя вновь к государственной монополии внешней торговли, осуществить весь комплекс мер по созданию системы государственного протекционизма в этой жизненно важной сфере. Поставить совместные предприятия в условия, требующие от них создания высокоэффективного производства и инвестирования производственного процесса. Седьмое. Восстановление общесоюзной регистрации государственных предприятий и поэтапная инвентаризация их основных фондов. Восьмое. Жесткое разграничение в вопросе о собственности между союзными, республиканскими и муниципальными структурами. Создание дееспособных органов управления государственной собственностью взамен бездействующих сегодня комитетов и фондов. 2.2. Экономические реформы При разработке стратегии развития мы вынуждены исходить из социально-экономической реальности. Объективной данностью является централизованная экономика. Новая, ориентированная на человека экономика может "вырасти" лишь из существующего народнохозяйственного комплекса вместе с новыми социальными взаимоотношениями. Политика достижения новых целей, имеющих иные предпочтения, требует от нас решения двух противоречивых задач. С одной стороны, надо изменить структуру и качество реальной экономической системы, а с другой – необходимо обеспечить социальную защищенность народных масс. Противоречие этих задач задается объективными законами общественного развития, которые обусловливают прямую зависимость между масштабом экономических преобразований и величиной их социальных издержек для населения. В этих условиях социально опасно брать на вооружение лишь одномерный инструментарий преобразований – или план (командность), или рынок (стихия). Мировой опыт показывает, что эффективное управление развитием любого сложноорганизованного процесса требует существования и взаимного дополнения двух систем воздействия: на верхнем уровне, уровне "высшей нервной деятельности", – план, государственное управление через экономические механизмы, формирование общих для всех участников целей и мотиваций; на нижнем уровне, уровне "вегетативной нервной деятельности", – рынок, диверсификация собственности, конкуренция, изменение цен и доходов. При сопряжении этих взаимодополняющих и взаимопротиворечивых аспектов управления легче найти область равных для всех и каждого социальных издержек, жертв и затрат во время периода преобразований, а затем и обретения столь же равных возможностей для социальной мобильности, экономической динамики, обеспечения прочной социальной защищенности в последующих фазах. Ясно и другое, что при возврате к администрированию позитивных перемен добиться нельзя. В конечном счете социальные издержки сохранения унитарно-тоталитарной системы общественно-экономической жизни окажутся бесконечно больше издержек, необходимых для преобразований. Нет необходимости еще раз провозглашать и доказывать разделение государственных и хозяйственных структур между собой. Однако такое разделение не может быть абсолютно полным. Только опираясь на мощь государства, через каналы специальных целевых и долгосрочных программ можно помочь быстрой концентрации достаточных капитальных, трудовых, научно-технических ресурсов в точках прорыва к новым социально-экономическим структурам. Без создания последних перестройка окажется периодом разрушения, а не созидания. Реформа отношений собственности Разгосударствление производственной и коммунальной собственности -это логический шаг продвижения к новой экономике и новому обществу. Неверно видеть в этом разделение людей между собой за счет резкого сокращения сферы государственного владения. Приватизация может сплотить людей через коллективные системы владения – распоряжения, а может и, напротив, возвести между ними вместо старых новые перегородки – все зависит от формы проведения ее в жизнь. Мы не можем пойти на приватизацию всей государственной собственности в форме распродажи имущества в руки частных лиц на свободном рынке. Советская экономика в течение многих десятилетий развивалась в основном как система крупных и сверхкрупных производств, тесно связанных между собой поставками сырья, энергии, комплектующих изделий и полуфабрикатов. Форма собственности в этих условиях не может быть изменена настолько резко, чтобы обрывать сложившиеся хозяйственные связи. С другой стороны, обслуживание этих связей непосильно частному капиталу. Собственность на существующие промышленные гиганты может быть только ассоциированной. Кроме того, приватизация должна проводиться для блага народа, а не в интересах тех 10 процентов населения, которые концентрируют в своих руках не менее 38 процентов совокупных денежных доходов. Отсюда вытекают как условия приватизации, так и приемлемый ее механизм. Государство выпускает символы собственности в виде "народных акций" суммарной стоимостью, равной реальной (остаточной) стоимости основных фондов. Эти акции распределяются на сравнительных принципах между всеми реальными участниками создания национального дохода, в том числе и за предшествующий период, т.е. пенсионерами. "Народная акция" свободно не отчуждается, не является объектом купли-продажи, т. е. не может быть фондовой ценной бумагой. Она определяет меру участия данного физического лица в общем объеме приватизируемой госсобственности. Такая акция может быть учтена в процессе приватизации коммунальной собственности местным Советом как символ стоимости при приобретении жилья и нежилых помещений с выплатой или доплатой в разнице цены. Акция может быть учтена при оформлении коллективной собственности по месту работы (для членов трудового коллектива) с соответствующим участием в распределении дохода предприятия. "Народные акции" следует наделить функцией средства платежа для приобретения средств производства в частную собственность. Эти акции могут быть залоговыми документами в кредитно-финансовых органах в обеспечении ссуды на производительные цели, а также использоваться в виде основания для оформления бессрочной аренды земли в целях сельскохозяйственного производства при сохранении залоговых свойств. При формировании ассоциированной собственности трудовые коллективы, участники процесса приватизации, в случае их желания осуществляют полные права распоряжения, владения и пользования данным производственным (хозяйственным) объектом, оформляют доверенность на управление нормируемыми и сверхнормативными оборотными средствами приватизируемого предприятия, его амортизационным (по восстановительной стоимости) фондом срочным векселем. Он дается от лица трудового коллектива государству, и на него начисляется ссудный процент по специально разработанным ставкам. Коллектив данного предприятия имеет право привлекать для гашения векселя сбережения своих работников и фонды потребления коллектива, образующиеся в результате производственной деятельности, заемные средства, полученные не из государственных источников. В итоге, если вексель погашен, все учтенные данным трудовым коллективом "народные акции" аннулируются и на совокупную сумму стоимости приватизированных производственных фондов выпускаются ценные бумаги (акции и др.), имеющие хождение в фондовых операциях. Таким образом, возможна самая широкая диверсификация форм собственности в точном соответствии со специфическими условиями и в расчете на достижение максимальной экономической эффективности трудовой деятельности. Система залога "народных акций" в финансово-кредитных учреждениях позволит обеспечить ответственное инвестирование государственных и иных ресурсов на поддержку кооперативного, семейного, частного и рискованного (в областях творческой деятельности) предпринимательства. Естественно, что при этом типе приватизации соответствующие изменения социального качества участников происходят постепенно, позволяя "вырастать" и новым общественно-экономическим отношениям. Аграрная реформа Принцип преемственности реформ предполагает, что переход на смешанные формы хозяйствования в аграрном комплексе не должен превратиться в кампанию насильственного разрушения высокодоходных колхозов и совхозов. Опыт такого демонтажа колхозов столкнулся с реальными трудностями, например, в республиках Прибалтики, где колхозная форма производства гораздо "моложе", чем в подавляющем большинстве иных районов страны. Поддержка со стороны государства фермерства в ближайший период не означает вытеснения колхозов и совхозов, а организует здоровые отношения конкуренции и взаимной поддержки в аграрном комплексе. Вопрос стоит следующим образом: либо поддержка фермерства через механизм государственно-бюджетных дотаций, либо нерегулируемый рост цен на продовольствие. Для данного типа аграрного производства требуется высочайший профессионализм труда земледельцев-фермеров, применение специальных систем землепользования, интенсификации производства, обеспечения соответствующими именно этому типу производства машинами и механизмами. На сегодняшний день в СССР мы не имеем ни общего высокого качества аграрного труда, ни массовой системы подготовки профессиональных фермеров, ни соответствующей системы орудий и средств труда. Сохранение же архаичных систем землепользования ожидаемого эффекта не принесет. Поставленные перед аграрной реформой цели могут быть достигнуты только в контексте долгосрочных государственных программ. Прежде всего, это особая подготовка кадров фермеров, как на уровне специального среднего, так и высшего сельскохозяйственного образования. В то же время необходимо создать системы инвестиционного ипотечного кредитования с учетом бессрочной аренды земли. Следует организовать при помощи государства льготные инвестиционные потоки ресурсов как в направлении новых субъектов сельскохозяйственного производства, так и в группу отраслей, обеспечивающих выпуск соответствующих средств труда. Причем инвестиции в машиностроительный комплекс должны быть опережающими. Надо сказать и о том, что есть достаточно серьезные условия, устанавливающие рамки для выбора вариантов аграрной реформы. Первое. Бессрочная аренда земли приемлема как форма владения и пользования ею только для сельскохозяйственного производства. Для производительной деятельности другого рода основным принципом является срочная аренда земли. Второе. Все необрабатываемые сельхозугодья должны быть изъяты у нынешних распорядителей, переведены в статус государственных земель. Оформление актов бессрочной аренды не должно сопровождаться какими-либо условиями, кроме проверки профессиональной подготовки арендодержателей и последующего контроля за целевым использованием земель. Третье. Установление предельных норм сельхозугодий на одного арендодержателя требует кадастровой переоценки земель и установления предельных льготных норм инвестиций. Сверх этих норм инвестиции осуществляются в коммерческом механизме. Четвертое. Новому субъекту сельскохозяйственного производства предоставляются особые льготы в областях сельскохозяйственной деятельности, относящейся к высокорентабельным его видам: – племенное животноводство; – семенное растениеводство; – производство экологически чистой сельхозпродукции; – производство промышленного сырья аграрного происхождения. Пятое. На каждой территории с усредненным кадастром устанавливаются головные сельскохозяйственные производства (совхозы, колхозы), осуществляющие оперативную помощь в становлении фермерского хозяйства в данном регионе в рамках государственной программы. Шестое. Субъектом такой государственной программы и всех видов государственной поддержки является ассоциация фермеров данного региона. Седьмое. Инвестирование и организация перерабатывающих первичную сельхозпродукцию промышленных комплексов, создание соответствующих мощностей хранения первичной продукции сельского хозяйства производятся в рамках государственной программы на ассоциированного субъекта – региональные ассоциации фермеров. При государственной поддержке новых аграрных структур задачей общества является разработка и реализация специальных целевых программ создания и развития научно-производственных объединений кооперационного типа, с привлечением достижения мировой научно-технической мысли и иностранного инвестиционного капитала в форме холдинга. Это создаст систему технической, машиностроительной, информационной и инфраструктурной поддержки любых видов частного, семейного и вообще специализированного и высокотоварного производства. Только на этой базе можно эффективно строить новые формы аграрно-производственных отношений на земле. Простая же декларация о введении частной собственности на землю с точки зрения коренных интересов народа никаких существенных сдвигов в выполнении продовольственной программы не внесет. Напротив, это приведет к отрицательным социальным явлениям, а именно – фактическому обезземеливанию масс сельского населения. Понятно, что осуществление даже только этих программ поддержки развития фермерских хозяйств потребует мобилизации денежных и инвестиционных ресурсов страны. Однако задачи государственно-экомической стратегии еще более широки. Отсюда вытекает потребность и в более мощной системе аккумулирования денежных и инвестиционных ресурсов в качестве одной из первостепенных задач. Реформа финансов и цен Предпосылкой разработки государственной программы стабилизации денежного обращения должно быть понимание того, что ценовая реформа апреля 1991 г. является лишь средством приближенного регулирования разрыва между оптовыми и .розничными ценами и более содержательных задач не решает. Насущной необходимостью остается системная ценовая реформа по всей цепи формирования общественно необходимых затрат – от добычи первичных материалов до выпуска конечной продукции с учетом рентных платежей. Речь идет о сбалансированности всех цен в любой точке производственного процесса, отражающих динамику реальных затрат общества. Такая ценовая реформа впереди. Следует также учитывать, что в условиях дефицита простое, несбалансированное изменение цен, лишенное соответствующей налоговой поддержки, захлебнется в ненасыщенном, негибком спросе потребителей. Отсутствие жесткого контроля над движением денежных ресурсов в условиях стагфляции приводит к сокращению объемов долгосрочных кредитов, ориентированных на расширение и развитие производства, а удорожание ссудных ресурсов и сокращение сроков кредитования подхлестывает неконтролируемую инфляцию. Отсюда следует: Первое. В первый год осуществления стабилизации денежного обращения можно достичь лишь блокирования процессов усиления стагфляции. В процессе погашения вексельных обязательств в программе народной приватизации связывается ежегодно не менее 80 миллиардов рублей налично денежных средств. Около 120 миллиардов рублей не входят в налично-денежное обращение из распределения фондов потребления, учитываемых в погашении вексельных обязательств безналичным образом. В то же время для обслуживания оборота в общественном производстве будет привлекаться краткосрочный и среднесрочный кредит в безналичной форме общим объемом до 120 миллиардов рублей ежегодно. Далее, расчетные операции при переоформлении собственности в коммунальном хозяйстве дополнительно свяжут до 17 миллиардов рублей в первый год процесса приватизации жилых и нежилых помещений. До 12 миллиардов рублей может быть получено во второй год. В последующем эти поступления удельно и абсолютно сократятся и станут незначительными. Нерегулируемые цены на предметы роскоши и бездефицитные виды продукции могут связать налично-денежные ресурсы не более чем на 5-7 миллиардов рублей ежегодно в приросте общей суммы товарных цен рынка предложений. Вместе с тем организация инвестиционного процесса, даже в режиме инфляционной эмиссии в производстве, обеспечит новый рынок для потребителей: специализированные средства производства, малой механизации и периферии, оптимально и достаточно диверсифицированное оборудование станочного парка. На втором этапе (во втором году) она даст незначительный рост дополнительных объемов общественного продукта в негосударственной сфере производства и взрывной его рост в третий год. Расчетно, в течение трех лет обеспечивается возвратность всего инвестированного (на эти цели) объема государственных и иных средств с дополнительным связыванием не менее 30 процентов налично-денежных знаков в обращении. Второе. Национальная валюта в СССР является замкнутой и не может в настоящее время опираться на механизмы прямой конвертации в обмене на открытые мировые валюты (СКВ). Вместе с тем следует учесть, что даже в нынешних внутрисоюзных расчетах оперируют разные счетные платежные средства под общим наименованием национальной валюты СССР – рубля. Расчеты в конвертируемых платежных средствах в процессе образования фондов потребления производств первичного сырья на экспорт не должны допускаться. Данные ресурсы следует, как правило, использовать для обеспечения инвестиционной поддержки процессов перехода на производство сложной (готовой) продукции на экспорт и замещения импорта. При реализации государственных финансово-ценовых программ существенно изменяются права, функции и место Госбанка СССР как национального эмиссионного банка, которому экономически подчинены все банки государства, вне зависимости от их принадлежности и форм собственности. Не менее значимой и, по существу, равнозначной мерой является введение налоговой политики как протекционистской системы, с гибкими налоговыми взаимоотношениями как в режиме льгот, так и в режиме защитительных тарифов, обеспечивающих максимальные льготы по развитию импортзамещающих, экспортэффективных, наукоемких производств с широкой опорой на холдинговые взаимоотношения с иностранными инвесторами под государственные гарантии правительства СССР. В рамках инвестиционной политики движения государственных кредитных ресурсов в национальной валюте предпочтительным правом будет пользоваться "медленная", или инфраструктурная, экономика. Перед инвестициями такого рода прежде всего ставится задача обеспечения качественного сдвига промышленного контура СССР в направлении входа в мировое разделение труда со своим национальным сложным готовым продуктом. Третье. Реформа цен 1991 г. не устраняет причин неустойчивости потребительского рынка, и вероятность дальнейшего роста цен велика. В стране сложилась резкая дифференциация населения по уровню доходов, расходов и сбережений. Неэластичность спроса и доминирование на рынке обеспеченных слоев населения приводят к тому, что совокупный спрос слабо эластичен по цене. В этих условиях при росте цен доход производителя увеличивается даже при сокращении продаж в натуре. Рост цен и падение производства будут продолжаться до тех пор, пока совокупный спрос не станет достаточно эластичным. В такой ситуации регулирующее воздействие на цены может оказать налоговая политика перераспределения доходов с акцентом на их ограничение у обеспеченных слоев населения. Это увеличит число потребителей, спрос которых зависит от уровня цен. В конечном итоге возникает и стимул к росту производства товаров. Четвертое. Выход из кризиса и обеспечение поступательного развития нашей экономики невозможны без оздоровления платежного баланса страны в плане сбалансированности внешнеэкономических связей. Вместе с тем следует добиться исключения ситуаций спекулятивных внешних воздействий на рубль. Это чрезвычайно важно при переходе к работе по законам рынка и в условиях приобретения нашей экономикой многомерных свойств. Ведь во внешнеэкономические связи вступает возрастающее число нетрадиционных хозяйственных субъектов, что требует особого внимания к проблеме соблюдения общих государственных интересов. 2.3. Реформа технико-экономической и научной базы. Промышленность На длительном отрезке времени по различным, в том числе и геополитическим, причинам в народном хозяйстве страны воспроизводился и наращивался индустриальный тип производства. При этом до определенного момента удавалось увеличивать чисто количественные показатели результатов хозяйственной деятельности любой ценой. Идеологизированный постоянный количественный рост не давал возможности осуществить своевременно необходимые структурные перестройки ни в масштабах всего народного хозяйства, ни в его отдельных производственных единицах. В результате структура экономики оказалась в стадии столь глубокой деформации, что серьезно затруднен не только переход к экономическим методам управления, но и проведение мер стабилизационного характера. Если говорить о наложении рыночных отношений на сложившуюся структуру хозяйства, то такой эксперимент неизбежно приведет к полному развалу экономики на фоне имитации рынка. Сегодня значительную часть трудовых и материальных ресурсов отвлекает инвестиционный комплекс, в том числе оборонная промышленность, которая, по сути дела, выведена за пределы единого народнохозяйственного комплекса и, следовательно, может управляться лишь чисто командными методами. Значительный инфляционный заряд содержит в себе гипертрофированное производство средств производства, утратившее инновационный потенциал еще на рубеже 60-70-х годов. Эта сфера слабо ориентирована на техническое обеспечение выпуска продукции конечного спроса. Народное хозяйство оснащено по преимуществу морально и физически устаревшим оборудованием. Отсутствие сбалансированности и низкое качество применяемой техники оказывают силовое давление на добывающий сектор экономики. В результате формируется и воспроизводится работающий сам на себя ресурсорасточительный тип хозяйствования. При низкой мотивации труда, среди причин которой недостаточный уровень развития социальной сферы, постоянно требуется приток новых рабочих рук и соответствующих материальных ресурсов в производство. Пределы такого типа развития очевидны. Важнейшая роль в устранении диспропорций, безусловно, принадлежит хозяйственному механизму, воздействию экономических рычагов, включающих и реформы рыночного толка. Однако опыт стран, проведших модернизацию и структурные сдвиги в экономике, показывает, что такого рода масштабные операции с необходимостью требуют прямого государственного участия. Оно может проявляться в форме различных сочетаний методов командно-директивного и косвенного экономического регулирования. Это в повышенной мере актуально для экономического пространства нашей страны, – неоднородного по уровню хозяйственного развития и социальной обеспеченности. Следует подчеркнуть, что без структурной перестройки в наших реальных условиях переход даже к зачаточным формам рынка неизбежно ведет к абсолютной утрате какого-либо контроля за социально-экономическим процессом. Об этом свидетельствует весь опыт последних шести лет. Существенно важно, что структурные сдвиги сколько-нибудь успешно могут быть осуществлены лишь при условии одновременно проводимой технологической модернизации. В противном случае ни создание суперведомств, ни предоставление прав предприятиям с проблемой достижения сбалансированности не справятся. Только сменой управленческих форм без коренного улучшения качества ресурсов и преодоления диспропорций хозяйственная деформация не устраняется. В целях проведения модернизации государство должно организовать контроль экспортной выручки от вывоза сырья, и прежде всего энергоресурсов. Валютные поступления необходимо приоритетно расходовать на удовлетворение основных жизненных потребностей граждан и на целевые программы модернизации. Использование валютных средств на приобретение товаров, которые в нашей конкретной ситуации могут быть отнесены к предметам роскоши, должно быть запрещено. С целью ресурсного обеспечения начального этапа модернизации и структурной перестройки необходима инвентаризация предприятий, прежде всего инвестиционного комплекса, по двум направлениям: – во-первых, для выявления предприятий – полюсов последующей диффузии наукоемкой продукции и технологии (особенно в оборонном комплексе); – во-вторых, для выявления предприятий, подлежащих перепрофилированию на выпуск непосредственно продукции конечного спроса или средств, обеспечивающих такой выпуск; – в-третьих, для выявления возможностей создания импортзамещающих производств; – в-четвертых, для выявления предприятий-монополистов в той или иной сфере производственной деятельности. Все эти мероприятия в конечном итоге отвечают целям одновременно модернизации и социальной ориентации экономики. В качестве ресурсного источника модернизации и структурной перестройки нашей экономики можно рассматривать и привлечение иностранных капиталовложений. В частности, используя зарубежные технологии переработки природного и нефтяного газа с последующим экспортом ценных компонентов, можно избежать превращения СССР в "сырьевой придаток" развитых стран, поскольку в этом случае будет осуществляться вывоз продукции более высокой степени обработки, чем, например, сырая нефть. Модернизация автоматически меняет условия труда на предприятиях, добавляя широкий спектр мотивации к принципу материальной заинтересованности. Структурно-инвестиционная политика государства должна создать экономику, подготовленную к полноценному функционированию в условиях рыночных отношений. Для этого необходимо сократить сферы расходования инвестиций в неэффективных направлениях, резко повысить качество инвестиционного комплекса, расширить производственную и ресурсную базу социально ориентированных секторов экономики. Применительно к новым задачам требуется отработать принципы государственного централизованного регулирования экономики. Это должен быть набор целевых комплексных программ, каждая из которых содержит целевые, функциональные, структурные и балансовые уровни. Основное внимание должно быть уделено ресурсному обеспечению достижения поставленных целей. При управлении государственным сектором допустимы неэкономические методы регулирования, поскольку рыночная система в наших конкретных условиях структурно-инвестиционный маневр в приемлемые сроки не осуществит. Конверсия Проблема конверсии оборонной промышленности исключительно болезненно воспринимается общественным сознанием. Это связано с тем, что распадаются большие коллективы высококвалифицированных рабочих и инженеров, научных сотрудников, разрушаются уникальные производственные процессы, утрачивается технологический потенциал. Труд на оборонных заводах теряет традиционно высокий престиж. Данный процесс не обеспечен научно и пропагандистски, что порождает в разных слоях общества серьезную озабоченность и опасения за обороноспособность страны. Следует констатировать, что в настоящее время сложилось два основных подхода к механизму конверсии оборонного комплекса в СССР. Оба они не решают задачи развития экономики и общества в целом, а лишь способны усугубить ситуацию. Первый путь представляет собой консервативную, или экстенсивную, конверсию, которая связана с принятием исключительно расточительных программ, не учитывающих глубину экономического и финансового кризиса в стране. Суть ее заключается в том, что многомиллиардные суммы, расходуемые на вооружение и военную технику, определяются введением новых цен на эту продукцию с учетом сокращения серийности ее выпуска, дотациями предприятиям, ставшим убыточными в связи с конверсией, расходами на консервацию производственных цехов. Такая конверсия лишь усугубит ситуацию в денежно-финансовой и инвестиционной сферах. Второй путь, который предлагается рядом экономистов, можно назвать радикальной, или шоковой, конверсией. Он предполагает одномоментное закрытие половины и более предприятий, особенно тех, что выпускают материал- и энергоемкую продукцию. При этом не учитываются катастрофические последствия быстротечного закрытия таких предприятий, связанные с оставлением без работы миллионов высококвалифицированных рабочих, инженеров и служащих, которые составляют профессиональное ядро оборонного комплекса. Шоковая конверсия не согласована также и с поддержанием обороноспособности страны, способна вывести на длительный период из строя целые структурные комплексы по производству военной техники. В этих условиях необходим третий путь – интенсивная конверсия, которая может проводиться исходя из следующих условий: при четком соотношении необходимой оборонной достаточности и целей перепрофилирования предприятий оборонного комплекса; при всесторонней инвентаризации всех предприятий оборонного комплекса с привлечением экспертных групп, ученых и специалистов народного хозяйства с целью определения предприятий и научно-производственных комплексов, способных производить конкурентоспособные продукты для их внедрения на внутренний и мировой рынок; при создании политики жесткого протекционизма в соотношении такого рода предприятий, перераспределении финансовых ресурсов и фондовых материалов для создания наиболее благоприятных условий предприятиям, способным вести равную конкурентную борьбу с зарубежными фирмами, концернами и корпорациями; при обеспечении условий полной гарантии переквалификации, обучения, получения денежных компенсаций работниками предприятий оборонного комплекса, которые государство вынуждено будет закрыть как действительно неперспективные; при постоянной координации этой работы с научными коллективами. Наука Прошедшая длинный исторический путь, советская наука сложилась в крупную по масштабам и очень специфическую по своей организации систему научной деятельности. Это самобытная, сильная, корнями своими уходящая в национальную культуру наука, при этом испытывающая на себе все болезни общества. Если процесс пускается на самотек, то новые связи устанавливаются неконтролируемым способом. Для науки эта ситуация может оказаться фатальной, поскольку наука – хрупкое образование, которое не может уцелеть без финансовой и организационной поддержки стабильных государственных структур. Не может наука и "стихийно" перестраиваться. Если в стране не окажется сильного "субъекта перестройки", то сформированная в старой системе наука просто распадется и прекратит существование. Возникнет разрыв непрерывности, и останется лишь надежда на возникновение новых научных структур в новой устоявшейся экономической системе. Слом старого хозяйственного механизма в стране без адекватной замены привел к тому, что были подорваны основы стабильного финансирования и обеспечения науки материально-техническими ресурсами. Началась негласная и не санкционированная политическими органами ликвидация научно-исследовательских институтов. Резко изменился социально-психологический климат в среде научных работников. Все это породило качественно новое по своей мотивации и структуре явление – ориентацию на массовую эмиграцию ученых и научно-технических кадров. Это является и следствием, и важным индикатором кризиса научной системы. В этих условиях необходима выработка и осуществление срочных мер по обеспечению жизнеспособности научного потенциала СССР (причем не позднее середины 1991 г.), государственной программы реорганизации науки, определив масштабы этой системы с гарантированным выживанием. Применительно к отраслевой науке возможны следующие срочные шаги: запретить ликвидацию всех НИИ и КБ решениями министерств и ведомств. Финансировать их существование в течение 1991 г.; создать гибкую структуру малых научных коллективов как при НИИ, так и вне централизованного управления; срочно сформировать инфраструктуру, позволяющую создавать рабочие места для тех научных сотрудников, которые при возможном сокращении сети НИИ попадут в новые исследовательские структуры. В сложившейся ситуации в более уязвимом положении оказалась фундаментальная наука. В настоящее время имеется достаточно большое число направлений в отечественной фундаментальной науке, уровень которых не только не уступает, но и превышает зарубежный. Детальная инвентаризация отечественной науки в ее сравнении с мировой показала, что в любой из отраслей науки существуют лидирующие, прорывные научные разработки, своего рода "щупальца", запущенные далеко вперед за линию мирового научного фронта. Даже в тех областях, где отставание в среднем оценивается как катастрофическое (на 40-50 лет), есть прорывы, работы и разработки, превышающие мировой уровень, где советские ученые пошли принципиально новым путем. Мировая научная общественность признает приоритетность такого рода разработок, их прорывной характер, их конкретную воплотимость в жизнь. Можно говорить о "второй науке", характеризующей совокупность опережающих советских разработок в 150 отраслях. Ее потенциал, безусловно, достаточен для прорыва. Область фундаментальной науки должна целиком базироваться на средствах государственного бюджета. Необходима прочная материальная поддержка достигнутого уровня фундаментальных наук со стороны государства, поскольку здесь отставание преодолеть невозможно. Прикладные исследования должны войти органической частью в структуру хозяйственной деятельности. Их результаты будут востребованы новыми субъектами экономической инициативы. Необходимо выработать обоюдную заинтересованность предпринимателя и изобретателя. Создатель новой техники после внедрения должен иметь право на творческое вознаграждение в размере до 5 процентов от величины чистой прибыли на протяжении минимум 10 лет. Эти суммы, как и прибыль внедряющего новую технику предприятия, облагаются пониженной льготной ставкой налога. Финансовая политика по отношению к фундаментальной и прикладной науке, неформальным научным обществам, изобретателям и рационализаторам должна основываться на принципе, согласно "которому творчество вообще не может быть оценено через понятие "богатства" – это особое качество личности. И сколько бы эта личность ни получила от общества, справедливость любого вознаграждения соизмеряется только с тем, сколько эта личность дала обществу. Необходима политика протекционизма по отношению к отечественной науке и предприятиям, реализующим новую отечественную технику. Здесь уместны широчайшие налоговые льготы, особенно тем, кто разрабатывает и внедряет производство импортзамещающей продукции. Только таким образом можно постепенно превратить страну из экспортера сырья в полноправного конкурента на мировом рынке продуктов высокой степени обработки. Следует предоставить самые широкие права изобретателям и творческим работникам реализовать свою часть дохода в производительных капиталовложениях, в первую очередь в области рискованной творческой деятельности (наукоемкое производство). Мировая практика выработала достойные образцы для подражания в этой сфере. 2.4. Социальные издержки и социальные результаты Комплекс экономических реформ проводится не только для обеспечения хозяйственного роста в послекризисном периоде, но и достижения социальных результатов. Пока же, до выхода из кризиса, экономическая политика государства должна быть направлена на минимизацию и равное распределение между группами населения социальных издержек спада производства и тягот общественного переустройства. Высшая социальная цель общественно-политических и экономических преобразований состоит в разрешении фундаментального противоречия между ограниченными мотивами участника трудового процесса, вытекающими из отношений найма, и общественным характером средств и результатов производства. Другими словами, речь идет о преодолении отчуждения работника, которое присуще как административно-командной, так и либерально-рыночной модели экономики. Разгосударствление собственности только потому и имеет смысл, с точки зрения общества, что оно разрешает названное противоречие путем наделения каждого работника равной долей имущественных прав на обеспечивающие его труд средства производства. В условиях растущей дифференциации доходов единственно приемлемый метод разгосударствления собственности – "народная приватизация". Она блокирует взрывной рост имущественного неравенства трудящихся на начальных этапах выхода из кризиса, обеспечивает в определенной мере равные стартовые условия всем гражданам страны накануне экономического подъема. "Народная акция" по желанию трудящихся может быть использована для улучшения социальных условий жизни своих семей. Владение "народной акцией" предполагает при реализации процесса управления предприятием принцип "один человек – один голос". Исторически сложилось, что в нашей стране социальную защиту граждан осуществляло государство и в значительно меньшей степени трудовой коллектив. Это – крупное социальное завоевание народа. Наш опыт обеспечения социальных гарантий граждан со стороны государства воспринят и на Западе, где он был существенно развит. К настоящему времени там сложилась система тройного уровня социальной защищенности человека: на государственном уровне – пенсии, страхование по безработице, болезни, от несчастных -случаев и стихийных бедствий; на фирменно-корпоративном уровне – пенсии, страхование жизни по болезни, обеспечение пожизненного участия в доходах с передачей имущественных прав по наследству; на семейно-личном уровне – широкий спектр услуг страховых компаний и пенсионных фондов и возможность вложения личных средств в доходное имущество. И теперь уже следует перенять часть этого опыта нашей системе социальной защиты, т. е. дополнить государственные гарантии коллективными и семейно-личными. Ни в коем случае нельзя ослаблять государственные социальные гарантии до выхода из кризиса. Прежде всего со стороны государства, проводящего структурную перестройку хозяйства и модернизацию, требуется организация переподготовки высвобождающейся в ряде отраслей рабочей силы. На этапе экономического подъема должны быть задействованы в равной степени все три уровня социальной защиты. Причем "народная приватизация" создает основу развития коллективного, группового и семейно-личного уровней социальных гарантий граждан. "Народная приватизация" позволяет гражданам вкладывать средства в недвижимое имущество, цены на которое в условиях даже сильной инфляции будут расти быстрее, чем на товары текущего спроса. Тем самым создается новый механизм защиты сбережений трудящихся в неблагоприятных экономических обстоятельствах. Модернизация производства объективно требует и содержит в себе предпосылки гуманизации социально-трудовых отношений. Повышение квалификации труда, бережное расходование человеческого капитала, патернализм, повышенное чувство личной ответственности за результаты труда, сближение уровня и образа жизни участников производства, коллективные методы работы и интересы – все это создает дополнительные, помимо роста доходов, мотивации для роста экономической эффективности. Таким образом, модернизация не представляет собой технократическую программу, а непосредственно влияет одновременно и на экономический, и на социальный результаты хозяйственной деятельности. Структурно-инвестиционная политика государства должна обеспечить необходимыми ресурсами целевые программы: производственную, экологическую, охраны здоровья, жилищную, производства товаров длительного пользования. Государство обеспечивает выравнивание социально-экономических условий и уровня жизни населения по территории страны путем индикативного планирования (через фискальные льготы, субсидии, льготные кредиты) и прямого участия (в форме направления ресурсов в зоны социальных бедствий). Декларация о введении частной собственности на землю, с точки зрения коренных интересов народа, никаких существенных сдвигов в выполнение продовольственной программы не внесет. Напротив, эта декларация приведет к массовому обезземеливанию сельского населения, к отрицательным социальным последствиям. Произойдет резкое повышение цен на сельскохозяйственную продукцию и продовольствие в результате монополизации аграрного сектора в форме латифундий. Возникновение фермерства и решение продовольственной проблемы в стране невозможно в обозримом будущем вне государственного протекционизма. Очевидно, нужна система подготовки кадров новых сельских хозяев. Это необходимо сделать раньше, чем у будущих фермеров окажется достаточно средств для оплаты такой подготовки. Частный и коллективный капитал вряд ли способен решить эту проблему в сжатые сроки и полностью. Следовательно, нужна государственная целевая программа. Она будет иметь дополнительный социальный эффект в виде снижения негативных последствий структурной безработицы, освободившиеся рабочие руки можно будет быстрее и легче использовать для возрождения села. Бессрочная аренда государственных земель как форма организации фермерских хозяйств, по сравнению с частным землевладением, имеет важное социальное преимущество. В этом случае нет рынка земли, спекуляции участками, которая повлечет за собой, как показывает мировой опыт, взвинчивание цен. В результате равный доступ граждан к земле будет затруднен. Спекуляция землей по взвинченным ценам обескровит фермерство и затормозит развитие сельскохозяйственного производства. Возможная на переходном периоде резкая дифференциация доходов ослабляет стимулирующую роль экономических рычагов в росте товарной массы, ставит барьер позитивным изменениям структуры спроса, способствует возникновению очагов социальной напряженности, снижает уровень жизни населения. В связи с этим необходимое движение цен к равновесному уровню должно сочетаться с дифференцированной индексацией доходов. На переходном периоде любая политика государственных дотаций, если она не искажает структуру цен, не носит характер убивающей стимулы благотворительности, имеет помимо социального чисто прагматическое значение. Конечно, в период кризиса и выхода из него только активная государственная политика способна если не облегчить в целом, то уравнять бремя социальных издержек. В сочетании с рыночной самоорганизацией эта политика способна сократить длительность кризисной фазы. Плоды же преобразований достаточно скоро окупят принесенные жертвы, появятся новые возможности роста социальной мобильности и дохода, экономика динамизируется, и социальная защищенность трудящихся будет обеспечиваться на трех уровнях, а не только в форме государственных гарантий. В условиях же возврата к администрированию такие перспективы полностью исчезают, уже принесенные жертвы потеряют всякий смысл. 2.5. Национальная и экономическая безопасность К началу перестройки в обществе существовали высокоорганизованные антисоциальные силы: коррумпированная часть партийно-государственной бюрократии и мафиозные структуры. Именно они хлынули в образовавшийся при сломе административных структур вакуум, активно ломая эти структуры и обогащаясь в условиях хаоса. В руки преступников был дан огромный стартовый капитал в результате антиалкогольной кампании, которая не только породила огромный скачок дефицита в госбюджете, но и способствовала возникновению новых устойчивых мафиозных структур, быстрому наращиванию теневого капитала. Разрешение кооперативам и совместным предприятиям вести бесконтрольную внешнюю торговлю при неконвертируемом рубле, искусственно заниженных по сравнению с мировыми внутренних ценах и наличии больших теневых капиталов привело к спекуляции национальным достоянием. Возникла реальная угроза экономической безопасности Союза ССР из-за возрастающих объемов контрабандных поставок импортных товаров; экспорта необработанного сырья; махинаций по перераспределению кооперативам и совместным предприятиям различной фондируемой продукции и сырья в ущерб государственным заказам; реализации им же повсеместно скопившегося на госпредприятиях неликвида для вывоза за рубеж; незаконного ввоза и вывоза капиталов без организации собственно совместных производств, что приводит к накоплению на счетах СП крупных сумм советских денег, которые обмениваются на иностранную валюту по курсу "черного" рынка. Повысилась организованность преступлений в финансово-банковской системе путем денежных махинаций, подделки банковских чеков и кредитных карточек, незаконных операций по снятию и переводу денежных сумм. Подобную ситуацию можно расценивать как разновидность финансовой войны против Союза ССР с использованием различных форм мошенничества, фиктивного банкротства, уклонения от налогообложения. Ужесточился контроль организованной преступности над наркобизнесом, проституцией, вымогательством (рэкетом), игорным бизнесом. Уже отмечаются факты организованной преступной торговли трансплантируемыми органами и донорской кровью, формируется "черный" рынок рабочей силы. Катастрофический масштаб приобрели массовые преступления на объектах транспорта, которым способствуют вынужденные перебои работы транспорта, блокада дорог, массовые "бросания" поездов без охраны на перегонах, скопления неохраняемого подвижного состава с ценными грузами на приграничных станциях и в морских торговых портах. В основе многих преступных действий лежит коррупция, суть которой составляют подкуп и продажа властных полномочий различным преступным сообществам, использование должностными лицами в корыстных целях служебного положения, подкуп и взяточничество, государственный рэкет. С помощью коррупционеров с иностранными фирмами заключаются невыгодные для страны контракты на поставку некачественной продукции, сбывается стратегическое сырье и материалы. Создавшееся положение можно характеризовать как срыв перестроечных процессов в сфере обеспечения правопорядка: во-первых, в ходе перестройки не удалось реализовать на деле лозунг о том, что "у нас не должно быть зон, свободных от критики". Ряд регионов не коснулся очистительный процесс борьбы с организованной преступностью и коррупцией. Процессы, вскрытые в Узбекистане, параллельно проходили во всех республиках, краях и областях с разной степенью интенсивности. Размах мафиозных структур был явно недооценен: ими оказались поражены все отрасли народного хозяйства и все элементы власти; во-вторых, под широко разрекламированной суверенизацией была расшатана система правоохранительных органов, особенно МВД СССР; в-третьих, ложно понятый принцип гуманизации правовой системы привел к тому, что на фоне действительно необходимых мер по реабилитации невинно пострадавших людей полным ходом идет кампания за реабилитацию активно действующих преступников. На фоне мер по укреплению законности развернулась кампания по компрометации и дискредитации честно выполнявших свой долг сотрудников милиции, госбезопасности и прокуроров. Это не могло не повлиять на общую их апатию и неверие в справедливость; в-четвертых, непрестанные реорганизации в МВД на протяжении всех лет перестройки, "мотание" огромной системы то в одну, то в другую сторону крайне негативно сказались на эффективности борьбы с преступностью. В результате этих и ряда других факторов перестройка в сфере правопорядка обернулась разгулом преступности. Если не будет остановлен маховик реализации лозунга о конверсии "теневого" капитала и легализации "теневой" экономики, то на фоне грядущей безработицы, центробежных процессов, взрыва этнических, религиозных и политических конфликтов, тотального дефицита, на фоне дезинтеграции правоохранительной системы – эти факторы в совокупности вызовут такую волну преступности, которая сметет все усилия по борьбе с ней. Механизм обеспечения национальной безопасности в период стабилизации предполагает разработку системы защиты экономической деятельности от криминализации, структур управления от коррупции, населения и общества в целом – от разгула преступности. Защита общества от организованной преступности В организационном плане предусматривается поэтапное создание мощной президентской службы по борьбе с организованной преступностью. На первом этапе (в течение 1,5-2 ближайших лет) создаются разветвленные, хорошо оснащенные структуры на региональном и межрегиональном уровнях, подчиненные соответствующим централизованным службам в МВД СССР, КГБ СССР и Прокуратуре СССР. На втором этапе созданные структуры объединяются в единую централизованную службу по борьбе с организованной преступностью – комитет, находящийся в непосредственном подчинении Президента СССР. При данной службе создаются бюро технического обеспечения безопасности и система экспертных советов на контрактной основе (по отраслям народного хозяйства, структурам экономической и правовой деятельности). В плане правового регулирования разрабатывается Закон об основах борьбы с организованной преступностью в Союзе ССР (по аналогии с соответствующими законами в США, Японии, Италии и других странах). Одновременно следует привести в соответствие с нормами данного общесоюзного закона уголовное, гражданское, трудовое, финансовое и иное законодательство СССР. Предусматривается укрепление Государственной налоговой инспекции СССР, наделение ее контролирующими функциями и властными полномочиями, правами расследования фактов сокрытия доходов и направления материалов о таких нарушениях в суд. Разрабатывается комплексная программа обеспечения контроля за параметрами "теневой" экономики с выводами информации в Госкомстат СССР путем формирования единой базы данных об этих явлениях. Защита экономики от криминализации Создается единый ревизионный орган при Кабинете министров СССР для осуществления проверок и ревизий по поручениям и постановлениям правоохранительных и финансовых органов. Вводится система регулярных проверок соблюдения порядка кредитования банками кооперативов, совместных предприятий, акционерных обществ с целью осуществления контроля за целевым использованием кредитов и их возвратом. Расширяется сеть скупочных и комиссионных магазинов по торговле товарами, ввезенными гражданами из-за границы, с обеспечением государственно-общественного контроля за их реализацией населению. Открывается сеть государственных коммерческих магазинов, торгующих дефицитными изделиями. Создается гибкая налоговая система (налог с продажи, налог с прибыли) в отношении коммерческих магазинов, открытых кооперативами, частными лицами. Принимается Закон о банкротстве в СССР, в котором содержится механизм защиты общества от хищений путем банкротства. Вводится электронная система слежения за арбитражной практикой применения законодательства о материальной ответственности государственных предприятий, организаций, кооперативов, совместных предприятий и других юридических лиц за вред, причиненный партнерам по хозяйственной деятельности в результате несоблюдения договорных обязательств. Такая же система вводится по контролю за поступлением, транспортировкой, хранением и распределением грузов, поступающих в СССР из-за границы, с целью выявления и пресечения фактов их сокрытия, хищений, порчи и уничтожения. Разрабатывается единая общегосударственная система учета размеров потерь грузов на всех станциях транспортировки для определения конкретных участков их возникновения, а также разграничения персональной ответственности участников процесса перевозки. Устанавливается перечень валютных ценностей, операции с которыми составляют монополию государства (драгоценные металлы, камни и минералы, за исключением ювелирных изделий, а также лома таких изделий). Защита экономической безопасности СССР Создается новый механизм функционирования сквозного валютно-таможенного контроля за внешнеторговыми сделками, основанного на информационном обмене и организационном взаимодействии Минфина СССР, Госбанка СССР, коммерческих банков, уполномоченных обслуживать расчеты по внешнеторговым сделкам и действующих на основании лицензий, выдаваемых Госбанком СССР, Главного управления государственного таможенного контроля при Кабинете министров СССР, Внешэкономбанка СССР. Для проведения этой работы создается специальный орган валютно-таможенного контроля, оснащенный современной компьютерной техникой, позволяющей получать и обрабатывать информацию, поступающую от организаций экспортеров и импортеров, таможни и банка. В этом случае потребуется наличие совместимой компьютерной базы в таможенных органах и банке, возможно, и в организациях, представляющих отчетность, а также разработка единой базы данных. Создается служба таможенной экспертизы, которая включает в себя систему технического слежения за вывозом стратегического сырья и материалов, драгметаллов и ввозом высокотехнологических изделий из-за рубежа. Вводится порядок, при котором ввоз и вывоз продукции лицензируется только при наличии актов экспертизы такой службы. Объявляется монополия государства на ввоз особо прибыльной импортной продукции (персональные компьютеры, бытовая электроника, автомобили, аудиовизуальная техника и т.п.). Разрабатывается гибкая налоговая политика за вывоз энергоносителей, металлов, стройматериалов, промышленного сырья, особо наукоемких технологий. В этих целях создается специальный орган при Кабинете министров СССР. Вводится институт правовой и финансовой ответственности за сокрытие сведений по операциям через иностранные банки в ущерб экономической безопасности страны. Создается сеть пунктов купли-продажи иностранной валюты в отделениях госбанков и коммерческих банков, которым такое право выдается Внешэкономбанком СССР. Защита структур управления от коррупции Стержневым моментом здесь является принятие основ законодательства Союза ССР и союзных республик о государственной службе, где регламентируются вопросы недопущения совместительства для государственных служащих (кроме научной, изобретательской, педагогической и экспертной деятельности), получения подарков и принятия услуг от предприятий, учреждений и организаций, а также граждан в связи с выполнением служебной деятельности, совершения действий, которые могут быть расценены как использование своей должности в личных целях, и других деяний, способствующих коррумпированию. Одновременно готовится положение о финансовом контроле за имущественным состоянием лиц, занимающих ответственные государственные должности, предусматривающем декларирование ценного имущества, которым они располагали при вступлении в должность, и особый порядок совершения ими крупных имущественных сделок. Защита общества от массовых преступных проявлений Вносятся дополнения к Закону СССР "О правовом режиме чрезвычайного положения" от 03.04.90 г., суть которых сводится к тому, чтобы создать правовые гарантии для реального предотвращения массовых беспорядков на стадии "угрожаемого " периода, когда беспорядки как таковые еще не начались, но к ним ведется интенсивная подготовка, распространяются слухи, на митингах ведется пропаганда межнациональной розни, совершаются террористические акты, диверсии и акты вредительства. Дополняется Указ Президента СССР от 25.07.90 г. "О запрещении создания вооруженных формирований, не предусмотренных законодательством СССР, и изъятии оружия в случае его незаконного хранения" разделом о введении чрезвычайного положения в отдельных регионах при необходимости разоружения военизированных группировок. Разрабатываются и принимаются законы СССР "О борьбе с терроризмом", "Об урегулировании вооруженных конфликтов между республиками", "О статусе беженцев", "Об ответственности за геноцид". Восстанавливается система централизованного руководства оперативно-розыскными и следственными аппаратами в системе органов внутренних дел. При МВД СССР создаются "силы быстрого реагирования" на межнациональные конфликты, акты массового противоправного экстремизма и терроризма. 2.6. Контуры экономики будущего На пороге XXI века страна должна выйти из социально-экономического кризиса. Потенциал этого выхода либо будет сегодня растрачен, либо воссоздан для будущего экономического роста. В этом смысле может быть принят лозунг "Иного не дано". Для того чтобы этот потенциал развился, следует разнообразить социально-экономическую систему, сделать экономику многомерной, в которой разные формы собственности конкурируют между собой и дополняют друг друга. Именно разнообразие экономического пространства обеспечит высокую вероятность возникновения полюсов роста, даст импульс структурной перестройке экономики н технологической модернизации. Мнение, что только рынок способен взрыхлить почву для дальнейшего экономического роста, наивно. За прошедший период была создана инерционная и мощная индустриальная система, подкрепляемая самодостаточным для отдельных исторических эпох командно-административным механизмом управления. Осуществить серьезные структурные сдвиги и процесс модернизации в наших конкретных условиях способно только государство. Только оно в состоянии подготовить нашу экономику к эффективной многомерности, когда рыночные методы регулирования будут органично сочетаться с государственным управлением. Следует подчеркнуть, что без перестройки, начатой в 1985 г., создание многомерной экономики было бы невозможно. Не был бы возможен и переход к экономическим методам регулирования хозяйства. В сегодняшней переходной ситуации вновь на повестке дня вопрос об управлении, о тех его формах, с которыми страна войдет в XXI век. Новый тип управления предусматривает отделение собственно государственного управления от хозяйственного. Применительно к экономике будущего это означает, что в ведение государственных структур попадают стратегические проблемы развития, главным образом на макроэкономическом уровне, тогда как хозяйственные структуры сосредоточиваются на текущих задачах процесса воспроизводства. При таком типе управления неизбежны элементы "командности" со стороны государства, но в форме экономического регулирования. Экономика будущего предполагает открытость миру, функционирует как многомерная, под государственным протекционизмом. Возникает новое социальное структурирование. На каком-то этапе уже состоявшегося исторического развития нашего общества классовая характеристика принадлежности человека исчезла. У нас реально сформирована некая социальная общность. Теперь зарождается так называемый средний класс, обозначается резкая стратификация внутриклассовых групп. Экономика будущего, в нашем представлении, не признает социальных различий, для нее все члены общества социально равны. Наше политическое и социально-экономическое пространство должно давать равные возможности, удобства и приемлемость для всех социальных групп и каждого из людей, составляющих эти группы. Преимущества такой социальной мобильности будут сохраняться и развиваться. В этом смысле осуществляется примат общечеловеческих ценностей, провозглашенный перестройкой. Характерная черта экономики будущего состоит в том, что решающую роль в ней будет играть научно-техническая интеллигенция. Это объективный процесс, обусловленный в том числе спецификой труда в модернизированном хозяйстве. Таким образом, экономика будущего представляется многомерной, с облегченным производственным контуром и модернизированной технологией, социально направленной, управляемой преимущественно экономическими методами, с развитой многофункциональной инфраструктурой, сбалансированной по финансовым и материальным потокам, обеспечивающей комплекс разумных потребностей каждого члена общества. Страна располагает всеми возможностями, чтобы реализовать стратегию экономики "прорыва". Заключение Концепция прорыва и постиндустриальное общество Сейчас еще нет возможности отчетливо представить себе образ того типа цивилизации, который может быть построен в результате прорыва. Его можно очерчивать в негативных утверждениях. Это не будет общество потребления, это не будет антиэкологичное (в широком смысле слова, включающее экологию культуры и человека) атомизированное общество, это не будет авторитарный и унитарный бюрократизированный режим и т.д. Но где же возможность эволюции к такому обществу с того этапа, на котором речь идет о выживании этносов? И как можно говорить о таком прорыве, когда значительная часть населения живет и мыслит в структурах традиционного, "медленного" общества и не проварена в котле рыночной экономики и индустриального образа жизни? На наш взгляд, именно на нынешнем этапе развития человеческой цивилизации мы получили эту счастливую возможность. И заключается она в том, что в этот исторический момент существуют три диалектически отрицающие друг друга типа цивилизации: традиционное аграрное общество, индустриальная цивилизация и постиндустриальное общество. Какие возможности это сочетание открывает для СССР? Безусловно, для осуществления прорыва необходимо завершение индустриализации страны и овладение новым этапом научно-технической революции. Это можно делать только в рамках смешанной экономики с сильным государственным участием и планированием, с концентрацией ресурсов и агрессивной инновационной политикой. Но эффективной эта система может быть только в том случае, если она будет ограничена сравнительно компактной "зоной прорыва". При попытке распространить воздействие плановых механизмов на все огромное по масштабам и сложности экономическое пространство система опять захлебнется. Основная масса производства и распределения должна быть переведена в режим самоорганизации. Еще недавно, по сути, единственным возможным механизмом такой самоорганизации был рынок. Его тотальное организующее влияние предлагается в качестве механизма и сейчас либеральными демократами. Между тем сейчас это уже не единственная альтернатива планирования. В мире в ряде разных культур возникли и испытаны системы постиндустриального общества, преодолевшие тоталитаризм рынка как организующего механизма. Эти системы могут быть приложены к тем регионам, где доминирует "дорыночное" общество. Речь идет, таким образом, об использовании известного в технике "туннельного эффекта" в социальной сфере. Сейчас становится возможным овладение элементами постиндустриального общества и свойственных ему способов производства и распределения без перемалывания населения в рыночной экономике, "атомизации" людей и болезненной ломки их культурных устоев и мироощущения. То, что уставшее индустриальное общество создает в ответ на кризис рыночных отношений, может быть органично воспринято обществом традиционным. Это показала траектория развития Японии, а в последние годы – ряда стран Юго-Восточной Азии. Для этого есть все предпосылки, например, в сельских районах и малых городах России, Средней Азии, Казахстана, Северного Кавказа. Результатом осуществления такого "туннельного эффекта" будет освоение созданных постиндустриализмом наукоемких, но операционально простых технологий населением указанных регионов. Это даст значительное увеличение продуктивности общественного и индивидуального труда без превращения его в труд индустриальный. Это будет производство нематериалоемких и неэнергоемких продуктов для удовлетворения личных потребностей и внерыночного обмена в селе и городе. Часть населения через такие технологии будет втянута в мелкотоварное семейное производство с надомным трудом через симбиоз с промышленными предприятиями. Без крупных капиталовложений будет создана крупная и эластичная система рабочих мест и мобилизованы огромные дремлющие трудовые и интеллектуальные ресурсы, включая здоровое участие в семейном трудовом процессе подростков и стариков. Уже сейчас постиндустриальная наука создала огромный и быстро расширяющийся набор технологий, которые вполне могут быть освоены населением СССР, повысить качество его жизни и "разгосударствить" производство и потребление массивных частей общественного организма. Установив в дополнение к существующим сейчас консервативным коллективистским структурам традиционного общества "вторую опору" в виде структур постиндустриализма, мы резко облегчим и ускорим достраивание элементов развернутой индустриальной цивилизации в нише между этими опорами. И эта деятельность будет вполне поддаваться рациональному современному планированию в сочетании с рыночными механизмами регулирования. И та значительная часть населения, которая уже доросла до психологии и мироощущения индустриализма, избежит антагонистических столкновений с "косной" частью населения. Перед нами откроется путь к здоровой плюралистичной экосистеме общества. Программная разработка подготовлена авторским коллективом в составе: руководитель – кандидат физико-математических наук С.Кургинян; кандидат экономических наук Г.Аврех, кандидат химических наук Т.Айзатулин, П.Гончаров, кандидат психологических наук Ю.Громыко, кандидат экономических наук А.Гудков, доктор химических наук С.Кара-Мурза, А.Кондырев, кандидат юридических наук В.Овчинский. "Московская правда", 28.03.1991г. 5.2. ДЛЯ НАШЕЙ ПРАКТИКИ ЕЩЕ НЕТ ТЕОРИИ (РАЗЪЯСНЕНИЯ СОАВТОРОВ С.Е.КУРГИНЯНА ПО ПРОГРАММНОЙ РАЗРАБОТКЕ) ЯПОНЦЫ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, УЧИЛИСЬ У МАРШАЛА ЖУКОВА Не собираетесь ли вы подменить "живое творчество масс", признанное двигателем перестройки, прокрустовым ложем привычного плана? Опасения такого рода понятны и вполне объяснимы. В массовом сознании подчинение деятельности служению какой-либо цели связано на протяжении десятилетий с жестким, доведенным до самопожертвования выполнением конкретных показателей в заданные сроки. Во что это вылилось к 1985 г., многие помнят. Любую здравую мысль, любое прогрессивное начинание можно вульгарно довести до абсурда. И результат будет одинаково печален, независимо от того, невежество или злая воля ему способствовали. Государственный корабль, которым каждый захотел поуправлять по своему разумению, начал выполнять странные эволюции. Так называемый курс перестройки оказался хаотичным метанием в открытом море, которое к тому же бывает штормовым и усеянным рифами. Припасы иссякли, команда устала. В такой ситуации возникают апатия одних и ярость других как реакция на бесплодную суету. В подобном положении оказались тысячи трудовых коллективов, где нежелание работать по-старому превратилось в неработоспособность, не послужило импульсом к выходу на новую ступень экономического и социального развития. Полагаться на "живое творчество масс" или рыночную стихию не рискуют даже страны, намного опередившие нас. Я был весьма удивлен, когда узнал, что достижению японского чуда способствовало изучение опыта разработки плана ГОЭЛРО, штабной деятельности маршала Жукова, методов решения целевых задач академиком Королевым. Но этими да еще несколькими примерами, скорее исключительными, чем типичными, исчерпывается отечественная практика постановки и достижения целей. Главным звеном в начале перестройки был признан научно-технический прогресс, который, как оказалось, немыслим без самостоятельности трудовых коллективов, что потребовало экономических реформ, неосуществимых без реформ политических, которые в свою очередь… Так можно по звенышку перебрать всю цепь, в конечном счете оставив ее на прежнем месте. Мы ратуем за постановку высоких целей, достижение которых, быть может, потребует десятилетий. Но это не эфемерное "светлое завтра", а вполне реальное, соответствующее колоссальному потенциалу нашей страны лидирующее место в мировом цивилизованном сообществе. И занять его предстоит достойно, цивилизованным путем. Пресловутое "Догнать и перегнать!" тут ни при чем. Не следовало бы ориентироваться и на продолжительный период стабилизации экономического положения. Было бы легкомыслием устраивать какие-то международные состязания по увеличению производства отдельных видов продукции, как это практиковалось в свое время. Возвратом к застою может обернуться застревание в стабилизационном периоде. Мы должны проскочить его без задержки. Иными словами, предлагается выбор цели сопрягать не с чужими хвостами и собственным прошлым, а с прогнозируемым современными средствами уровнем требований XXI века. Изменение форм собственности, становление рыночных отношений и другие фетишизируемые зачастую в качестве краеугольных камней процессы приложатся сами собой, органично войдут в хозяйственную практику и начнут работать не раньше и не позже срока, отведенного им логикой развития общества. В состоянии общество представить, каким оно хочет быть в XXI веке, учитывая свои собственные потребности и традиции? Вокруг этого и надо консолидировать усилия, что ничуть не стесняет свободы творчества и не имеет ничего общего с прокрустовым ложем. Целевые программы создавались и раньше. Судьба их плачевна. В чем отличие вашего документа? Мне думается, виновато не столько, вернее, не только навязывание этих программ сверху. При этом оставим без внимания те из них, которые носили откровенно декларативный характер и уже достаточно раскритикованы. Основной просчет даже документов, несущих сугубо конкретную, выраженную в цифрах постановку целей, на мой взгляд, имеет методологический характер. Традиционно во главу угла ставится либо лидирующий продукт, либо лидирующая технология. Кстати сказать, не обеспеченную в данный момент технологией цель у нас вообще не принято ставить. Между тем на смену, я бы сказал, одномерному, т. е. выстраивающему в затылок друг другу существующие производства, методу программно-целевого планирования рвется проблемно-целевой. Вечный двигатель невозможен, алхимики ненаучны. Но вспомним, сколько выдающихся открытий сделано попутно! С аналогичной картиной сталкиваются и сейчас создатели сложной техники, по ходу дела находящие оригинальные решения, применимые в других отраслях. Не на новую модель автомашины надо составлять программу. Целью должно служить переустройство отрасли, позволяющее гибко переходить с одной модели на другую. Еще актуальнее эта задача для легкой промышленности, вообще производства товаров народного потребления. Не повлияют ли затраты, требуемые для достижения высоких целей, на уровень жизни народа? Благосостояние не ограничивается высокой зарплатой. Нужно обилие товаров. Иначе высокие цены сведут к нулю мнимый достаток. С чем мы сейчас и сталкиваемся. Разрыв между номинальной и реальной зарплатой возрастает. Предлагается вкладывать деньги в производство, в том числе в производство товаров народного потребления, в создание техники для их выпуска, что невозможно без развития базовых отраслей промышленности. Мы слишком рано и незаслуженно почувствовали себя "обществом потребления". Собственные ресурсы и заемные средства проедаются, теряются безвозвратно. Крестьянина, сварившего кашу из семян для посева, односельчане сочли бы за умалишенного. А у нас способность перевести фонд развития производства в наличные деньги расценивается чуть ли не образцом предприимчивости. Германия, Япония, другие страны, пережившие послевоенный ренессанс, шли к изобилию на потребительском рынке, развивая производство и во многом ограничивая сиюминутные запросы. В этом должна проявляться и наша способность выйти из кризиса и прорваться в постиндустриальное общество. Ю.Громыко ПРЫГАТЬ С БАЛКОНА ОПАСНО ДЛЯ ЗДОРОВЬЯ Не кажется ли парадоксальным, что программный документ призывает демократизировать экономику директивным путем? Опыт прошедших шести лет показал, что благих пожеланий и намерений недостаточно для конкретных, тем более коренных преобразований. Сейчас для многих камнем преткновения стал вопрос о собственности. В необходимости разгосударствления и приватизации вроде бы сомнений не возникает, однако сыр-бор разгорался вокруг того, что, как, когда и кому продавать или передавать? Представьте себе, если дележом вашего имущества займутся наследники, соседи и близкие, родственники, как говорится, по своему усмотрению и помимо вашей воли. Именно государство, являющееся крупнейшим собственником и само заинтересованное избавиться от непосильной ноши управления гигантским хозяйством, должно распорядиться недвижимостью так, чтобы и волки были сыты и овцы целы. Демократизация общества значительно опережает демократизацию хозяйственной деятельности. Надо этот разрыв устранить, разумеется, не в ущерб первому, а во благо второму. Кто, кроме государства-собственника, способен на это? То-то же. Или возьмем для примера структурную перестройку хозяйства и модернизацию технологий, чем должен по идее сопровождаться процесс разгосударствления. Здесь также необходимо встречное движение. Акционерные общества, связанные с выпуском и сбытом продуктов конечного спроса, начнут давать верные ориентиры структурной перестройке по всей цепочке производств, скажем, через машиностроение вплоть до добывающих отраслей. Зная эти ориентиры, государство окажет ресурсную поддержку тем, кто действительно нужен стране, и поставит в стесненные обстоятельства тех, чья продукция не пользуется спросом. Постепенно государство снимет с себя груз текущих хозяйственных забот, регулируя лишь основные пропорции производства с помощью налоговой и кредитной политики. В настоящее же время впору создать постоянные государственные органы (кстати, в ряде стран так поступали и поступают), которые осуществляли бы властные полномочия по разгосударствлению и приватизации. То же можно сказать о таких характерных для данного периода и нуждающихся в организационном начале процессах, как структурная перестройка, конверсия и т.д. Наконец, на переходном к рынку этапе государство просто обязано взять на себя роль гаранта, способного свести к минимуму социальные издержки. Даже в странах с развитой рыночной экономикой выход из кризисных ситуаций сопровождается – и это в порядке вещей – государственным вмешательством в хозяйственную жизнь. А что говорить о нашей системе, до недавнего времени требовавшей даже для строительства дворцов культуры в областных центрах специального постановления Совмина СССР! Кратчайший путь к рынку не обязательно – лучший. Я мог бы спрямить себе дорогу к табачному киоску, если бы прыгал с балкона пятого этажа. Но приходится идти окольным путем, дожидаться лифта. Вот пусть государство и создает лифт для подъема экономики. На заре перестройки в Москве проходила кампания по закрытию, перепрофилированию или выводу из столицы НИИ и КБ, особенно отраслевых. Почему же сейчас вы выступаете за сохранение всех без исключения научно-исследовательских организаций? – Потому что в командной экономике отделить успешно работающий институт от неэффективного вообще нельзя. Ведь экономические измерители в данной системе ни в коей мере не отражают полезности как материальных, так и интеллектуальных результатов деятельности. В недавнем прошлом избежать закрытия НИИ, между прочим, было довольно просто: составить записку, в которой указать, что аналогичные исследования ведутся в США или ФРГ. Других критериев "нужности" не существовало. В то время, лет пять-шесть назад, я работал во ВНИИ органического синтеза, который "подлежал". Спас положение визит в МГК КПСС, откуда тогда гонения на прикладную науку и координировались. Кто-то из наших представителей вовремя намекнул весьма ответственному лицу, что тот держит ручку из пластмассы. Так органический синтез вписался в "профиль" Москвы. Не следует ждать мгновенного ажиотажного спроса на новую технику. Но он обязательно наступит, как только появятся элементы состязательности между предприятиями. Вот тогда возникнут действительно объективные основания для закрытия одних и расширения других НИИ и КБ. Сейчас хоть на вытянутых руках неудобно, тяжко – держать науку надо. Государство, всерьез подумывавшее о переброске рек, такую ношу выдержит. Наши затраты на науку в сравнении с американскими или японскими столь малы, что об их экономии говорить-то стыдно. Возможен ли прорыв в постиндустриальное общество без повышения продуктивности труда на основе его индустриализации? Жаль, что такой вопрос возникает после прочтения программного документа. В этом, наверное, наша недоработка, если есть сомнения. Конечно же, без индустриализации не обойтись. Наше экономическое пространство развито неравномерно, и отдельные регионы придется, может быть, "доиндустриализировать". Хотелось бы разгрузить и очистить старый производственный контур, но тогда не хватит ресурсов для новых отраслей. Не практикуем мы и принятое на Западе размещение тяжелых и грязных производств в слаборазвитых странах. Выход видится в модернизации производств, в том числе базовых отраслей. К примеру, Япония производит на душу населения стали не меньше, чем СССР. Но уровень техники и производительности труда в японской черной металлургии гораздо выше. Г.Аврех ВРЕМЕНИ НЕТ НА ПОВТОРЕНИЕ ПРОЙДЕННОГО Многоукладность всегда существовала в нашей экономике. Другое дело, как были развиты, допустим, та же индивидуальная трудовая деятельность, кооперация, да и "теневая" экономика. Вы вводите понятие многомерности экономики. Что это такое? Путать между собой многоукладность и многомерность не надо. Многомерность – термин скорее правовой, чем экономический. Речь идет о диверсификации форм собственности. Сама по себе собственность не решает стоящих перед обществом проблем, существуя в определенном экономическом пространстве, подчиняющемся своим законам. Напротив, та или иная ее форма может вступать в противоречие с доминирующим укладом или друг с другом. Словом, в разгосударствлении и приватизации мы видим инструмент, но не цель реформ. Все знают, что фермеры США способны прокормить чуть ли не полмира. Но при этом не следует забывать, что на семейные фермы приходится лишь 2 процента производства сельхозпродукции, а 98 процентов обеспечиваются крупными корпорациями. Как видим, объемы несоизмеримы. И многомерность подразумевает не столько формы собственности, сколько структуру экономики. Гибкость современного промышленного производства на Западе базируется на том, что одно крупное головное предприятие поддерживает прочные традиционные экономические связи с тысячами смежников, не принадлежащих данной структуре, можно сказать, аутсайдерами. Так, всемирно известная компания "Крайслер" располагает четырьмя основными производствами, которые получают комплектующие узлы, детали и материалы от 3 400 специализированных аутсайдеров, входящих в другие акционерные общества. В мировом хозяйстве давным-давно ушли от противоречий структуры и собственности внутри нее. Бархатное структурирование достигается на уровне отдельных производств и межотраслевых отношений. Само по себе понятие отрасли как таковой разрушено. За основу взят комплекс, выпускающий тот или иной тип готовой продукции. К такой структуре целесообразно стремиться и нам, решительно отказаться от отраслевых условностей. Что собой представляет "нетрадиционный субъект хозяйствования"? В какую традицию он не вписывается – мировую, отечественную? Мировая традиция возникновения субъектов хозяйствования основана на движении ценных бумаг в сторону концентрации финансовых ресурсов для инвестирования в любое прибыльное поле деятельности. Для этого, как минимум, необходимы реально ценные бумаги, развитые формы собственности, действующая фондовая биржа. Ни одним, ни другим, ни третьим мы не располагаем. Свернуть на этот путь означало бы окунуться в капитализм так называемого, по определению западных экономистов, дарвинистского типа, где выживают сильнейшие. Мировая цивилизация со множеством потрясений прошла данный этап лет сто тому назад. Однако представим себе котировку на бирже акций московского "Рубина" в современных условиях телевизорного дефицита. Курс был бы значительно выше их реальной весомости, и достаточно появиться на рынке другим телевизорным магнатам (за рубежом их пруд пруди), как держатели акций мгновенно прогорят. Свой традиционный путь складывался в России. Семейный купеческо-коммерческий капитал собирался в торговом доме семейного же типа. В развитие производства средства вкладывались, опираясь на ресурсы такого торгового дома. В сельском хозяйстве имелись общинные средства и, по сути, коммунальная система их использования. Ни один из этих субъектов хозяйствования сейчас не в состоянии вложить достаточные ресурсы в быстрое развитие производства. Пройти по всей цепочке от кустаря до крупного товаропроизводителя – потребуется 50-60 лет. Такого срока ни у кого нет. Реальное экономическое пространство будет завоевано только нетрадиционным субъектом хозяйствования, соединяющим взаимоотношения собственности между государством и любым другим частным ли, ассоциированным ли и т. д. субъектом. Контрагент государства в состоянии вырасти из него, используя его же поддержку. В цене современного мирового продукта стремительно растет доля интеллектуальных затрат, сокращая материалоемкость и энергоемкость. В Японии за последние 10 лет вдвое уменьшилось потребление сырья и материалов и вдвое увеличился объем производства. Впору говорить о складывающейся научно-технической элите в предпринимательстве, ничего общего не имеющей с социальной иерархией. Взрывной характер экономического взлета, на наш взгляд, полностью определяется социальным и материальным положением творцов интеллектуального продукта. И это тоже нетрадиционный субъект хозяйствования, становление которого в нашей стране зависит от поддержки государства. Не означает ли предлагаемое включение коммерческих банков в единую сеть ликвидацию их самостоятельности? Банковское дело во всем мире носит подчеркнуто консервативный характер. Это не случайность, а результат долгих поисков финансистов многих поколений. Нет в мире ни одного солидного банка, который не был бы связан в системе мировых взаиморасчетов с другими банками, не был бы подконтролен национальному эмиссионному банку и региональным финансовым структурам. Международный банк реконструкции и развития, Международный валютный фонд, Европейский финансовый комитет диктуют свои законы, сурово экономически карая ослушников. Мы же, беспорядочно плодя коммерческие банки, по сути, ограничиваем движение реальных кредитных ресурсов, вызывая их дефицит в областях эффективного развития и избыток в "смертных зонах". Речи нет о механическом переподчинении коммерческих банков Госбанку СССР. Нужна такая структурная организация коммерческих банков, при которой во главу угла были бы поставлены интересы всего народного хозяйства. Независимо от реального трудового вклада ныне живущих и прошлых поколений советских людей вы предлагаете уравнительное распределение "народных акций". Дворник и академик, уборщица и директор, солдат и маршал наделяются одинаковой долей государственной собственности. Не противоречит ли подобная раздача всем сестрам по серьгам принципу социальной справедливости? Действительно, на первый взгляд напрашивается аналогия со способом дележа, предложенным булгаковским Шариковым. Не будем, однако, забывать, что герои "Собачьего сердца" жили в 20-е годы. Это – пограничное между дореволюционной и Советской страной поколение. С тех пор в создании национального богатства участвовало не менее пяти поколений, включая нынешнее. И в каждом из них были свои дворники, академики, уборщицы, директора. Причем разное участие в созидательной работе сопровождалось и разным уровнем жизни, разной системой распределения благ. Разве можно не считаться с этим, говоря о базовой оценке распределения того, что всегда называлось общенародным достоянием? Каждый теперь знает, что от общественных фондов потребления одним доставались хоромы в домах, построенных по индивидуальным проектам, другим – закутки в бараках или в лучшем случае совмещенные "удобства" панельных пятиэтажек. Одним приходилось выстаивать очереди в облезлых районных поликлиниках, других зазывали в комфортабельные учреждения пресловутого 4-го главка. В восстановлении разоренной и разрушенной после фашистской оккупации европейской части страны принимали участие три поколения, а за Уралом не пострадало накопленное всеми пятью поколениями. Как видим, трудовой вклад не совпадает ни по социальному статусу, ни по пространству. Мы исходим из того, что послевоенная разруха – всенародное горе, послевоенное восстановление – всенародный результат. Реалии нашей жизни подсказывают: вне зависимости от социальных градаций и социального смысла обеспечить всех ныне живущих равным наследством. Социальная справедливость в данном случае – возможность для каждого получить шанс для старта в условиях рыночных отношений. В документе записано, что народные акции "распределяются на уравнительных принципах между всеми реальными участниками создания национального дохода, в том числе и за предшествующий период, т. е. пенсионерами". Возникают сразу два вопроса: причем тут нацдоход, если делятся и старые, и новые основные фонды, как быть с артистами, учителями, военнослужащими и другими гражданами, не производящими материальных ценностей? Первый вопрос связан с допущенной нами неточностью. Конечно же, речь должна идти не о национальном доходе, а о национальном достоянии. С этим, очевидно, связан и второй вопрос. Конечно же, на долю национального достояния вправе претендовать все трудящиеся, в том числе занятые обслуживанием сферы материального производства. Культура и искусство, просвещение и здравоохранение, оборона и охрана правопорядка существуют потому, что без них обществу не обойтись. В конечном счете программный документ нацелен на полное разгосударствление и доминирующую приватизацию собственности, когда, скажем, фермер не отвечает за государство, а государство – за фермера. Тем не менее государство обязывается вами опекать новые сектора экономики… Рассуждать о нынешней многоукладности нашей экономики можно сугубо условно. Было бы идеально притормозить один из секторов и за счет льгот ускорить развитие других. Реальность такова, что мы имеем лишь два вида производства – государственное и кустарное. Мировой опыт убеждает, что развиться в мощного современного производителя, варясь в собственному соку, кустарная промышленность никогда не сможет. Иллюзией является представление о свободе предпринимателей в условиях рынка распоряжаться по своему усмотрению техническими характеристиками, экономикой, внешним видом, не заботясь о сопряженности изделий с окружающим миром вещей. На самом деле по всей планете действуют неофициальные обязательные для всех стандарты, единые технические требования. К примеру, элементы для радиоэлектронной аппаратуры делают в Юго-Восточной Азии, а сборка осуществляется и в Европе, и в Америке, и в Австралии. Конечный продукт может быть уникален, не похож на другие по дизайну, но все его сходные компоненты, как говорится, интернациональны. В наших условиях при возрождении многоукладности такая сопряженность продукции приобретает исключительную важность. И решить эту проблему по силам только на базе государственной экономики. П.Гончаров ВСЕ ПРОДАЕТСЯ, ВКЛЮЧАЯ ВЛАСТЬ Чем вызван значительный криминальный акцент, содержащийся в программной разработке? Как известно, уровень коррупции зависит от нравственного состояния и правовой защиты общества. В последние годы жизни Л.И.Брежнева в отдельных организациях, например Главторге Москвы, Госкомнефтепродуктов СССР, фактически не оставалось никого, кто вольно или невольно не участвовал бы в скоординированных махинациях. Для этого ведь не обязательно быть взяточником или расхитителем. "Услуги" могут оплачиваться "услугами" же по известному принципу: "ты – мне, я – тебе". Даже не извлекавшие из этого никакой выгоды и не подозревавшие об этом рядовые работники, скажем, доставляли, размножали, регистрировали липовую документацию, реализовывали указания преступного руководства. В целом по стране к 1982 г. уровень коррупции в сфере распределения достиг 60-70 процентов. Иными словами, 6-7 человек из 10 становились звеньями в преступной цепочке. Вспомним целую серию разоблачений 1983 г. Не случайно уровень организованной преступности к концу чрезвычайно короткого "андроповского периода" снизился примерно до 30 процентов. Тут надо отметить, что коррупция и организованная преступность существуют во всех странах мира, и, как ни дико это покажется неспециалистам, нормальным считается уровень в 15 процентов. К сожалению, наметившаяся тенденция к очищению общества была прервана с приходом к руководству партией и государством К.У.Черненко. Зря кое-кто называет этот период безвременьем. С ним связано свертывание ряда громких уголовных дел, отставка и смерть заместителя Генерального прокурора СССР Найденова, фактическая реабилитация Чурбанова. Коррупция вновь подняла голову, ее уровень за 1984 г. повысился до 50 процентов. После апреля 1985 г. до конца 1986 г. по коррупции и мафии был нанесен ряд серьезных ударов, а главное, в обществе появилась естественная тяга к самоочищению. В итоге уровень коррупции откатился почти до 30 процентов. А затем на щит поднялась знаменитая формула "Разрешено все, что не запрещено", получившая, как оказалось, ложную трактовку в новейшем законотворчестве. Примитивное толкование демократизации всех сфер жизни общества дало импульс извращенному пониманию сути экономической, политической, правовой реформ, сыграло злую шутку с их инициаторами. Вместо столь необходимого демократии укрепления экономических, политических и правовых основ общества произошло их ослабление, расшатывание. Возникла реальная угроза экономической безопасности страны под прикрытием якобы внедрения новых методов хозяйствования. На политической арене, пользуясь плюрализмом мнений, появились группы, течения и движения экстремистского, националистического, подчас профашистского толка. Справедливую критику сталинщины, жесткой репрессивной системы подавления инакомыслия использовали для деморализации правоохранительных органов, по рукам и ногам связав их деятельность в первую очередь по борьбе с мафией и коррупцией. Сейчас уровень коррупции перевалил за 60-70 процентов, рекордных в период застоя. Почему, на ваш взгляд, так необходимо "создание мощной президентской службы по борьбе с организованной преступностью"? Действительно, подразделения, специализирующиеся на борьбе с организованной преступностью, уже имеются в системах МВД, КГБ, Прокуратуре СССР. Нельзя сказать, чтобы они действовали несогласованно. И мы в программной разработке предусматриваем поэтапное создание новой спецслужбы, использующей их разветвленную сеть. Но практика свидетельствует и о нерешительности, своего рода комплексе неполноценности существующих правоохранительных органов, точнее, их территориальных подразделений. Давление, которое они испытывают со стороны местных органов власти, заставляет на многое закрывать глаза. Если до поправки в шестой статье Конституции СССР мафия отвоевывала место под солнцем, коррумпируя партаппарат, то теперь небезуспешно внедряется в Советы. "Теневая" экономика финансировала предвыборные кампании угодных ей депутатов, мафиозные структуры оказывают политические услуги своим ставленникам. Причем коррумпированная часть старой партийной и государственной бюрократии была все же скована рамками командно-административной системы, покрывая злоупотребления. Ныне открылся простор для фантазии, пошла игра по-крупному. Новые, еще не насытившиеся коррупционеры, свободные от запретов, помогают ненасытным теневикам и мафиози обогащаться, сводя к минимуму налогообложение или вовсе освобождая их "фирмы" от уплаты налогов, манипулируя помещениями и территориями, заключая договоры на выполнение копеечных работ по бешеным расценкам – словом, активно создавая режим наибольшего благоприятствования определенному кругу. На глазах происходит политизация уголовного мира. Характерно, что этот процесс протекает одновременно с требованиями о департизации правоохранительных органов. Остается гадать, по недомыслию или с чьей-то подачи через несколько недель после принятия Закона о кооперации последовал запрет милиции проверять деятельность кооперативов. Известны принятые в 1988 г. правительством решения, оформленные затем ведомственными приказами, в соответствии с которыми милиция и госбезопасность не могут документировать оперативные мероприятия в отношении народных депутатов всех уровней. В чьих же интересах служит до абсурда доведенная неприкосновенность? Нам действительно необходима подчиненная непосредственно Президенту СССР, строго централизованная спецслужба, способная противостоять организованной преступности, орудующей уже в макроэкономических масштабах. В.Овчинский "Московская правда", апрель 1991 г. РАЗДЕЛ 6. ОГОНЬ "БЕЛОГО КОММУНИЗМА" ОГОНЬ "БЕЛОГО КОММУНИЗМА" 6.1.СУДЬБА КОММУНИЗМА От догматизма и конформизма -к осмыслению и реформации Введение Создавая данный программный документ, мы исходили из того, что сегодня в истории КПСС наступил, наконец, момент, когда необходимо переосмыслить, переоформить уже не частности, не детали, не отдельные эпизоды и теоретические положения, а всю теоретическую базу, на которой была построена партия. Не преследования и репрессии, не конфискация партийного имущества, не антикоммунизм и сброс памятников являются главной опасностью, угрожающей КПСС. В первую очередь партии угрожает ее догматизм, ее консервативность, ее вялая благопристойность, потеря ею языка, энергии, воли, всех тех качеств, которые определяют силу политической партии. А поскольку КПСС не просто одна из партий, а структура, на которой во многом строится общество и государство, то ее слабость оборачивается слабостью государства. Мы не обсуждаем при этом вопрос о том, хорошо или плохо, что стержневую роль в обществе и государстве играет идеологическая структура. Для нас это факт, из которого мы исходим. И именно в силу этого настаиваем на немедленном пересмотре фундаментальных принципов данной идеологии. Мы сознаем болезненность подобного пересмотра не только для партийного аппарата, но и для рядовых коммунистов, усвоивших определенные принципы и идеи и не желающих отказаться от них. Мы уважаем эти идеи и принципы. И еще больше – уважаем людей, готовых в сегодняшних условиях бороться за свои взгляды и убеждения. Мы ценим труд этих людей, их вклад в историю общества и государства. Но, отдавая дань прошлому, мы обязаны думать о будущем. Без коренного обновления теории партия будет уничтожена, выброшена из политической жизни. Ее уделом будет общественное безразличие, ее социальной базой – наиболее консервативная часть общества, ее платформой – возврат к старому, ее языком – язык штампов и догм. Трагедия партии обернется трагедией страны и народа. Отдав коммунистической идее неимоверный труд поколений, принеся на ее алтарь столько крови, мучений и веры, народы СССР в условиях краха этой идеи вряд ли сумеют найти новую, столь необходимую им для борьбы за достойное будущее. Отстоять идею – долг партии перед обществом и страной. Позорным было бы в этой ситуации стремление "верхушки" КПСС превратить себя из политической структуры в хозяйственный концерн, в совокупность отелей и издательств, в общество потребителей. Народ никогда не простил бы такого "сальто-мортале", и народный гнев по отношению к ним был бы правомерен и естествен. Этот народный гнев сумели бы в этом случае использовать силы, нацеленные на прямое разрушение данного государства. Вспомним – гнев народа по отношению к беспомощной олигархии однажды уже был использован для разрушения Российской империи. Для отстаивания идеи необходимо ее коренным образом переосмыслить. Программа в классическом ее смысле не соответствует этой задаче. Здесь нужен совсем иной документ. Создание нормальной, добротной, классической программы, пусть даже с разумными принципами и идеями, бессмысленно в обстановке тектонических сдвигов общественного сознания, в той накаленной добела атмосфере, в которой существует сегодня общество. Партии нужен, на наш взгляд, сегодня концептуальный, стратегический документ, обозначающий новые фундаментальные идеи и принципы. Исходя из них, далее могут быть построены проекты и программы государственного развития, проекты и программы реформ. (Один из подобных проектов мы уже представили обществу.) КПСС должна ответить себе, способна ли она быть на высоте тех теоретических и концептуальных утверждений, которые выдвигаются, к примеру, в последней энциклике Иоанна Павла II. Если да – партия будет жить и работать, если нет – она умрет. Сначала теоретически, затем идеологически, затем социально. Дальнейшее зависит от меркантилизма и приспособляемости ее номенклатуры, но не имеет никакого отношения к политике. В доме с перекрашенным фасадом все равно поселится смерть. Предлагаемый документ – это наш вклад в то, чтобы не допустить непоправимого, чтобы предотвратить смерть идеи, которая необходима для жизни общества. Речь идет, по нашему убеждению, именно о Судьбе. Часть I Марксизм-ленинизм сегодня Общественно-политическая ситуация достигла той остроты, при которой политические партии, борющиеся за власть, перестают уделять внимание проблемам теории. В результате они оказываются в плену ложных представлений, стереотипов, диктующих им ложные нормы политических действий. Эта болезнь в равной мере касается как новых зарождающихся партий, так и КПСС, которая в течение долгого времени являлась монополистом в сфере идеологии. Никто более, чем КПСС, не нуждается сегодня в ломке идеологических стереотипов. И никто не сопротивляется новым идеям больше нее. Теоретическая реформа, пересмотр идеологических постулатов, пересмотр фундаментальных представлений, лежащих в основе политической практики КПСС в течение всей истории нашей партии, – насущно необходимы. Реформа такого масштаба может быть названа "реформацией". Необходимость такого шага вытекает из основных черт идеологии предшествующего периода – догматизма и конформизма. На протяжении многих десятилетий идеология КПСС, ее теоретическая мысль находилась в плену догматики и была абсолютно невосприимчива к новым теориям развитого общества. И одновременно – эта "теоретическая" мысль была настолько бесхребетной, что ей удавалось освещать одними и теми же цитатами и доктринерскими рассуждениями самые разные политические курсы правящей партии. Такой "теоретический компас" с угодливо вихляющей "стрелкой" не мог не завести общество в тупик. Выход из тупика возможен лишь при отказе от догматизма и конформизма, на пути серьезного осмысления истории, на пути создания новой теории, обладающей мощным прогностическим потенциалом. Теории, конкурирующей с другими теориями, а не подавляющей их. Отсюда необходимость коренного пересмотра роли марксизма-ленинизма в теоретическом арсенале партии. Сегодня необходимо признать, что марксизм-ленинизм в нынешней ситуации может быть уже отнесен к фундаментальным достижениям научной мысли прошлого, а не к тому, что представляет собой суть современного понимания развития общественных процессов и мегатенденций. Марксизм-ленинизм, взятый в его действительном, недогматическом понимании, аналогичен классической научной парадигме, геометрии Евклида, физике Ньютона, биологии Ламарка. В современной теории развития общественных процессов давно уже сделаны открытия, по своему масштабу аналогичные открытиям Лобачевского, Эйнштейна, Менделя. В той же мере, в какой эти открытия нe отрицают классической научной парадигмы в сфере естественных наук, открытия в сфере наук общественных не отрицают исторического вклада Маркса и Ленина. Но как нельзя проектировать современные технические системы на основе только классических научных дисциплин, так нельзя обеспечить теоретическое отражение и прогнозирование развития общества только лишь на основе марксистско-ленинского учения. В этом смысле призывы вернуться к ленинским истокам, к очищенному от искажений марксизму-ленинизму не соответствуют остроте политической ситуации. Уводя партию от современной теории общества, они тем самым компрометируют ее, препятствуют выработке конкретных политических решений во всех ключевых вопросах. Часть II Что необходимо пересмотреть в ходе теоретической реформации Необходимо коренным образом пересмотреть марксистско-ленинскую концепцию общественного прогресса с ее идеей линейного поступательного развития. Пересмотреть представление о коммунизме как формации, завершающей общественное развитие ("от царства необходимости – к царству свободы") и являющейся его высшей точкой. Пересмотреть попытку изобразить коммунизм и социализм как всеобъемлющий принцип организации всей системы общественных отношений. Пересмотреть идею бескризисности развития коммунистической формации и, главное, пересмотреть идею единой универсальной модели развития человечества, не зависящей от типа мышления, традиций, культуры. Необходимо понять, что следование указанным догмам привело к тому, что политическая победа коммунистической партии в 1917 г. обернулась сокрушительным теоретическим, а к концу столетия и практическим ее поражением. В теоретический арсенал партии должны быть включены крупнейшие концептуальные достижения западной мысли (от социологии М. Вебера и экономической антропологии Леви-Стросса до Фромма, Адорно и Тоффлера), достижения отечественной философии начала века, имевшие прямое отношение к развитию представлений о коммунизме (Булгаков, Бердяев, Флоренский и другие), объявленные "враждебными" исторические прозрения Хайдеггера и Шпенглера, Гумилева и Ганди, Рериха и мыслителей, которым мы обязаны религиозным возрождением конца XX века во всех конфессиях – от ислама до католицизма, а также духовные искания Тейяра де Шардена, Вернадского, Федорова, Циолковского, взятые на вооружение теоретической мыслью наших политических оппонентов. Этот список можно продолжать долго. КПСС нужны будут еще годы и годы для того, чтобы обновить коммунистическую идеологию в полной мере. Однако уже сейчас необходимо обозначить новые подходы, имеющие прямое отношение к политической практике коммунистической партии, к судьбам советского общества, перспективам его государственного переустройства и экономического реформирования. Часть III О сущности коммунизма Утверждения классиков марксизма-ленинизма о том, что коммунизм "венчает собой историю", должно быть пересмотрено в первую очередь. Должно быть пересмотрено ошибочное положение о неизбежном крахе капитализма, который эту историю "собой не венчает", а значит, "обязан рухнуть". Лишь после этого могут быть преодолены и глубокое разочарование, связанное с кризисом коммунизма, и панические умонастроения, которые это обстоятельство вызвало во всем мировом коммунистическом движении. Нечто сходное происходило, по-видимому, лишь без малого тысячелетие назад, в связи с отсутствием конца света и второго пришествия в 1000 г. нашей эры. Тем самым мы имеем дело вначале с религиозным упоением, а впоследствии со столь же религиозным отречением и поворотом в сторону нового, теперь капиталистического, Мессии. Только новое понимание места коммунизма в мировом развитии, его реальной функции в истории, его частичности, его неспособности существовать в чистом виде и вместе с тем осознание его геополитической и метаисторической роли способно остановить катастрофический для всей цивилизации скачок от веры к разочарованию. Так что же такое коммунизм? Некий реальный, осязаемый, существующий в живой практике народов мира принцип бытия человека и общества или пресловутый, постоянно исчезающий "горизонт", размытая идея и нереализуемый идеал, под флагом которого могут быть осуществлены любые суеверия и преступления? На этот вопрос партия должна ответить прежде всего. Этого требует ее ответственность за огромный исторический период, "красное столетие", прошедшее под знаком невероятных жертв, принесенных на алтарь коммунизма. Этого требует страна, возглавившая коммунистическое движение и оказавшаяся у края пропасти. Этого требует жизнь. Современное обществоведение способно дать ответ на этот вопрос. Оно показывает, что коммунизм – это принцип, на котором базируются в своей социальной и экономической практике особые коммунитарные общества. Что, развиваясь вместе в этими обществами, коммунизм движется в историческом процессе и является жизненно важной частью этого процесса. Оно говорит о нем как о реальности и исследует его как реальность. И оно видит будущее за этой идеей и этим принципом. Более того, оно считает, что отказ от коммунизма как принципа организации коммунитарных обществ будет пагубен для подавляющего большинства народов, населяющих СССР, и прежде всего народов славянской и тюркской группы, народов православия и ислама. Такое современное понимание коммунизма возвращает его, а вместе с ним и партию, коль скоро она не на словах, а на деле готова отстаивать этот принцип, на политическую арену. Однако оно крайне затруднено догмами и стереотипами всего марксистского этапа развития коммунизма – именно как утопии сначала живой и раскаленной, а затем вяло гаснущей и прикрывающей свою беспредметность вымученными рассуждениями о "научности" коммунизма. Верное понимание сути коммунизма невозможно без того, чтобы не были пересмотрены теории развития экономики, производства и общества в целом, предложенные К. Марксом и слишком долгое время воспринимавшиеся коммунистами в качестве догматов столь же непреложных, сколь и не требующих умственных затрат для своего освоения. Часть IV На пути к новому пониманию принципов социальной организации общества Одним из центральных мировоззренческих штампов, в тисках которого оказалось сегодня советское общественное сознание, и надо прямо признать, что не без содействия со стороны классиков марксистско-ленинского учения, является идея тотального лидерства западной цивилизации, под стандарты которой надо подогнать свое общество, коль скоро ты хочешь выйти из состояния дикости, варварства и невежества. Вследствие распространенности этой идеи в социальных науках (в т.ч. и в классическом марксизме), а также в политических и идеологических программах различных партий (неявно – и в предшествующих Программах КПСС) в общественном сознании формируется установка на унитарность во всем, что касается принципов социальной организации, и осуществляется подгонка правил и норм социального поведения "под западный образец". Конечно, можно объявить плохим все, что не укладывается в западные стандарты, но разве это не путь к диктатуре либерального образца, разве это не путь к жесткому унитарному "новому мировому порядку"? И почему идея плюрализма, распространенная самими же либералами на все сферы человеческого бытия, вдруг неожиданно исчезает именно в сфере цивилизационных подходов. Разве, исходя из современных представлений о человеке и человечестве, мы не обязаны заявить о необходимости различных путей развития различных стран, народов и наций? Анализ различных теорий, составляющих основу такого европоцентризма, показывает, что они абсолютизируют крайний индивидуализм, порожденный специфически западным миропониманием, специфически западным видением исторического развития как однолинейного процесса. Это противоречит логике исторического развития большинства народов нашей планеты. Тем не менее с каждым днем все с большей силой навязывается принципиально неверное утверждение о том, что все народы планеты рано или поздно должны пройти путь западных стран, переняв у них современный научный метод и определенные правила индустриализации, а вместе с тем и новый мировой социальный порядок. В результате исследований внеевропейских культур сегодня получено слишком много аргументов против подобной трактовки мирового развития. Ряд ответственных политических сил и течений как на Западе, так и на Востоке сегодня во всеуслышание заявили, что индивидуализм как принцип социальной организации необходимо рассматривать как нечто отмирающее, уступающее место иным идеям и принципам. Об этом говорят компаративистские исследования в области философии и культурологии, определившие как базисные тенденции XXI века слияние индивида с общественным целым и утверждение коммунитарного начала (общины) для постиндустриальной цивилизации. Историки, осмысливающие опыт развития мировой цивилизации как сложной, разветвленной системы, показали, что, в то время как на Западе и в его перифериях происходило скачкообразное, формационное развитие, в результате которого из общественного целого выделялись классы, социальные группы, а затем и индивиды как автономные субъекты культурно-исторического действия, Восток и весь остальной мир пребывал в состоянии медленной эволюции, но отнюдь не в застылости, отупении, небытии. Те формы исторического движения, которые рождались и созревали вдали от Европы, – жизнеспособны и высокоэффективны в условиях XXI века. Об этом свидетельствует и живой опыт этих стран, и выводы новейших социальных теорий. Как показал анализ многообразных форм социальной организации западных и восточных обществ, во всем их разнообразии выделяются два типа: индивидуалистические и во многом противостоящие и противоположные им коммунитарные, общинные (или коммунистические – в широком смысле этого слова). Индивидуалистические общества характеризуются развитой рыночной системой. Не имея эффективных компенсаторных механизмов, эта система способна к опасным трансформациям, при которых обмен будет все более противоречить социокультурным нормам, этническим или родственным узам. Социальный порядок в таком случае, основываясь только на предпосылках индивидуальной целесообразности, явит собой столкновение личностей-атомов, пресловутую "войну всех против всех". Общество захлестнет стратегия поведения, ориентирующая субъекта только на получение прибыли. Высокий уровень развития и взаимозависимость всех элементов системы, процессы дифференциации и кристаллизации в основных институционных сферах, рост автономии человека и зрелости общества одновременно с их способностью ускоренно развивать производительные силы могут продолжаться достаточно долго, но у них есть при этом свои пределы и ограничения. Чем выше будет уровень исторически созданных производительных сил по отношению к природным, овеществленного труда – по отношению к живому, чем "свободнее" индивид по отношению к коллективу, тем напряженнее станет "война всех против всех", тем большим будет изоляционизм личности, ее отчужденность от мира и от себя самой. Не имея компенсаторных механизмов, этот тип развития порождает аномию – девальвацию нормативов, правил и ценностей, что, в свою очередь, может стать импульсом к криминализации общества и к его фашизации, когда общество в патологизированной форме начнет возвращать себе утерянные ценности и ориентиры, "землю и кровь". Коммунитарные общества характеризуются преобладанием коллективных форм труда, а необходимость совместного выживания обусловливает наличие форм коллективной адаптации. Индивид действует, ориентируясь на многочисленные неформальные нормы, санкции за нарушение которых достаточно значимы. Изменения характеризуются постепенностью и отсутствием прорывов в традиционных сферах человеческой деятельности. Здесь возможны глубокие традиционалистские тупики, окостенение, так называемая азиатская деспотия. И тем не менее, и это следует осознать, сегодня, прежде всего, развитие процесса индустриализации в этих обществах, вызванное первоначально потребностью преодоления зависимого от Запада пути развития, а затем закрепленное системой международного разделения труда, показало, что коммунитарные общества обладают исключительной способностью преодолевать подобные тупики, в кратчайшие сроки мобилизовать весь общественный потенциал на приоритетных направлениях и достичь высоких темпов сбалансированного и пропорционального роста. Примером тому могут служить Япония и так называемые "новые индустриальные страны" Юго-Азиатского региона, уверенно бросающие вызов экономике западных стран, а также Индия и Китай. Для коммунистов практической задачей, определяющей их деятельность, их стратегию и тактику, является ответ на вопрос о том, к какому типу общества относится наша страна. Исторический опыт неопровержимо доказывает, что подавляющее большинство народов, населяющих сегодняшнюю территорию СССР, следовало в течение многих столетий по коммунистическому пути развития. Проводить для них стандартный набор либеральных преобразований, предназначенных для обществ иного типа, бессмысленно, разрушительно и преступно. Осознавая существование двух типов общества, надо различать понятие реформы и революции. Революция представляет собой попытку изменить тип общества. Реформа же создает условия для дальнейшего развития общества на собственной основе. История нашей страны дает ряд примеров того, что революционные преобразования неизбежно ведут к катастрофе. В этом смысле революций в России было две: эпоха Бориса Годунова с закономерным переходом в Смутное время и эпоха революций 1917 г. с последующим переходом в гражданскую войну, интервенцию и последующий террор. И в том, и в другом случае Россия и проживающие на ее территории народы вместо радикального продвижения "вперед", задуманного революционерами, оказывались отброшены в своем движении "назад", т. е. к более примитивным, варварским, жестким формам именно коммунитарного, "восточного" бытия. Исторический опыт тем самым свидетельствует: перед народами, проживающими на территории СССР, стоит выбор между окончательным осознанием своей принадлежности коммунитарному пути развития и коммунизму с вытекающим отсюда алгоритмом существования и развития и катастрофой, связанной с тщетной (и, возможно, уже последней) попыткой переплыть на чужой берег. Самоопределяясь в этой новой всемирно-исторической ситуации, в настоящее время уходя от унитаризма во всех его проявлениях, как либерально-буржуазных, так и марксистских, необходимо последовательно проводить идею плюрализма во всех сферах жизни человека, включая возможные формы социальной организации общества. Отсюда – отказ от идеи вестернизации мира, ее отказ от растворения в этом принципе и абсолютизации его. Отсюда – принцип плюрализма социальных форм организации общества, который гласит: каждое общество имеет право на свой путь развития, отвечающий его культурным и социальным особенностям. Часть V На пути к новому пониманию принципов экономической организации общества В теоретической мысли давно уже осознана ограниченность того анализа хозяйства, который был осуществлен К. Марксом для начальной индустриальной стадии развития капитализма, и показано, что Маркс нуждается в существенных дополнениях. Дело в том, что, работая над "Капиталом", Маркс планировал наряду с разработкой теории менового хозяйства и в контексте этой теории решить в "Капитале" также проблемы религии и государства. Однако ни то, ни другое решено не было. Природа предмета и логика теории не позволили этого сделать ни Марксу, ни его ортодоксальным последователям. Многие из выдающихся марксистов, убедившись в принципиальной невозможности воссоздать на этом направлении целостную картину общества, порывали с "экономическим материализмом", с тем чтобы искать ответа в совершенно иных измерениях. Характерно в этом смысле творчество С. Булгакова, с предельной остротой поставившего вопрос о втором измерении в теории хозяйства (см. его "Философия хозяйства", "Два града" и др.). То, что проблема возникновения социальных и культурных предпосылок того строя, который рождается из недр капитализма, им не раскрыта, чувствовал сам Маркс. Этим объясняются и незаконченность "Капитала", и многолетнее изучение им архаических и восточных обществ, русской общины. Сегодня теоретическая мысль, располагая результатами исследований в области социологии, экономической антропологии, востоковедения, религиоведения и, самое главное, бесценными и трагическими свидетельствами советского послереволюционного опыта, способна и обязана восполнить пробелы в теории развития общества. Научно состоятельной является точка зрения, согласно которой структуру общества составляют две взаимодействующие сферы: сфера обращения товаров и услуг, в которой происходит движение отчужденных результатов труда, реализуемое посредством известных механизмов обмена (так называемое меновое хозяйство, абсолютно полно и адекватно описанное Марксом), и равнозначная ей сфера общения, в которой происходит движение потребностей (целей), процессов их формирования и удовлетворения, в том числе потребностей в самореализации человека, посредством механизмов договора (так называемое договорное хозяйство). Последнее включает в себя механизмы личностного сопоставления потребностей, нормы и способы коммуникаций, такие, как мораль, религия, наука, государство и т.п. Если основной формой менового хозяйства является капитал, то основной формой хозяйства договорного является план, понимаемый в широком смысле этого слова как проектная деятельность вообще, включая моральные и религиозные установления, управление обществом, идеологию и т.п. Функционирование каждой из этих двух сфер обеспечивает особый общественный слой. Сферу обращения (меновое хозяйство) – слой собственников, "хозяев"; сферу общения – слой "старейшин", носителей и поставщиков знаний. Борьба этих социальных групп за командные высоты в обществе сопровождает всю историю человечества. Тип общества определяется по тому, какая из указанных сфер, а значит, и какой из слоев задает основные "правила игры" и ориентиры, принимаемые в данном обществе, и прежде всего – в процессе материального производства. От этого зависит общественный строй. Если лидирует меновое хозяйство, если несущей, "базисной", определяющей правила игры, структурой является сфера обращения товаров, то это – капиталистический строй – в смысле гораздо более широком, нежели это принято в классических дефинициях марксизма. Мы говорим о капитализме как принципе, сквозной идее. В этом смысле М. Вебер усматривал капиталистический принцип уже в государствах Междуречья II тысячелетия до нашей эры, где частный оборот земель начинал преобладать над религиозной и бюрократической регламентацией. Там же, где базисной является сфера общения, где лидирует договорное хозяйство, там господствует коммунитарный (коммунистический) строй, коммунитарный (коммунистический) принцип, в таком же широком смысле рассматриваемый нами как сквозной, через всю историю проходящий принцип существования общества. Таким образом, коммунистическое общество и капиталистическое общество не следуют друг за другом, не реализуются на разных последовательных этапах развития производительных сил, а сосуществуют во времени и пространстве. Они определяются, далее, не тотальными различиями во всех структурах и системах, а лишь соотношением двух одинаково присутствующих и в том, и в другом обществе подсистем, находящихся всего лишь в различных соотношениях друг с другом. Мы не можем, таким образом, и не должны, исходя из современных воззрений, говорить о том, какой из типов общества является наилучшим, наисовременнейшим, наипрогрессивнейшим. И тот, и другой тип общества эволюционирует во времени, совершенствуя себя вместе с развитием производительных сил и сохраняя при этом свою самоидентичность в истории. Недопустимо называть один из этих типов общественной организации "хорошим", "благим", а другой – "злым" и "ложным". Как недопустимо было считать капитализм "плохим", так недопустимо будет теперь считать "плохим" коммунизм. Такая "менторская" оценка глобальных мегатенденций является либо наивной и архаичной, либо просто провокационной. Механизм развития общества в принципе таков, что на каждом этапе активная в данный момент подсистема (сфера общения или сфера обращения, в зависимости от типа общества) развивается до того максимального уровня, который возможен при данном уровне развития второй, "заторможенной" подсистемы. Если мы имеем дело с коммунитарным (коммунистическим) обществом, то там развитие определяется эволюцией сферы общения. Однако пределы этой эволюции находятся в зависимости от того, в каком состоянии пребывает в данный момент сфера обращения (рынок). Этот общий теоретико-экономический принцип сформулирован еще в прошлом веке и развит в течение XX века в сложную систему научных воззрений. В той же степени, если мы имеем дело с капиталистическим обществом, его пределы будут определяться состоянием сферы общения. Парность капитализм – коммунизм позволяет человечеству избежать катастрофического срыва, двигает его вперед, создает предпосылки для его выживания в ситуации глобального кризиса. Попытка заменить эту "пару" "одной магистралью", спроектировать двумерный процесс на одну ось спекулятивна. И вне зависимости от того, в чью пользу осуществляется на данном историческом этапе подобная спекуляция, она одинаково ведет к сокрытию истины. А в итоге – к потерям и издержкам, субъективизму, волюнтаризму, ложным надеждам, безосновательным разочарованиям, к чванству, стремлению диктовать миру свою волю, а значит, к насилию, крови, жестокости, рождаемой этими заблуждениями. Один раз это уже произошло в связи с абсолютизацией идеи договорного хозяйства и плана и обошлось в десятки миллионов жизней. Нельзя допустить, чтобы абсолютизация рынка и менового хозяйства привела к катаклизмам того же масштаба. Недопустимо это шатание из крайности в крайность. Каждый раз – вдобавок со ссылкой на Маркса и Ленина. Сегодня нужно отмести наивные надежды на то, что рыночные механизмы избавят страну от всех наших хозяйственных и социальных забот, и идти путем развития сбалансированной экономики, где рынок выступит как компенсатор в структуре договорного хозяйства, а не как панацея от всех бед. И – не как новая идеология. Часть VI О кризисных и застойных явлениях в различных типах общества и возможностях их преодоления Коммунитарный ("восточный") тип общества считался в "западной" цивилизации неподвижным, застывшим, неспособным к развитию. Маркс разделял это общее заблуждение своего века. Однако XX век обозначил и с каждым десятилетием все жестче и неумолимее обнаруживает ограничения в развитии западного типа общества, выявляя симптомы его глубокого кризиса. Здесь и "закат Европы" в объятиях цивилизации, и смерть в тисках неуправляемого технического прогресса, и экологический кризис, определяемый пределами роста того самого материального богатства, которое было и остается целью данного общества, и многие другие явления. Анализ современных тенденций показывает, что далеко не случайно задача обеспечения все возрастающих темпов инновационного процесса, формирования необходимого для него интеллектуального ресурса на этапе перехода к постиндустриальному обществу решается во многом за счет "импорта мозгов". Это в целом свидетельствует о несамодостаточности западного типа общества для развития цивилизации на современном этапе. Наиболее громко говорит сегодня о кризисных явлениях сам Запад, сознавая дефектность своего – капиталистического в широком смысле слова – типа общества. Внимание его во многом обращено на Восток, особенно в связи с успехами ряда восточных – по сути, а не только по географии – стран в XX столетии. "Восточная" система, определяемая также как коммунитарная (или общинная), характеризуется преобладанием сферы общения, базируется на том, что производственная деятельность выступает не в аспекте затрат рабочей силы и вещей, т. е. не как "труд", а в аспекте потребности (цели), которую эта деятельность удовлетворяет. Это означает, что на новом витке развития производительных сил Восток будет обладать определенными перспективами, с чем и связано особое внимание к нему со стороны Запада. В целом формула коммунитарного (или общинного) общества базируется на том, что развитая сфера общения способна удержать значительную массу потребностей от немедленного предъявления, аккумулируя их в большие, далеко идущие программы, планы, цели, делая жизнь общества осмысленной. Вместе с тем устойчивое воспроизводство развитых форм общения может быть обеспечено только соответственно развитыми формами обращения, рынка. В случае отставания последних неизбежно истощение общественного организма, замедление развития, застой. Традиционалистские тупики являются здесь столь же опасной болезнью, сколь опасна для общества западного дистрофия сферы общения. Борьба с традиционалистскими тупиками, или застоями, должна строиться исходя из понимания их механизма и будет настолько эффективна, насколько отчетливо "восточные" общества осознают себя как целостность и перестанут стремиться к разрушительным экспериментам, отбрасывающим их в еще более глубокий застой. Исторический анализ показывает, что традиционалистские тупики периодически воспроизводятся данными обществами на протяжении тысячелетий. Изначально в них обременительные формы религиозного общения, периодические конфискации крупных состояний консервировали частный оборот на зачаточном уровне. Это, в свою очередь, нарушало взаимодействие таких обществ с миром вещей. Вещи, продукты не удерживались в сфере обращения, например, в денежной форме в качестве капитала, а сразу же потреблялись, что, естественно, становилось тормозом на пути технического прогресса. В результате слабое развитие сферы обращения ставило людей не только в духовную, но и в материальную зависимость от "старейшин", которым в этом случае приходилось уже не только регулировать общение, но и, выполняя функции "хозяев", распределять продукты, в частности осуществляя политику цен. Это отражалось и на сфере общения. Утверждались непродуктивные в духовном смысле, грубые формы религии и деспотические формы государства. Таким образом, не следует преувеличивать преимущества восточного типа цивилизации. Их дефектность, как показал исторический опыт, обнаруживает себя в следующем: механизмы общения подавляют, вытесняют и потому вынуждены подменять механизмы рынка. Само общение, беря на себя такую роль, приобретает властный, вертикальный, деспотический характер. Очевидно, что чем более массивно материально-техническое хозяйство, лежащее в основе такого общества, тем более насильственны те формы общения, которые утверждаются в нем. Но и они в конечном счете не спасают от застоя. Все это прекрасно продемонстрировала практика реального бытия коммунистического общества в нашей стране на протяжении полувека индустриального развития. Вместе с тем история показала, что бездефектных обществ не существует, и не следует выдавать дефектность нашего общества за его тупиковость, как это проповедуется теперь. Пример Китая говорит нам о том, что даже при сохранении и укреплении своего общинного стержня китайское общество сумело обеспечить высокую интенсивность развития и доказать каждому здравомыслящему человеку тот факт, что даже классически понимаемое коммунистическое общество в чистом виде способно преодолевать свои застойные тупики. За счет чего же удалось это сделать Китаю и в чем философский, методологический, теоретический опыт этой страны, который КПСС еще предстоит осмыслить, выделить методологические принципы, применимые к условиям нашего общества? Разумеется, не допуская слепого копирования практики решения поставленных задач. Здесь необходимо четко выделить следующие моменты: Первое. Китайские коммунисты сегодня признали, что переход "на другой берег реки" для них неэффективен и чреват гибелью государства и общества. Второе. Китайская коммунистическая партия отказалась от радикальной ломки системы ценностей. Третье. Коммунистическая партия Китая сохранила и укрепила плановое, точнее, проектно-плановое начало. Четвертое. В полной мере осознав катастрофичность традиционалистского тупика, Коммунистическая партия Китая провозгласила вслед за Японией: "Чем больше хочешь сохранять планово-проектную, религиозно-целостную доминанту, тем в большей степени обязан стимулировать рынок". Короче говоря: "Плана – сколько возможно, рынка – сколько необходимо". Запад в начале 30-х годов, напротив, осознал необходимость насаждать проектно-плановую форму, и сегодня его модель развития такова: "Рынка – сколько возможно, плана – сколько необходимо". Перед советским обществом возникает со всей непреложностью вопрос о том, к какому типу оно принадлежит. И именно на этот вопрос Программа КПСС в сегодняшней кризисной ситуации должна ответить прежде всего. Часть VII Национальный вопрос КПСС считает слишком неполным представление марксизма о природе наций и видит основную причину перекосов в национальной политике предшествующего периода в том, что партия при ее проведении руководствовалась превратным пониманием сути так называемого "национального вопроса". История XX века показала реальность существования наций как без своих территорий, так и без общей экономики и при наличии нескольких языков. Таким образом, определяющим фактором для понятия нации является общий культурный и психический склад, возникающий из единства национальной культуры как фундаментальной системы ценностей и общей исторической судьбы, определяющей специфику коллективной личности народа, творящего свою и мировую историю. КПСС считает, что марксистское представление о том, что движущей силой исторического процесса являются классы, что у пролетариев нет отечества, что интернациональные классовые интересы доминируют над национальными, явилось следствием ошибочной в историческом плане ориентации Маркса и опровергнуто ходом истории XX века. Дело в том, что, расходясь с западным либерализмом в вопросе о сути тех закономерностей, которые управляют западным обществом, Маркс разделял методологическую ошибку либералов, считавших эти закономерности применимыми к любому другому типу общества. И в этом – ограниченность его воззрений, здесь он разделял заблуждения своего времени. История XX века показала, что только те классы, которые поднялись до осознания своих классовых интересов как общенациональных и государственных, являются движущими силами в историческом процессе. История опровергла тезис о слиянии наций, коль скоро под таковым понимается фактический отказ наций от своих культурно-исторических традиций и следование их принципам западного общества, выдаваемым за универсальные. Историческая практика доказала, что именно нации являются главным субъектом истории и в роли этих субъектов осознают и осуществляют свои интересы, потребности и исторический долг. Общность культуры есть результат синтеза как традиционных устоев в виде авторитетной системы ценностей, так и современных образов и типов культурной и духовной жизни всей нации и входящих в нее народов, включая наряду с высшими духовными достижениями также и ошибки, падения, заблуждения. Исходя из осмысленного ею опыта исторических ошибок и заблуждений, КПСС считает себя обязанной пересмотреть ограниченную, неполную теорию о существовании двух течений (прогрессивного, освободительного и реакционного, эксплуататорского) в культурно-исторической жизни каждой нации. Этот дуализм, это необоснованное разделение общества или нации на ведущий класс и на ведомое косное общество уходит своими корнями все в те же западные теории одномерной мировой цивилизации и универсалистского понимания прогресса. В своей общественно-политической практике КПСС отказывается от такого дуализма. Далее следует признать ошибочным и исторически поспешным разделение наций на революционные и контрреволюционные. Признать, что из опыта XX века стало очевидным: сложившаяся национально-государственная картина мира есть промежуточный результат национально-исторических и этногенетических процессов, где все субъекты находятся в различных фазах собственных процессов развития, вмешиваться в которые по меньшей мере нецелесообразно, а зачастую – просто преступно. Происходящие события на территории нашей страны в области национально-государственной политики в последнее время так тревожны, что требуют немедленного переосмысления, пересмотра и многих других классических принципов. В противном случае целенаправленное воздействие на эти процессы окажется невозможным, что чревато общесоюзной, а возможно, и общемировой катастрофой. В первую очередь следует решительно пересмотреть все, что касается национальной политики нашего собственного государства. Формальное причисление государственной политики России XIX века и предшествующих веков к колониализму следует признать, очевидно, тенденциозным. Оно не учитывает как хозяйственно-экономических факторов ("метрополия" вовсе не жила за счет своих "колоний"), так и исторических судеб народов, проживающих на этой громадной территории. Если пассионарная энергия западных европейцев была направлена на экспансию и насильственный захват заокеанских территорий, то в России этот же фактор вел в целом, в масштабе ее истории к достаточно мягкому освоению огромных пространств Евразии. Историческая судьба русской нации со славянскими православными корнями и сильной диффузией в нее восточных соседей, само положение этой нации, подчинившей себя централизованной власти и пожертвовавшей элементами свободы для укрепления государственности, вобравшей в себя и сохранившей все народы, проживающие на территории Евразии, позволяют говорить об особом подходе к этой проблеме и особом историческом пути. Этот особый путь и особое понимание смысла и цели человеческого бытия оказали решающее значение на принятие Россией коммунистической идеи, и мы обязаны говорить о специфических истоках и специфической роли русского коммунизма, равно как и коммунизма других славянских и неславянских народов. Здесь каждый шел от себя, от своих христианских или исламских истоков. Сегодня можно считать установленным, что принятие коммунистической идеи в нашей стране было вызвано не классовым мировоззрением, а культурно-историческими мотивами народной психологии: здесь сошлись воедино и мессианство, и коллективизм, и эсхатологическая устремленность, и многие другие свойства, как принято говорить на Западе, "загадочной русской души". А значит, коль скоро русский народ осознает себя наследником российской истории и государственности, осознает себя не только объектом, но и субъектом и правопреемником истории, эту государственность обусловившей, он наследует ее во всей полноте и трагизме и даст отпор всем попыткам профанировать эту полноту и этот трагизм. Он экзистенциально ощущает себя наследником не только обанкротившихся вождей, но и величайшей в мире культуры и страны, достаточно мирно собравшей на своей земле много народов. Признавая свою историческую вину, КПСС считает своим долгом сегодня возрождать культурные традиции, духовные устои, осваивать и переосмысливать исторический опыт и непреходящие ценности. Это следует делать по отношению ко всем нациям, как малым, так и большим, и ни для одной из них не может в этом вопросе быть сделано "исключений". Следует заявить, что русский народ за всю историю фактически не был хозяином на своей земле, но он был ее заступником и защитником, потому что был ее сыном. Следует заявить, что, возрождая чувство привязанности и любви к своей малой родине, необходимо сказать о Родине, о той главной общности, что делает каждого человеком, а нас – народом. Русский народ, проделавший колоссальную историческую работу, не должен стать жертвой неверной теории и преступной общественно-политической практики. Сегодня необходимо такое национально-государственное устройство, которое учитывало бы как сложность современных явлений, так и долговременный исторический процесс. Сегодня суть принципа самоопределения наций – это возможность осознанного выбора каждой нацией своей исторической судьбы с учетом традиций и проделанного исторического пути, а не ее вхождение в лишенную цвета, вкуса и запаха абстрактную "мировую" цивилизацию. Исходя из этого, КПСС заявляет: нации и народы СССР уже начинают осознавать, что процессы происходящего стихийного самоопределения наций, огосударствления этносов, стремление к перестройке границ и обретению государственности во многом навязаны желанием национальных компрадорских элит и слоев свернуть на путь западно ориентированного развития, игнорируя общность судьбы, традиции совместного проживания в течение веков в едином русле евразийской общности. Однако близость культурно-психологических черт западнославянских и соседних с ними народов к русскому и восточным народам проявляется даже в формах этих движений. Пренебрежение этой близостью может привести к нарушению устойчивости их собственного существования, потере в конечном итоге их национальной идентичности, обезличивающей вестернизации. Представляется, что принадлежность нации к тому или иному типу – восточному, коммунитарному или западному, индивидуалистическому – в значительной мере определяет характер взаимодействия не только представителей нации между собой, но и нации в целом с другими нациями. Атомарность, стремление к самодостаточности индивидуумов и наций западного типа, разумеется, не исключает возможности их совместных действий в общих интересах, однако проявление и развитие чувства коллективизма, достижение подлинной духовности в общении людей и наций более характерно для восточного типа. Только полное непонимание или пренебрежение к своему народу и к другим народам, чьи судьбы переплелись с его судьбой, может позволить строить модели отношений между этими народами на основе выгоды. Уяснение принадлежности к восточному типу русского и других народов, населяющих территорию СССР, осознанное следование этому пути не могут не способствовать преодолению эгоистических центробежных тенденций и единению этих народов. Часть VIII Отношение к конфессиям КПСС считает своим долгом пересмотреть отношение к религии и конфессиям. Коммунисты считают, что марксизм по отношению к религии оказался в плену собственных претензий на полноту "научной" картины мира и ошибочно вывел отсюда положение о реакционной роли религии. Религия должна рассматриваться как мощный источник национально-культурных традиций, иррационального знания, духовной опоры и объединяющей силы для многих народов. Исходя из понимания метафизической и космологической сущности проблемы добра и зла, КПСС отказывается от возможности глобального решения этой проблемы в русле прогресса социально-экономических формаций. Понимая огромную роль мировых религий в решении этих вопросов и удовлетворении духовных потребностей личности, принимая их неоспоримые достижения в воспитании, становлении человека и приобщении его к высшим ценностям мировой культуры, разделяя нравственный пафос морально-этической стороны религиозных учений, КПСС видит в лице церкви надежного союзника и сотрудника. В своей общественно-политической практике КПСС отказывается как от любых форм политического и идеологического контроля над религиями, так и от секуляризации церкви. КПСС высоко ценит заслуги всех конфессий, духовный подвиг Русской православной церкви в период отпора немецко-фашистским захватчикам и надеется на их консолидирующую, миротворческую роль в наше непростое для страны время. При этом задачу духовного объединения народов страны и оказания реальной поддержки многим потерявшим надежду, опору и духовные ориентиры людям церковь сможет решить лишь при условии сохранения целостности. Коммунисты считают исторически ошибочными и общественно опасными конфессиональный сепаратизм, создание автокефальных конфессий, противоборство между существующими конфессиями и религиями. Очевидно, что сепаратистские стремления в церкви не отвечают ни интересам верующих, ни интересам самой церкви, ни общим национально-государственным интересам. Очевидно, что конфессиональный сепаратизм вызван, во-первых, стремлением национальных элитных слоев, толкающих свои народы к разрыву культурно-исторических связей и отказу от традиций, лежащих в основе их собственных национальных культур, получить "помазание" на свое правление из рук церкви и тем самым как-то легитимизировать свою власть, во-вторых, частичной утратой ориентиров в жизни самой церкви. Однако выход из кризисной ситуации в церкви возможен, во-первых, на пути осознания отцами церкви своих конфессиональных интересов как общенациональных и национально-государственных интересов как жизненно важных, а во-вторых, при опоре на те слои и группы верующих, которые понимают собственные корпоративные цели как общенациональные. Часть IX Разные взгляды на перспективы "конца истории". "Конвергенция", или "Рокировка" Востока и Запада Экологическая проблема, проблема нехватки ресурсов, целый комплекс других глобальных проблем говорят о пределах роста, некоторых глобальных лимитах, отпущенных человечеству. Историческая целесообразность диктует нам сопряжение восточной формы, позволяющей жестко лимитировать потребление дефицитных ресурсов, с западной формой, направляющей развитие технического прогресса на решение задач, связанных с выживанием человечества. Таким образом, глобальной программой с гуманистической ориентацией станет в XXI веке программа "позитивной конвергенции", основанная на совмещении лучших черт двух типов исторического движения. Не исключается и другая альтернатива, та, при которой продвижение Запада с наращиванием свойственных ему форм бытия начинает происходить за счет ресурсов всего человечества. Пристальное внимание Запада к Востоку в этом смысле может быть интерпретировано именно как "рокировка", при которой производящая функция будет в ущербном и усеченном виде передана Западом Востоку, а функция общения присвоена Западом в ущерб Востоку. В результате в конце истории некие формы коммунизма окажутся в руках у капиталистической элиты, а худшие формы и нерешенные проблемы капитализма будут переданы ею бывшим коммунистическим оппонентам. Часть X О стратегии развития советского общества Многообразие форм существования цивилизаций, их культурно-историческая самобытность не исключают наличия стержневой линии развития человечества. Эта линия, безусловно, проходит через различные этапы развития производительных сил. В этом смысле мы вправе выделять патриархальный, аграрно-патриархальный, аграрный, аграрно-индустриальный, индустриальный, постиндустриальный, информационный, постинформационный этапы развития производительных сил, через которые в том или ином виде проходят все типы цивилизаций. В соответствии с этим мы можем на каждом этапе развития производительных сил заново вводить ту или иную форму организации общества. В этом смысле, как это ни странно звучит, можно говорить не только о первобытном, но и об аграрном (феодальном) коммунитаризме, равно как и об аграрном либерализме, можно говорить, далее, об индустриальном коммунитаризме и об индустриальном капитализме, можно говорить о постиндустриальном коммунитаризме и постиндустриальном индивидуализме и т. д. Почему этот вопрос для идеологии партии является ключевым? Дело в том, что партия оказалась мировоззренчески не подготовленной к тому, чтобы дать оценку не только событиям 17-го года, но и – и это главное – тому явлению, которое названо "сталинизмом". Такое положение следует считать недопустимым. События советской истории должны быть осознаны во всей их трагической взаимосвязи. Здесь следует выделить ряд направлений, не существующих одно без другого: Первое. Октябрьская революция 1917 г. была реакцией на тотальный развал общества, происшедший задолго до семнадцатого года и завершенный либералами, получившими власть после февраля семнадцатого года. Альтернативой большевизму в этих условиях был только тотальный развал страны, хаос, анархия, прекращение истории Российского государства. Российский либерализм, стремившийся, вопреки исторической реальности, к недостижимым целям и продемонстрировавший полное отсутствие политической воли и нулевой градус государственности в ключевых вопросах, решавших тогда судьбы России, – вот кто больше всех ответственен за случившееся. Либерализм стремился и продолжает стремиться сменить тип исторического развития народов, проживающих на территории СССР, вопреки их воле и законам исторического развития. Он стремился сделать это в феврале семнадцатого года, он стремится к тому же и сейчас. Финалом таких устремлений может быть лишь общенациональная катастрофа. Учитывая исторический опыт, свои ошибки, опыт развития всех народов и стран мира в период после 1917 г., КПСС заявляет – "нет" либеральным авантюрам, "нет" безответственным экспериментам, основанным на стремлении разрушить тысячелетнюю историю страны, "нет" великим потрясениям и революциям, как социальным, так и политическим. "Да" – радикальному реформированию советского общества на путях развития его культурно-исторической самобытности. Второе. Социальный регресс, оказавшийся логическим следствием безответственных либеральных авантюр, далеко отбросил страну назад к формам общественного развития, свойственным далекому прошлому. С невероятным трудом удалось удержать от развала и распада единое многонациональное государство. В условиях социального хаоса формы и методы удержания общества от распада были кровавыми и жестокими. Эту кровь и эту жестокость следует категорически осудить в морально-нравственном плане. Но недопустимо делать из этого исторические выводы, перенося бытовую мораль в сферу законов исторического развития. Совершенно очевидно, что в условиях резких смен формаций и форм существования общества в начальном периоде этих смен всегда наличествуют жестокость, насилие и кровь. Всегда диктатура, всегда нарушение фундаментальных человеческих прав, всегда горе многих миллионов людей. Достаточно вспомнить в этом смысле опыт Великой Французской буржуазной революции, чтобы расставить в этом вопросе все точки над i. В этом смысле всем, кто возмущается кровавостью большевизма, "сталинщиной", можно ответить: "Коль скоро вы не хотите крови, жестокости, насилия – не призывайте к революциям, не требуйте резких смен общественного строя, не обещайте построить капитализм в кратчайшие сроки. Ибо закон истории учит нас тому, что ускоренное построение новых форм социального бытия возможно лишь на костях и крови народа". Таким образом, извлекая уроки из исторического опыта, КПСС заявляет: история – трагична, но осуждение ее, с точки зрения морально-бытовых норм, обращение с ней по законам настоящего – абсурдны и комичны. Нельзя подвергать суду историю, если не хотеть воскрешения худших ее эпизодов. Можно лишь осмысливать ее и извлекать из нее исторический опыт. Третье. Построенные Сталиным государство и общество явились типичными экстенсивными, индустриальными, коммунитарными. В этом смысле, отвлекаясь от несущественных деталей, можно сказать, что индустриальный коммунитаризм (коммунизм) в СССР мог возникнуть лишь в тех формах, в каких он существовал в эпоху, когда страной руководил И. В. Сталин. Коммунитарный индустриализм – вообще не лучший вид общества. Только идеалистические заблуждения коммунистического утопизма, считающего, что "коммунистическое – это отличное", мешают понять суть устройства Советского государства и общества в эпоху Сталина. Столь же плох и столь же противоестествен и доводимый до своего логического завершения индустриальный капитализм, империализм, рано или поздно ввергающий народы и в мировые войны, и в тоталитарные формы общественного устройства – "фашизм". Индустриализм, двигаясь дальше тех ограничений, которые ему ставят законы социального развития, неизбежно порождает государства-монстры, неизбежно порождает тупиковые формы общественного устройства. Преодолеть эти тупики – это значит перейти от индустриализма экстенсивного к индустриализму интенсивному, а после этого к постиндустриальному этапу развития производительных сил. Этот переход означает переход от экстенсивного индустриального коммунитаризма – "сталинизма" к другим, более совершенным формам государственно-общественного строя. Такой переход наметился после смерти Сталина и должен был быть осуществлен коммунистами именно как радикальная реформа, а не как революция. Четвертое. Вместо этого в стране и в партии началась очередная либеральная судорога, кончившаяся очередной волной реакции в брежневский период. Закономерно, а не случайно, что попытка осуществить набор либеральных реформ вместо радикальной реформы, основанной на закономерностях данного типа общества, может кончиться лишь новой волной реакции. И эту закономерность следует учитывать и осознавать тем, кто сегодня пытается вновь заставить общество "переплыть" на чужой берег. С точки зрения общественного развития либеральное мышление в СССР не могло выдвинуть ничего нового, кроме идеи прямого копирования, прямой имитации тех способов производства и общественного устройства, которые существовали на Западе. Но если Запад, учтя опыт фашизма, т. е. доведенного до предела индустриального капитализма, сумел, осмыслив творчески социальный опыт СССР, вовремя перейти на рельсы интенсивного индустриального, а впоследствии и постиндустриального развития и тем избежать тупиковых форм организации общества, то СССР и КПСС не сумели осуществить такие творческие преобразования. КПСС заявляет, что вина лежит полностью на партии как руководящей силе общества. Именно партия не сумела дать проектов и программ, переводящих страну в индустриальную интенсивную фазу, и именно партия не дала ориентиров постиндустриального развития коммунитарного общества. И, наконец, именно партия пошла путем имитаций, выражающихся формулой "догоним и перегоним по…". Эта формула изначально порочна, поскольку опыт общественного развития говорит о том, что тот, кто догоняет, никогда не догонит. Догнать может только тот, кто способен, осмыслив ситуацию, перейти от движения по "траектории преследования" к движению "на перехват". Такой тип движения предполагал бы учет и прогноз перспектив как своего общества, так и общества западного и после анализа ключевых тенденций стратегическую переориентацию общества на новые, опережающие технологии в сфере производства и на новые, опережающие принципы социальной организации. Вместо этого руководимые КПСС государство и общество, "догоняя" и "преследуя" западный мир, в силу этого все более и более отставали от этого мира и теряли способность к самостоятельному развитию. СССР в 70-е годы все более напоминал устающего бегуна на длинной дистанции, махнувшего рукой на возможность догнать уходящего от него на большой скорости лидера – капиталистический мир. Подражание лидеру, копирование худших его черт стало нормой уже в 70-е годы. Именно поэтому необходимо отказаться от копирования западных моделей и принципов. Следует исходить из законов собственного развития. Наше общество должно идти вперед, и его ориентир – послеиндустриализм, где действуют совершенно иные законы, где информационная свобода есть необходимое условие развития производительных сил, где конвейер уступает место компьютерной общине, а рабочий класс, пролетариат, уже не является главной движущей силой. Опыт послеиндустриального развития Японии, США, Германии показывает, что ключевым слоем, ключевой социальной группой является уже не буржуазия и не пролетариат, а новое сословие – когнитариат, объединяющий высокопрофессиональную часть интеллигенции, рабочего класса, аграриев, военных специалистов, государственного и негосударственного менеджмента. Эти работники информационной сферы, – высококвалифицированные, самостоятельно мыслящие, готовые действовать инициативно, конструктивно, – способны принимать решения и осуществлять их. Послеиндустриальная революция идет во всем мире. Попытка противостоять ей безнадежна и опасна. КПСС видит во всех процессах, происходящих сегодня в советском обществе, рациональное зерно постольку, поскольку эти процессы несут в себе зародыши послеиндустриального будущего СССР. КПСС, оставаясь на позициях категорической и безусловной поддержки рабочего класса, вместе с тем видит эту поддержку в том, чтобы содействовать скорейшему переходу рабочих от экстенсивного, изматывающего конвейерного труда к высокопроизводительному, послсиндустриальному труду, освобождающему работника. КПСС видит свою задачу в том, чтобы осуществить этот переход без ломки традиций и норм социальной жизни нашего общества. Именно исходя из такого видения перспектив, КПСС считает первоочередными задачи модернизации экономики, сдвига промышленного производственного контура страны в сторону интенсивного, современного индустриализма, осуществления новых форм во всем, что касается инновационного процесса, информационного производства, даже в случае, если такое освоение, такое осуществление потребует от страны инвестиций, не дающих выхода в течение ближайших нескольких лет. Создание постиндустриальных очагов, подобных постиндустриальным зонам в Японии, США, Германии, является для страны вопросом ее судьбы, от того, сколь быстро это будет осуществлено, зависит будущее всех сограждан, зависит то, будут ли они жить в слаборазвитой и полунищей колонии или в процветающем свободном обществе. Сегодня создание предпосылок для послеиндустриального развития в виде специальных, пользующихся особым приоритетом зон советского высокотехнологического производства, новая политика в образовании и здравоохранении, восстановление разрушенной инфраструктуры – вот стратегические ориентиры. Поэтому, обращаясь к обществу, КПСС считает необходимым сказать правду обо всех посулах и обещаниях, связанных с возможностью обеспечения здесь, в нашей стране, уровня потребления товаров и услуг, аналогичного высокоразвитому обществу стран-лидеров (так называемому "обществу потребления"). КПСС заявляет, что такие обещания являются заведомо лживыми, популистскими, так как, во-первых, высочайший уровень жизни в этих странах основан на их неэквивалентном обмене со странами – источниками сырья. Ни при каком изменении социальных и общественных ориентиров, ни при каких революциях СССР своей доли в таком неэквивалентном обмене не получит и разве что сам станет предметом сырьевой эксплуатации; во-вторых, сами высокоразвитые страны начинают сворачивать уровень потребления в связи с экологическим, энергетическим и сырьевым кризисом; в-третьих, "тектонический сдвиг в сторону товаров народного потребления", даже если бы он и был возможен', оставил бы за бортом вопросы об обновлении разрушенной инфраструктуры и основных фондов и привел бы к тяжелейшим последствиям в самом ближайшем будущем. Создавая с другими силами концепции, программы, проекты экономического и социального развития страны, КПСС будет стремиться к тому, чтобы максимально правдиво и реалистично учитывать реальные ресурсы общества и его возможности и максимально эффективно использовать эти возможности и ресурсы. Стратегические ориентиры, изложенные в данном документе, помогут КПСС при создании серьезных экономических и социальных программ двигаться с открытыми глазами к ясно осознанной цели, а не блуждать на ощупь во тьме, бесконечно уповая на живое творчество масс и прикрывая этими пустыми словами свою теоретическую беспомощность. Часть XI Место партии в социально-политической жизни нашего общества Сложившаяся на сегодняшний день ситуация неопределенности в решении всех ключевых проблем действительно выводит КПСС из политического процесса. Вернуться в него партия может лишь самоопределившись. И крайне важно то, что самоопределение – здесь и сейчас. Партия – на распутье. Первый путь. Выражая на деле интересы олигархии и консервативно настроенного меньшинства, противостоящего крупным реформам, КПСС выступает в качестве тормоза. Второй путь. Выступив с позиций радикальной вестернизации и построения дикого западного капитализма руками коммунистической партии, к чему многие призывают ее сегодня, КПСС поведет страну к катастрофе, обеспечивая интересы, в корне противоречащие национально-государственным. Таким образом, она будет обречена в этом случае на деградацию и окончательное перерождение. Она станет партией нисходящих социальных сил, теряя рабочий класс, который слишком хорошо видит двусмысленную игру своего якобы авангарда, КПСС ничего не приобретет взамен. В итоге она превратится в партию социального регресса, в партию нисходящих социальных групп и слоев, защищающих самих себя и никого более, неспособных прикрыть свой групповой эгоизм какой-либо формулой – национально-государственной или общецивилизационной. Третий путь, на который сейчас многие уповают, состоит в социал-демократизации КПСС. На эту возможность нацелены серьезные силы. Проведенный в этой программе анализ говорит о том, что социал-демократической КПСС могла бы стать лишь обеспечив перевод общества на западный "берег реки". Этот перевод невозможен и неэффективен. Он чреват катастрофой, и, наконец, он предполагает самороспуск КПСС, прекращение ее деятельности на длительный период становления диких форм западного общества и вырастание социал-демократии уже на следующем этапе из другой социальной ткани, на другой социальной почве. Таким образом, подобного рода проект является в качестве возможности (безусловно, иллюзорной) не менее катастрофичным, сколь и первый. И, наконец, четвертый путь – это превращение КПСС в партию радикальных коммунитарных реформ. Осознав свое место в обществе, консолидировав свои ряды, очистив их от людей, которым чужда подобная ориентация, и вовлекая в свою орбиту представителей тех слоев общества, которые сегодня испытывают глубокое разочарование невнятностью и беспомощностью линии КПСС, партия обязана заявить: Первое. Тип исторического движения, совместно воспроизводимый народами нашей страны, имеет историческую перспективу и является единственно возможным движением этой культурно-исторической общности. Второе. Кризис, который испытывает наше общество сегодня, есть кризис преодоления очередного традиционалистского тупика, осложненный общим переходом цивилизации на новый, постиндустриальный, период ее развития. Его преодоление потребует, во-первых, интенсивного строительства рыночных форм в том виде, в каком они способны быть ассимилированы восточным типом общества; во-вторых, самых серьезных модернизационных программ, связанных со сдвигом промышленно-производственного контура страны и ориентированных на план, отказ от которого равносилен самоликвидации нашего общества; в-третьих, создания нового инновационного механизма с выделением зон и структур, берущих на себя роль точек роста, мостов, обеспечивающих переход от коммунизма индустриального к коммунизму послеиндустриальному; в-четвертых, создания программ и проектов, обеспечивающих наилучшее использование движения по "восточному берегу" в связи с крутым послеиндустриальным поворотом "реки" исторического развития. Третье. Наше общество способно выйти из застойного тупика лишь мобилизовав все свои ресурсы, как материальные, так и духовные. Мобилизация подобных ресурсов в обществе, где приоритет духовного над материальным изначально присущ всему ходу его исторического развития, возможна только на основе сильной духовной идеи. Носителем ее могут стать в совокупности все традициональные институты данного общества, включая КПСС, которой в этом случае придется пережить этап самоочищения, консолидации и реформирования. Четвертое. Выполняя все предшествующие условия, КПСС превращается в партию нового, восходящего, постиндустриального слоя – когнитариата, объединяющего высокопрофессиональную часть интеллигенции, рабочего класса, аграриев, военных специалистов, государственного и негосударственного менеджмента. Ощущая свою невостребованность на новом историческом витке развития производительных сил, этот слой сегодня в большинстве своем видит в КПСС противника, тормоз исторического развития. С другой стороны, антигосударственная направленность части нового предпринимательского сословия, его очевидная ориентированность на компрадорство, обеспечение чуждых стране интересов, предчувствие катастрофических последствий, связанных с "ломкой тысячелетних парадигм" исторического развития, делают когнитариат носителем государственных умонастроений и заставляют его искать выразителя своих интересов. Реформируя себя, КПСС становится возможным стержнем для консолидации прогрессивно мыслящих представителей восходящего класса. Пятое. В этих условиях КПСС, отстаивая исторически сложившийся тип движения и борясь как против вестернизации, так и против застойного тупика, выражает коренные интересы всего народа, как материальные, так и духовные. В этом смысле когнитариат рассматривается КПСС не как нечто самоценное, "в себе и для себя существующее", а как локомотив, вытягивающий на новый исторический виток весь "поезд" советского общества. Традиции отечественной интеллигенции соответствуют такой роли. Таким образом, концентрируя прогрессивный класс и организуя его, КПСС сможет выражать коренные национально-государственные интересы. Шестое. Отстаивая послеиндустриальный коммунитаризм, ориентируясь на позитивную конвергенцию, борясь за гуманистический метод решения глобальных проблем и противостоя методу антигуманному, КПСС явится партией действующей в створе мощных духовных идей XX века. А это значит, в свою очередь, что традиция, лежащая в основе нашей культурно-исторической коалиции, традиция России остается сохраненной и укрепленной. Свое место в мировом процессе, своя роль и свой путь. Тем, кто говорит об агонии коммунизма и коммунистов, мы отвечаем: "Коммунизм есть не выдумка, а историческая судьба народов, населяющих нашу страну, и, пока живет наше государство, оно этому пути не изменит. Все народы страны, верящие своей исторической традиции, все слои общества, для которых государство есть ценность, а не пустой звук, все нации, конфессии, сознающие, какую угрозу принесет с собой разрушительная вестернизация общества, все мыслящие люди, способные проанализировать альтернативы, стоящие перед страной, – объединяйтесь!" Программа подготовлена авторским коллективом клуба "Постперестройка" в составе: С. Кургинян (руководитель), Б.Аутеншлюс, А. Балакирев, А. Батурин, В. Кабаченко, Б. Портянкин, Э. Савенок, Н. Тимофеев, Ю. Федорцов, Н. Яцкевич. "Московская правда", 26.07.1991 6.2. КОММУНИЗМ НАЧИНАЕТ ПОБЕЖДАТЬ В МИРОВОМ МАСШТАБЕ Сергей Ервандович, ваши взгляды на коммунизм весьма нетрадиционны и во многом противоречат тем, что господствуют в КПСС. Зачем вы вступили в КПСС в то время, когда многие в партии уже собирали чемоданы? Это что – своего рода эпатаж, вызов? Да, мое отношение к марксизму не такое простое, как, с одной стороны, у либералов или, с другой стороны, у всякого рода ортодоксов. И в партию я пришел не рядовым статистом, а из желания сделать ее действительно коммунистической. Для этого прежде всего нужно отказаться от марксизма-ленинизма. Он должен остаться в истории – как классика, к которой нужно и должно относиться с уважением, но понимать, что это – в прошлом. За пределами марксизма – весь XX век – мир во многом уже другой, и анализировать его с помощью Маркса невозможно. Для меня понятие "коммунистическое" первично по отношению к марксистскому и практически равно "коммунитарному". В каждом обществе и на каждом этапе его развития есть "коммунистическое" и "капиталистическое", и они сосуществуют. Вопрос лишь в том, какое начало доминирует. В этом понимании можно говорить, например, о первобытном коммунизме. Поэтому коммунизм и капитализм – это не две стадии, формации, а два способа существования. Магистральное же развитие человечества идет по другим направлениям: от патриархального к аграрному, аграрно-индустриальному, индустриальному и постиндустриальному… Вот стержень. И на каждом из этих этапов мы можем выделить "коммунитарное" (коммунистическое) и "капиталистическое". К примеру, Вебер говорит, что в цивилизации Междуречья он уже видит капитализм, потому что частный оборот земель начал побеждать бюрократическую и религиозную регламентацию. С моей точки зрения, он и сказал истину. И потому вопрос "коммунистическое – капиталистическое" подменяется для меня вопросом: Восток – Запад или: культура – цивилизация. То, о чем писали Шпенглер, Тойнби, Булгаков, Бердяев… И тот факт, что за шесть лет КПСС и ее идеологи не удосужились обсудить эту проблему – им все было некогда, они нас назад, к Ленину, возвращали, – это диагноз их интеллектуальной ограниченности. Для меня очевидно, и я готов это доказать, что Советский Союз или Россия (что для меня одно и то же) – это восточный тип общества, традициональный. Ведь даже индустриализация произошла здесь без признаков тех либеральных трансформаций, которые делают общество зрело-рыночным. Общество не было атомизировано, продолжало оставаться солидаристическим, коллективным и безымянным, с определенным отношением к богатству. В значительной степени оно базируется на восточном христианстве и исламе. И мы должны все это принимать как реальность. В этом смысле исторический результат 1917 г. абсолютно далек от того, что задумывалось его творцами. Для меня он заключается в том, что вброшенный в Россию марксизм фактически начисто в течение 10-15 лет, был переработан материей того самого восточного типа общества. Дважды – во времена Бориса Годунова и во времена Керенского – делались попытки перетащить Россию с восточного берега на западный. Попытки преступные – по уровню непонимания сложившегося здесь социального вещества. Сейчас мы наблюдаем третью такую попытку. Чем все это может закончиться? Вероятно, гибелью этноса, народа. Значит ли это, что мы обречены на 'фатальное отставание от Запада в рамках своего восточного пути? А кто сказал, что восточный путь – это плохо? Он имеет ряд больших преимуществ, которые можно эффективно использовать. Сейчас человечество входит в постиндустриальную эру, когда именно коммунистические начала будут доминировать. Именно поэтому все мыслящие люди – от Баварии до Токио и Нью-Йорка – с пристальным вниманием изучают свои общества с одной-единственной целью: осталось ли там хоть что-то от традиционного? Можно ли опереться на какие-то фрагменты традиционных структур, чтобы начать этот постиндустриальный этап? В нашем же обществе таких элементов сохранилось очень много, – и это создает определенные преимущества при переходе в постиндустриализм. И вот здесь возникает такое понятие, как "прорыв", – за которое нас яростно критикуют, потому что ничего не понимают… Представляют так: "прорыв" – это когда все берутся за руки и со страшной скоростью бегут в светлое будущее. А кто не хочет, того подгоняют палкой. На самом деле этот термин – из теории сложных систем, в основном технических. Суть его можно показать на таком примере. Предположим, летит один самолет, а за ним другой – по кривой преследования – и никогда не догоняет первый. Чтобы догнать, он должен идти на перехват. Так вот "прорыв" и есть перехват. Этот аналог "перехвата" – в приложении к развитию общества – для нас очень важен. Необходимо уже сегодня намечать и культивировать фрагменты постиндустриальной культуры. Потому что догнать Запад на индустриальном этапе невозможно – здесь мы обречены на фатальное отставание. В брежневскую эпоху, между прочим, пытались это сделать – результат налицо. А вот обогнать Запад, осуществив "прорыв", вполне возможно – у нас есть все для этого… – Какими средствами этот "прорыв" может быть осуществлен? – Это прыжок в XXI век путем концентрации материальных и интеллектуальных ресурсов на стратегических направлениях в сфере высоких технологий. Технологий завтрашнего дня. Наша наука располагает такими прорывными разработками в разных сферах – электронике, биотехнологии, медицине… Прорыв возможен только с пользованием новых форм мотивации труда-духовной, этической. Что требует и особого способа организации труда – общинного, гуманитарного. Наша страна располагает примерно 3 миллионами работников очень высокой квалификации – по мировым стандартам. Это специалисты в самых разных областях – рабочие, инженеры, ученые. Лидирующая американская корпорация "Дженерал электрик" имеет полмиллиона работников и годовую прибыль в 25-30 миллиардов долларов. Элементарный подсчет показывает, что при соответствующей организации наши 3 миллиона лучших работников дадут годовую прибыль в размере 150-200 миллиардов долларов. Это позволит в кратчайшие сроки, – в 2-3 года, – удвоить наш национальный доход. Без существенного снижения уровня народа. Вот вам и прорыв. А постепенно в прорыв втянется и вся экономика. – А что вы понимаете под "общинной организацией труда" и его "этической мотивацией"? – Да хотя бы то, что было при Петре Великом и даже при Сталине, если, конечно, без демонизации, спокойно проанализировать тот период. Не перечеркивая все огульно, а пытаясь выделить открытия, которые были в ту пору сделаны в области организации управления экономикой, производством. Когда мне про какую-то историческую эпоху говорят, что там были только безумие и маразм, я начинаю спрашивать себя, умен ли тот, кто делает подобные заявления? Ведь вы не найдете ни одного исторического периода, где нет чего-то важного, полезного для современности. Именно в 20-е, 30-е годы у нас возникает такое понятие, как "отсрочка вознаграждения" – когда крупная цель, поставленная перед обществом и конкретным человеком, делает второстепенным сиюминутное вознаграждение. Это позволяет концентрировать усилия и ресурсы на стратегических направлениях. А что, Днепрогэс, Магнитка, Победа, Гагарин не являлись выплатой этого "отсроченного вознаграждения", не принимались народом как коллективная награда? Конечно, нельзя утверждать, что подобная мотивация труда появилась впервые при Сталине. Был аскетический и высокоэффективный труд монахов в монастырях – во имя Бога, была и есть фантастическая работоспособность ученых, художников, всецело увлеченных своим делом… Есть и опыт Японии, ее рабочих и бизнесменов. Все очень просто – достаточно совместить рабочее время и свободное, период нагрузки и период разгрузки, проще говоря, одухотворить труд возникает бесконечная стимуляция трудовой активности. Опыты по реализации такого типа производства породили в XX веке новый тип экономики – "человеческая", или "этическая", экономика. Это и "силиконовая долина" в Калифорнии, и в определенном смысле Бавария, другие технопарки; – там все. больше и больше внедряются общинные принципы. И это тоже вопрос к КПСС и к ее идеологам – почему развитые формы коммунизма находятся у них, а не у нас? Внутри субъекта производства в ближайшее время начнет доминировать именно коммунитарное, нетрадиционное начало. Это значит, что коммунизм начинает побеждать в мировом масштабе. А рынок при этом будет сворачиваться, уступая место программно-проектной организации производства. Уже сейчас эта тенденция в мировом хозяйстве начинает преобладать – ЕЭС, "семерка", жесткое регулирование рынка… Кстати, – о каком рынке речь? Мы рискуем начать реализацию рыночных идей тогда, когда рынок повсеместно начинает сворачиваться. Вместо того чтобы модернизировать свои корпорации – отраслевые министерства, крупные объединения, – мы их ломаем. Так вы считаете, что наша система в принципе была неплоха и достаточно ее модернизировать, нащупать точки прорыва, сконцентрироваться – и… мы в XXI веке? Но возможно ли это в нашем уставшем, разочаровавшемся во всем обществе? На что вы надеетесь? На разрушение, которое сейчас идет. Разрушение дает надежду. Я думаю, оно будет задержано где-нибудь в полосе 60-65 процентов и не пойдет дальше… Все это, конечно, страшно, но, если бы разрушения не было, – не было бы и надежды. Самой лучшей помощью нам американского империализма было "внедрение" таких "агентов", как Брежнев и Черненко, – с целью продолжения в их лице "дела Ленина" как можно дольше. В этом смысле начавшийся процесс – благо. Разрушение позволило начать диффузию наверх определенного человеческого материала, что раньше было невозможно. Эта диффузия очень быстро переросла в революцию снизу. Суть ее в том, что эта революция среднего слоя против партийной олигархии, которая настолько жирная, насколько съевшая саму себя, настолько пассивная и непрофессиональная, что ее надо сметать любым путем, с любыми издержками. И в этом смысле – да здравствует Ельцин, да здравствует кто угодно, поднявший эту волну. А остановить ее уже невозможно – возврата в застой нет. Но вот что дальше? Это очень важно, – и здесь начинается моя жесточайшая конфронтация с нынешними идеологами нашей демократии… То, что идет снизу, на смену олигархии, должно осознавать себя как национально-государственно ориентированную элиту. Это то, чему не удавалось созреть ни при Сталине, ни при Александре II – никогда. Уникальный момент для этого – сейчас. Это важнейшая задача – формирование такой элиты и занятие ею своего места в обществе. Но вместо этого идет пока другое – тление, распад… Вместо этого – серия подмен и демагогических "сальто-мортале". Все это издержки того разрушения, о котором мы говорили. И с этим я буду бороться, что бы обо мне ни говорили – фашист, Распутин – безразлично… Шанс же заключается в том, что определенная критическая масса людей, осознавших, что происходит в этой "демогласности", смогла бы создать систему кристаллизации этой элиты и ограждения ее от всего остального. Если ее удастся вырастить на протяжении 3-4 лет в этом нестабильном режиме, когда еще возможны всякие шараханья и влево – вплоть до анархии, и вправо – до чрезвычайного положения, то – все спасено и ничего не поздно. Именно сейчас есть исторический шанс, преступно упускаемый нашей интеллигенцией, – преступно! Ей надо было сделать только одно. Притом, что она могла проклинать кого угодно – Горбачева, Лигачева, Ельцина, Полозкова, – она не имела права трогать государство. Достаточно ей было определить себя государственно и свой личный, шкурный интерес хоть как-то сопрячь с общенародным, она бы давно была там, где хотела быть. Вместо этого занялись всей этой "политикой" – атаками на государственные структуры, армию, – и здесь я всегда буду солидаризироваться и с Прохановым, и с Рашем. При всем том, что генералов я вижу как облупленных – их уровень, их ментальность… Но нет других! Нет, и все! Да, нужен другой офицерский корпус – качественно другой. Но не делается это за один год, – неужели не ясно?! Оказалась попранной "русская идея". К чему это привело? К ее захвату теми, кто может ее только марать. И в чьих руках она окажется завтра? Но шанс все-таки остается. И он заключается в том, что никогда еще темп разрушения не был таким медленным. И в этом Горбачев молодец – он ли это делает или вместе все они молодцы – с КПСС, Лигачевым, Полозковым… Раньше было как – трах-бах, интеллигенция еще ничего не успела понять, как все уже обвалилось до конца – шашки, Махно, ЧК… Либо же все стояло железно и интеллигенцию никуда не пускали. Только эти два состояния. А сейчас существует рыхлая, диффузная структура, в которой можно двигаться и создавать элитный слой. Но самое главное, что эта надежда страны – новый восходящий слой должен осознать: он не революционная демократия, ведущая к власти криминальную буржуазию. Он – когнитариат (когнитус – знание), – сам идущий к власти. Он должен отказаться от этого марксистского бреда, что кого-то там к власти приводит и чьи-то интересы представляет… Себя ведет и себя представляет! И единственное условие – идти к власти когнитариат должен с программами будущего, с программами опережающего развития, конфронтируя жесточайшим образом по отношению к старой олигархии и одновременно жестко отстаивая национально-государственные интересы. Четко разделяя борьбу с олигархией и интересы государственные. Почему же наша интеллигенция оказалась такой, как вы говорите, "антигосударственной"? Она патологизировалась в недрах этого самого застоя. Как шел процесс патологизации, я себе хорошо представляю. Кто сделал интеллигенцию антигосударственной? Да тот же ЦК КПСС! И отсутствие государственного сознания, изначально подмененного партийным, идеологизированным. А где гарантия, что эта ваша новая элита, дорвавшись до власти, не выродится в такую же, если не худшую, олигархию, как старая? Да, генная инженерия, ускоренная эволюция, словом, все то, что мы собираемся делать, – это очень опасно. И заниматься этим можно, только понимая, что хороших средств нет. Слишком мало времени, слишком сложна задача. Что делать? Только гибнуть или идти на прорыв, хотя это и чрезвычайно опасно. Да, плохой способ. Но другого нет. И в осознании этого – шанс на успех. Ну а вообще, сколько может продлиться "прорыв"? Лет десять, не больше. И переход в следующий, не экстремальный, не стрессовый период должен быть заложен в самом механизме прорыва. Иначе – новая "онкология". Беседу записал А.Подкопалов "Комсомольская правда", 13.08.1991